— Иди, — буркнул майор, — удостоив меня уничтожающим взглядом, сидя в пол оборота.
— Только чемоданчик оставь, — добавил предприимчивый китаец.
Я перевёл на него тяжёлый взгляд. С платой шейха расставаться не хотелось. Но по-другому не отпустят.
Ладно, деньги не главное. Был бы жив, а купюры приходящее. Особенно эти проклятые — зелёные. Весь мир их проклял, вдоволь искупавшись в крови и… продолжает копить. Проклятье индейцев. Каких-нибудь Майя или Ацтеков, на кровавом золоте которых прибывшие в новый свет европейцы и сколотили первые состояния.
— Оставь, оставь, — кивнул майор. — Это твой штраф. За отсрочку дела. Бизнес не терпит отсрочек.
Для них всё бизнес.
Чертыхаясь, отдал кейс солдату. С шейхом было приятнее разговаривать. Он хоть понимал мои слова в нескольких интерпретациях, был способен уловить два-три смысла, хоть и разговаривали на английском, а эти…
Одномерны? Военспецы чёртовы.
Джип снова взметнул пыль, убегая по дороге и унося мой заработок за день, а фактически за неделю. Не с нуля же работал, подкапывая под Джарана. Попала случайно информация, вот и подсуетился. Полезно работать параллельно по нескольким заданиям сразу: рискованно, но больше информации, больше возможностей для манёвра. Всегда можно сменить направление работы.
Как самый рыжий наёмник в городе, я не особо удивился, когда джип вдруг объяло волной огня и, мгновением позже волна взрыва разнесла машину изнутри. Чёрный дым взметнулся в небо спустя секунды.
— Вот же чёрт жадный, — обронил, поминая шейха и набирая номер на сотовом. Заговорил на русском. — Охмар? Здравствуй дорогой. Твой сынишка ещё лепит пластилином? Лепит?… Замечательно… Пусть прилепит шейху к дну ящика… Да, скоро придёт менять оружие… Нехороший он человек, Охмар, не понимает добра… Не все же такие, как мы… Вот и умница, Охмар… Я ещё зайду.
Знания знаниям рознь. Гарвард погубил шейха. Старейшины одобряли сына Саида до поездки за границу, но после возвращения из университета он в корне поменял свои взгляды, перестал прислушиваться к страшим… Зря. Выслушать добрый совет здесь — гарантия, что завтра для тебя наступит. Вот зачем подложил мне взрывчатку в кейс? Хендрикс же всегда любопытен, насколько пополниться его счёт.
Я расправил плечи, улыбнулся палящему солнцу и зашагал дальше по улице. Через пятнадцать минут ноги привели к старому, чудом уцелевшему после бомбардировок, зданию.
Молодой паренёк на входе только кивнул, пробурчав в кулак едва слышно на английском:
— Ждёт тебя. Проходи.
Я быстро нырнул в проход, прошёл вдоль забитого людьми коридора. Они подпирали каждую стенку, измученные, истощённые, скрывающиеся от мира повстанцы, что не приняли новых условий игры и сказали вторгшимся войскам «нет». Озлобленные выгоревшие лица смотрели за каждым шагом, чёрные и карие глаза горели огнём, кровь пылала. Руки сжимали отполированные приклады АК-47. В этой стране Михаилу Калашникову давно бы присвоили звание-назначение министра обороны. Пожизненно.
Повстанцы привыкли, что какой-то рыжий постоянно заходит в резиденцию сопротивления без стука — уважаемый человек. Двое телохранителей, тем не менее, обшарили с головы до ног, только потом пропустили к последней двери. Они не расслаблялись, всегда на стороже.
Аршан сидел за почти пустым столом. На всей большой поверхности был лишь ноутбук и сотовый. Пальцы с огромной скоростью стучали по клавиатуре. Рядом с ноутбуком лежала небольшая коробочка, позволяя выход в Интернет.
Глава сопротивления поднял мутные глаза, перевитые сеточкой багровых капилляров, вяло обронил:
— О, северный воин. Аллах ещё хранит тебя? Тогда сегодня хороший день, Рыжий Дьявол. Я потерял всего двоих человек.
— Джаран убит, — с ходу бросил я, чтобы чуть поднять настроение и сел за столом напротив.
Аршан и не думал высказывать удивление.
— Тебе наличкой или на счёт?
— Ты всё шутишь? У вас за пару долларов можно пулю получить. Кидай на счёт.
Глава сопротивления не стал спорить, снова застучал по клавиатуре.
Что ж, пора подливать масла в огонь.
— И подорванный джип с майором и тремя солдатами рангами не меньше сержантов — тоже моя работа.
— Джип? — Аршан оторвал взгляд от дисплея. — Не слыхал.
В комнату ворвался паренёк, что сидел на проходной, с ходу прокричал что-то на арабском. Я мог догадаться, что звучало следующее: «В паре кварталов от нас «Хаммер» подорван. Четверо солдат. Заварушка такая поднялась, словно кого-то из руководящего состава подорвали».
Аршан кивнул. Парнишка убежал. Взгляд из рассеянного стал цепким, оценивающим. Прошёлся по мне сканером, заглянул в каждую глубинку души.
— Рыжий Дьявол, ты никогда не врёшь? По-крупному решил сыграть?
Пожал плечами:
— Обстоятельства.
— Кто там был? Что за майор?
— Хендрикс.
— Ты сорвал куш! — Довольно громыхнул араб. — Я только вчера повысил расценки. Тоже на счёт?
Я закачался на стуле, раздумывая. Вроде бы в руки брать деньги не стоит. С другой стороны — Охмар в гости ждёт. Не принято у русских с пустыми руками. А я русский, в какой бы части света не находился. Охмар тоже на половину русский — отец в Российском Университете Дружбы Народов в своё время учился. Потом женился на русской и избранницу на родину увёз.
— Пожалуй, часть я возьму наличкой. Надо зайти к другу.
— Друзья — святое. Идут сразу после родни.
— У меня нет родни.
— Тем более, мой друг, тем более…
Зазвонил лежащий на столе сотовый. Аршан прервал Интернет на сотовом, ответил.
— Шейха подорвали? Как? — Аршан подскочил, едва не выронив ноутбук. Глаза загорелись. Отключив связь, проклял «спокойный» день.
— Что случилось, Аршан? — Спокойно спросил я. Уж что-то, а оружием и мимикой научился владеть в совершенстве. Пришло ещё перед психологией.
— Шейха подорвали, — убито ответил глава сопротивления и добавил громче, поймав взгляд. — Для тебя есть новое задание. Ты должен разобраться с семьёй Сатрапа. Я уверен, это он.
— Не могу, — пожал плечами я. — Сатрап мёртв третий день, как и все его приближённые. Хендрикс вчера устраивал зачистку.
— Тогда Джамаль. Это точно он.
— Снова не могу…
— Что, тоже мёртв? — Прервал Аршан.
— Нет. Живее всех живых. Дело во мне. Шейх отдал Аллаху душу, не успев расплатиться с долгами. Это довольно крупная сумма. Я практически обижен, оскорблён.
— Долги шейха — наши долги, — Аршан подхватил ноутбук, вновь подключаясь к Интернету. — Сколько он был тебе должен?
Я назвал сумму в два раза превышающую содержимое во взорванном кейсе, как если бы он действительно был полон денег, а не взрывчатки с внутренним детонатором.
Говорю же, деньги — приходящее. Надо просто правильно к ним относиться. Пожалей я кейс, и Хендрикс бы долго смеялся над могилой Рыжего дьявола.
Правда, не было бы никакой могилы. У наёмников нет ничего кроме жизни. Короткой, как верблюжий волос.
Аршан повернул дисплей ко мне, показывая стройные ряды цифр. Я подтвердил подтверждение перевода, кивнул.
— Ты берёшься за дело? — Впился взглядом араб.
— Берусь. Только сегодня и завтра я занят. Давай в пятницу.
— Мои люди и оружие в твоём распоряжении. Бери, что хочешь и кого хочешь…
Кивнул, поднимаясь.
Всё. Надо выйти на улицу, добрести до дома Охмара, подарить ему свёрток денег на достойную жизнь семье и на пару дней забыть про войну.
Только вино, сладости, сон и женщины. Всё вперемешку и без остановок. К тому же, в который раз следовало отпраздновать очередное рождение и помянуть шейха и Хендрикса. Вообще не плохие ребята были. Только жадные.
Жадность губит быстрее пули.
К тому же этот Гарвард… до добра не доводит.
Глава 6 — Человек войны -
Перетружденные мышцы выли. Болела и молила о пощаде каждая жилка. Хотелось выйти из тела, чтобы не чувствовать эту ломающую боль. Дыхание сбилось, лёгкие работали мощно, с хрипом вгоняя в себя раскалённый, пыльный воздух.
Эх, Пушкин, Толстой, Чехов, Есенин, Лермонтов и, конечно же Достоевский, как же я скучаю по книгам классиков и стихам золотого и серебряного века российской литературы. Перебираю в памяти всё, что случалось читать из классики в школе ли, дома.
Это тело умирает, а мозг живёт своей жизнью, разогнанный настолько, что, поручив выживание и реакции на внешние факторы спинному мозгу, сам окунается в прошлое, перебирая в памяти всё, что было.
Человек — поразительно странное существо. Непостоянное до жути, если, конечно, довольно часто меняет шкуру, проходя линьку, как природа и всё живое в ней.
Живя в деревне, мечтал о большом движении, суете. Попав в детдом, хотел стабильности, денег, свободы. Клял суету, выживаемость, за которую приходиться бороться. Стоило свалиться на голову деньгам, растерялся, расплылся, потерявшись в жизненных ориентирах.
