— Такой крепкий орешек может сломать нам зубы, — словно не расслышав реплики старика, сказал Жак, медленно покачав головой, и закурил сигарету. — Как бывший полицейский, я искренне убежден, что у нас не больше одного шанса из десяти, однако...
Брови Бояроффа лукаво дрогнули. Он, прищурившись, выжидательно взглянул на Жака и в который раз подумал, что не ошибся, выбрав в компаньоны Гийома, с треском вылетевшего три года назад из полиции и едва не угодившего за решетку. Лучший сыщик Парижа, он специализировался на поиске украденных произведений искусства и случайно погорел на присвоении одной плевой ювелирной безделушки.
— Пожалуй, я готов пойти на риск свернуть себе шею исключительно из чувства профессионального азарта и за солидный гонорар, — небрежно произнес Жак, — но лишь в том случае, если у вас, патрон, появится приближенный к реальности план, который я сочту выполнимым...
— План уже существует, сынок, — хитро прищурившись, улыбнулся коллекционер. — Мы заключим контракт с русской мафией! Заплатим кому следует, и тот человек наймет профессионалов. А после ограбления всех исполнителей — в расход, и концы в воду. Пусть ищут! Что же касается переправки через границу... не думаю, что у нас возникнут проблемы. Наш человек в Печорах по-прежнему в деле и к тому же совсем недавно повышен в должности. Ну, что скажешь, мой мальчик?!
— Рискованно, — поиграв скулами, ответил Жак. — При таком лобовом варианте нужно иметь выходы на главарей, контролирующих рэкет. В России, я знаю, они называются ворами в законе и в отличие от простых гангстеров знают цену своему слову. Но в Петербурге таких авторитетных людей — единицы, а со мной, чужаком, никто из их окружения даже разговаривать не станет! Боевики из личной охраны вообще могут принять за агента ФСБ и тихо похоронить на дне ближайшего озера. Так, на всякий случай...
— Значит, тебе придется серьезно поработать, сынок, чтобы эта беда случилась с кем-нибудь другим, — с обескураживающей прямотой сказал коллекционер. — Ты, кажется, хотел купить дом в Каннах, на берегу океана? Отлично, я готов подарить его тебе. Вместе с чеком на миллион швейцарских франков. Но Тихвинская икона должна принадлежать мне одному! И наплевать, сколько никчемных шкур аборигенов придется положить на алтарь!
— Это очень опасная затея, патрон. — Губы Жака сжались в прямую линию. — Но я не привык отступать. Особенно когда слышу шелест больших денег.
— Вот и славно, сынок, — едва слышно прошептал старик, снова отвернувшись к окну. Его тихий голос долетал до Жака словно из глубины глубокого высохшего колодца: — Отдохни пару дней, а потом возвращайся назад. Знаешь, у меня хорошее предчувствие. Тебе обязательно повезет. А я очень, очень редко ошибаюсь, Жак.
Открыв глаза, сын петербургского лавочника искоса взглянул на своего преданного пса и с мечтательной улыбкой закончил мысль:
— А чтобы ты не попал в неприятности, я, пожалуй, дам тебе телефон одного моего старого знакомого из той самой ужасной русской мафии. Помнится, в восемьдесят девятом году я за кругленькую сумму спас его от обвинения в организации убийства алжирского наркодилера. Это было одно из последних моих дел. Конечно, по нему заслуженно плакала стенка... Когда с него сняли наручники и выпустили прямо в зале суда, он кинулся ко мне с поцелуями, — адвокат поморщился, — бил себя кулаками в грудь и клялся, что, если я когда-нибудь надумаю приехать в Ленинград, он примет меня не хуже арабского шейха...
— Чего стоит обещание бандита, данное десять лет назад?! — скривил губы Жак, однако на его смуглом лице явственно проступил интерес. — Может, его уже замочили давно или в тюрьме гниет... В России ужасные тюрьмы, четвертое место с конца. Пишут, что хуже только в Сомали и Афганистане.
— Да-а, с тех пор много воды утекло, и телефон мог устареть. Однако не все так печально, сынок. Не так давно я скуки ради включил одну из русских программ — передают через спутник — и вдруг увидел знакомое лицо. И не где-нибудь, а на открытии шикарного казино, в самом центре города! Поднялся мой счастливчик, заматерел... Огромные деньги крутит. А мафия, как ты знаешь, своих людей не отпускает до гробовой доски. Это дорога в один конец.
Старик достал из лакированного ларчика с родовым вензелем, выдуманным им самим, новую сигару, специальным ножичком отрезал кончик, подождал, пока Жак даст ему прикурить, и снова уронил седую голову на кожаную спинку инвалидного кресла.
— Этого человека зовут Леонид Флоренский. И кличка у этого типа запоминающаяся — Треф! Сейчас ему уже где-то около пятидесяти... Воротила его уровня, владелец казино, должен не только знать, «ху из ху» в криминальном мире родного города, но и, сдается мне, с половиной питерских крестных отцов здороваться за руку. Так что, если поладите, с рекрутом проблем не возникнет, — задумчиво обронил коллекционер. — Ну а если память у господина Флоренского короткая и он пошлет тебя в задницу... тогда разрешаю его убить! — с ледяной искрой в глазах добавил бывший адвокат. — Если сможешь, конечно. Свита у Трефа теперь наверняка из бывших офицеров КГБ. В России это сейчас модно...
— Вы серьезно?! — счел нужным переспросить сыщик. — Насчет ликвидации русского в случае отказа сотрудничать с нами?!
— Всю жизнь терпеть не мог лжецов! — с пафосом признался один из самых больших и циничных лжецов во всей Франции. — Убьешь, получишь от меня премию в сто тысяч франков. Но пока... этот мафиози мне нужен живым.
Леонид Александрович Флоренский сидел в мягком кресле своего офиса в административном крыле недавно открывшегося после злосчастного теракта казино «Полярная звезда» и, хмуря брови, смотрел на лежавший перед ним листок бумаги, явно вырванный из записной книжки. На листке было всего три строчки по-французски, но они заставили коммерсанта мгновенно вернуться на двенадцать лет назад, в едва не ставшую для него роковой теплую парижскую осень восемьдесят девятого...
Щеголеватый смуглокожий иностранец, лет сорока пяти на вид, представившийся начальнику службы безопасности Лакину как частный детектив Жак-Ив Гийом и попросивший передать послание хозяину клуба, заявился в казино около часа назад и ждет аудиенции, покуривая сигару в холле, у фонтана...
Текст записки был лаконичен и конкретен: «Рад узнать, что ты в добром здравии, Треф. О данном тобой в зале суда обещании я не забыл. И если твое слово до сих пор что-то значит, прими моего человека со всем русским гостеприимством. Адвокат Боярофф».
Леонид Александрович пожевал губами, взял со стола зажигалку, щелкнул, поднес оранжевое пламя к краю листка и бросил его в полную окурков пепельницу, задумчиво наблюдая, как огонь быстро расправляется с клочком бумаги.
Он хорошо помнил и тот судебный процесс, и адвоката, благодаря которому он был полностью оправдан и смог в тот же вечер вернуться самолетом в Москву. И разумеется, Флоренский, которого подельники из «первой волны» осваивающей благодатную Европу «русской мафии» тогда звали просто Трефом, не забыл о данном на радостях обещании оказать адвокату любую посильную помощь в России, коли возникнет такая необходимость. По правде говоря, Леонид Александрович имел в виду обычный, со всеми сопутствующими атрибутами оттяг, организовать который для иностранного гостя в родном Питере ему было, что называется, как два пальца об асфальт...
Собственно говоря, сейчас, по истечении срока давности, Леонид Александрович мог запросто послать гонца адвоката обратно к Эйфелевой башне, ничем не рискуя и не вешая себе на шею лишнюю головную боль. Но он решил этого не делать, по крайней мере сразу, не разобравшись в сути дела. Возможно, француз предложит нечто действительно стоящее. Чтобы узнать, какого рода помощи ждет от него Боярофф, хозяину казино «Полярная звезда» требовалось всего ничего — пригласить француза в офис и дать ему возможность высказаться.
Флоренский, у которого через двадцать пять минут была назначена приватная беседа с давно прикормленным высокопоставленным офицером из ГУВД, взял со стола портативную «мотороллу», связывающую его с начальником службы безопасности клуба, и, нажав кнопку, коротко приказал: «Впустите француза», бросил рацию на стол, закурил, сложил руки на груди и, откинувшись в кресле с высокой спинкой, стал ждать гостя из Европы.
Жак Гийом, которому наконец-то сообщили, что босс готов уделить ему несколько минут, принял известие со сдержанным оптимизмом. Детектив не сомневался, что надевший личину респектабельного бизнесмена мафиози, по крайней мере, захочет узнать, с какой целью пожилой адвокат решил побеспокоить его после многолетнего молчания. Следовательно, встреча неизбежна...
Сопровождаемый неприметной внешности мужчиной в умеренно дорогом черном костюме, сноровисто проверенный на наличие оружия Гийом поднялся на второй этаж старинного особняка, расположенного в историческом центре Санкт-Петербурга, прошел по коридору и, повинуясь жесту, остановился в небольшом холле, где вдоль стен стояли белые кожаные кресла и диван с дубовыми резными ручками. Клуб, как отметил про себя детектив, просто кричал роскошью.
