извинениями не пахнет…» Постепенно слова помощника стали еле доноситься до слуха Сергея, лицо его расплывалось, теряя четкие очертания, как и предметы на столе. Редин тряхнул головой, отгоняя подступающую дрему. Внезапно, в такт с резким движением головы Сергея, все предметы сорвались со своих мест, крутнулись в мгновенном вихре. Очертания их окончательно размазались, перед глазами мелькнул на секунду какой-то неимоверно пестрый калейдоскоп – и все пропало.
Голова Редина безвольно склонилась к плечу, тело в кресле обмякло. Из уголка рта на грудь стекала тонкая струйка слюны. Помощник командира аккуратно промыл стаканы, взял со стола бутылку с водкой и, засунув горлышко в безвольный рот Сергея, попытался влить оставшуюся жидкость туда. Внутрь попадало очень немного, остальное стекало по подбородку и впитывалось на груди в ткань спортивного костюма. Это удовлетворило Владимира. Остатками водки он «оросил» волосы на голове Редина, побрызгал вокруг, а пустую бутылку поставил обратно на стол рядом с чистыми стаканами. Затем, подумав, нашел в шкафчике немного спирта во фляжке и плеснул в стаканы. Иллюминатор был закрыт, а спиртным от Сергея несло на полмили.
Затем он достал из кармана небольшую коробочку со шприцем, отыскал у Сергея локтевую вену и сделал укол. Пустой шприц и коробочка последовали обратно в карман, а Владимир подогрел остывший чайник, положил в чашку две ложки приготовленного Сергеем растворимого кофе и с видимым удовольствием с сигаретой в зубах стал его попивать.
Через двадцать минут, сверившись с часами, он стал грубо трясти Редина, похлопывать по щекам и даже с силой вытаскивать безвольное тело из кресла. Минут пять потребовалось так трудиться, чтобы к Сергею вернулась способность кое-как передвигаться. Но не соображать: в головном мозгу был теперь выставлен надежный барьер, гасящий в зародыше любые колебания нейронов и не позволяющий даже капле информации проникнуть внутрь. Эдакая разновидность зомби.
Крепко обхватив Сергея за пояс, Владимир вывел его из каюты. Ноги Редина подкашивались, но при существенной посторонней поддержке он все же мог передвигаться. В сочетании с густым ароматом спиртного, исходящим от всей фигуры Сергея, впечатление в стельку пьяного человека было абсолютно натуральным.
У поворота коридора они натолкнулись на начальника мастерской.
– Ого, Серега, как это ты так набрался без меня-то? – Сердюк заглянул в полузакрытые глаза товарища, – я тебя таким еще никогда не видел.
Помощник объяснил:
– Пригласил меня Сергей Михайлович кофейку попить, я зашел. Как-то не обратил сразу внимания, что он уже хорошо «на взводе». Приняли мы всего-то граммов по триста, смотрю – «поплыл» он. Думаю, выведу человека проветриться, погуляю с ним немного на свежем воздухе тут рядышком, но чтобы матросы наши не видели. Потом быстрее проспится.
Алексей был по горло занят обязанностями по приготовлению корабля к отходу. Тут еще Любимцев из Техуправа каждые пять минут названивает, дергает, только и отвлекает. Не вникая в детали всего, что наговорил Владимир, а лишь уловив главный смысл, Сердюк отвлеченно пробормотал:
– Ну, да-да, давайте прогуляйтесь. Проветри его. Потом в каюту аккуратно доставь. – И заспешил дальше по своим неотложным делам.
– Обязательно! Все в порядке будет. – Это Владимир проговорил уже в быстро удаляющуюся спину начальника мастерской.
Сердюк скрылся в ходовой рубке, а помощник, плотно прижав к себе еле переставляющего ноги Редина, двинулся вместе с ним мимо вахтенного у трапа по сходне на причал и дальше к придорожным кустам около подсобных береговых строений.
Сергей открыл глаза. А может быть, закрыл? По зрительному восприятию судить было невозможно: в одном положении темнота была кромешной, в другом появлялись какие-то цветные черточки, змейки и спирали. Может, северное сияние? А если пальцами пощупать? Так, когда змейки – веки опущены. Где ж это можно тогда такую темноту соорудить?
Сергей осторожно охлопал себя ладонями. Во-первых, он лежал. Во-вторых, надето на нем неизвестно что. В-третьих, босиком, но на одеяле. Левая рука наткнулась на вертикальную стенку, а правая упала куда-то ниже уровня тела. Значит, он в каюте, на койке. Последний раз так темно ему было лет пять назад в каюте номер двенадцать третьего центрального отсека подводной лодки. Не мог же он снова там очутиться?!
Следующим ощущением был запах. Да просто вонь какая-то! А исходила она из его же глотки и носа. Закрыть рот мешал язык. Он, почему-то, стал размером с подошву кирзового сапога, поворачивался с трудом, на вкус напоминал оселок для правки ножей.
Звуков пока не было. Хотя уши на месте. Попробовал повернуть голову. К черточкам и спиралям добавились огненные вспышки и стрелы, которые своими наконечниками прямо-таки воткнулись в оба виска, а откуда-то из-под бровей начал опускаться занавес тонны три весом и уперся в переносицу.
Хорошо-хорошо, резко вертеть головой не будем. Но сидячее положение все-таки попытаемся принять. Пусть даже со стрелками и занавесом. Теперь опустим ноги. Правая нога, начав движение в темноте, тут же на что-то наткнулась. Послышался ужасающий грохот падающей на пол нетяжелой железяки, сопровождающийся плеском воды. Кто-то совсем рядом ойкнул, и… зажегся свет.
На палубе валялся опрокинутый стул, алюминиевая миска и мокрое полотенце. У выключателя стоял матрос Дима Хлопов, ошеломленно уставясь на Сергея, который был вынужден не просто захлопнуть глаза, а прикрыть их рукой, потому что свет всех ста пятидесяти прожекторов, которые включил Дима, преспокойно проникал и через опущенные веки прямо в обугливающийся мозг.
– Гаси иллюминацию! – Сергей произнес именно это, но даже его собственные уши ничего, кроме шипения с присвистом, не восприняли. А что еще можно было ожидать от гуттаперчивого оселка и шершавой фольги, которой, казалось, были обмотаны сейчас губы и вся рединская глотка. Но Хлопов понял! Прожекторы погасли, на смену им включился ночничок у изголовья противоположной койки.
– Я сейчас все уберу, товарищ капитан-лейтенант! Вам нельзя подниматься. Ложитесь! Я Саныча приведу.
Сергей услышал, как повернулся ключ в замке, хлопнула дверь, и замок снова закрылся, теперь снаружи. Сквозь маленькую щелочку приоткрытых век Редин огляделся. Он сразу узнал четырехместную каюту, в которой жили старшины срочной службы во главе с Дроновым. Как он здесь оказался? Да еще в таком состоянии! Надеты на нем были штаны от матросской робы и тельняшка с рукавами, почти новая и чистая.
Попытавшись что-либо вспомнить, Сергей ловил лишь короткие обрывки каких-то смутных впечатлений о поездке на катере, потом корабль, его каюта, сон… и все. Щелкнул замок, в каюту вошел главный старшина Дронов, один. Тут же закрыл и запер изнутри дверь.
– Сергей Михайлович, давайте я вам
