помогу. – С этими словами Иван поднял ноги Редина и положил их на койку. – Вам пока только лежать можно. Сейчас Хлопушка доктора приведет.
Из-под нижней койки старшина вытащил обрез с ветошью и начал убирать разлившуюся по палубе воду. Стул он отодвинул к двери. А миску поставил на стол, положив в нее мокрое полотенце. Сергей попытался выдавить из себя членораздельную речь, но в это время дверь опять приоткрылась, пропустив внутрь Эдика Корчинского и матроса Диму. Доктор внимательно посмотрел Редину в глаза.
– Дронов, дай-ка командиру попить минералочки. Потом мокрым полотенцем лицо обтереть. А вы, Сергей Михайлович, не торопясь рот пополощите, потом уже глотать. Лучше маленькими порциями. И не разговаривайте пока! Через пять минут вы это значительно эффективнее проделаете. Я вам кое-какие таблеточки и микстурки сооружу.
– Не пытайтесь ораторствовать! – Увидев, что Сергей намеревается сесть и заговорить, доктор рукой надавил ему на плечо. – Я и так знаю, что все это не от водки. Хотя, судя по снятой одежде, вы просто в ней купались.
Из разных флакончиков и коробочек Эдуард вытряхнул на ладонь четыре разнокалиберные и разноцветные таблетки.
– Проглотите, Сергей Михайлович, хоть это для вас и не просто сейчас. А вот это выпейте. – Доктор протянул кружку, на одну треть заполненную жидкостью, куда он перед этим накапал что-то из флакончика.
Запах был хорошо знаком Редину.
– Это что-то сердечное? Корвалол, валокордин?
– Да, похожее. Надо ваш «моторчик» поддержать.
Сергей выпил.
– Послушай, Эдуард, – говорить уже было можно, хотя не всегда членораздельно, – что это ты мне на «вы» опять?
– А я, Сергей Михайлович, с пациентами по-другому не умею. Особенно со сложными. Сейчас я тактично оставлю вас со старшиной наедине минут на десять, он очень меня просил об этом; потом мы побеседуем на медицинские темы и даже еще чуть-чуть подлечимся.
С этими словами Корчинский вышел, прихватив с собой Хлопова. Дверь Дронов опять тут же запер на ключ.
– Вижу, Ваня, как тебе не терпится. Давай все-все рассказывай. Вопросов от меня сразу не жди. Я буду думать и минералочку попивать. Не обращай внимания, что глаза прикрою.
Дронов расположился на стуле поближе к Сергею.
– Сергей Михайлович, мы уже восемь часов, как в море вышли!
Хорошо, что Редин не успел донести до рта бутылку с водой, мог бы и захлебнуться:
– Что-о-о-о?!
Старшина посмотрел на часы:
– Сейчас тринадцать пятьдесят. Значит, даже восемь с половиной.
Сергей сошел с катера в Ханте в девятнадцать часов вечера. Пришел в каюту, разделся, лег спать. Дальше была пустота.
– Не томи, старшина!
– Значит, так. Меня в полтретьего ночи разбудил Сологуб. Он на вахте у трапа стоял с двадцати двух часов, потом сменился в два часа ночи, попил чаю и вышел на ют покурить. Вот тогда и увидел, что по трапу поднимается на борт этот новый каплей, помощник командира. Мне Шурик, то есть Сологуб, потом говорил, что как его увидел, так сразу про вас подумал. Дело в том, что примерно за час-полтора до этого новый помощник мимо него с корабля сошел. Вместе с вами. Вы еле-еле шли, больше он вас тащил, а вы качались и чуть не падали. Ну, пьяный совсем. А тот вас проветриваться выводит и все о чем-то уговаривает, успокаивает. Ну, куда-то за могильник ушли и все. Шурик забыл про это, его без отрыва от вахты подрядили швартовые концы к отдаче готовить. В общем, в два часа ночи сменили, а тут увидел, что каплей-то обратно поднимается один. Шурка молодец, сразу ко мне побежал, разбудил. Правда, ему сначала чуть не перепало, пока я не проснулся. Ну, чуть-чуть перепало. Потом я просек, о чем речь идет. По кораблю пошастали – вас нет нигде.
Тогда я вот своих ребятишек из каюты поднял, решили вокруг пошерстить. Темно, видно плохо. Больше часа искали, наверно. Ближайшие сопки обползали, во всех кустах порылись, канавах рядом с могильником – все без толку.
А нашел вас опять же Демыч. Случайно совершенно. У него тут земеля на свинарнике работает. Служит то есть в подсобном хозяйстве. Прямо там в каптерке и живет. Ну, Демыч решил к нему заглянуть, может, что видел-слышал. Как начал-то земелю искать, во все подсобки заглядывать. И сунулся в пустой загон.
Где хрюшки живут, там на замки все закрыто, а тут просто дверь подперта снаружи. Ну, в общем, в углу там вас и нашли. Без сознания, руки за спиной в наручниках к скобе в стенке прикованы, а рот еще скотчем залеплен. Ну, скобу пришлось потом вместе с кирпичами ломом из стены выломать. Костюм у вас весь спиртом залит, и дерьмом все испачкано: из этого загончика свиней только-только убрали. В общем, на корабль вас перенесли, а тут уже и «Приготовление» сыграли.
Я, конечно, всего не понимаю и не знаю, но вот подумал, что не надо, чтобы вас увидел кто-нибудь. Незаметно сюда спустили, так что кроме нас ни одна живая душа не знает. Переодели, помыли, как могли. Шурик костюм ваш выстирал, даже высох уже.
Сергей слушал внимательно, не перебивая. Глаза его действительно были прикрыты, но это только помогало ему сосредоточиться. Первые же фразы Дронова о помощнике командира приоткрыли в памяти Редина какую-то створочку, и он живо вспомнил события в своей каюте: неожиданный ночной визит Владимира, разговор ни о чем, бутылка водки. Сергей точно мог сказать, что не выпил и ста граммов. Дальше, как он ни напрягался, вспомнить ничего не удавалось.
– А наручники где? – почему-то спросил Редин, потирая свои запястья.
Иван выдвинул ящик стола и вытащил оттуда никелированные наручники с короткой цепочкой между захватами. Абсолютно целые.
– Принесли мы вас в них. Вон, кожа вся содрана на руках. А уже тут, спокойно Маладзе потрудился. Он же у нас простой проволокой или гвоздем чего хочешь откроет. В пять секунд разобрался.
– Доктор как здесь оказался?
– Так вы же, Сергей Михайлович, сначала, как бревно бесчувственное были, а когда переодели, уложили, вдруг дергаться стали, кашлять; на губах пена, глаза совсем закатились, одни белки. Страх глядеть! Вот я испугался, что помрете, и привел доктора. Он, вроде, неплохой парень. Жаль, мы ему рассказать ничего не могли: чего не знали, а чего и говорить не стоило. Я ему честно сказал, что только вы сами решите, если захотите, потом с ним поговорить. Слово с него взял, что никому из офицеров и вообще даже не намекнет.
Он вам уколы делал в вену и так, поил чем-то, вот лед в полотенце прикладывали. Я-то
