Во дворе с ноги на ногу переминался Ржавый, здешний «положенец».
Он понимал, что проблемы – лично у него, а не в этом доме, чтоб он сгорел!
Уважаемые московские люди попросили его приглядывать за сестричками, и – вот тебе на!
Когда он увидел, что прямо на него идёт сам Кинжал, понял, сейчас будет решаться, как ему дальше жить и, главное, где: на том свете или по-прежнему на этом?
– Братан, войдём в дом, – Кинжал был собран и интеллигентен.
– Скажи, за сестричками присматривали какие-то определённые пацаны или они всё время менялись?
– Хвощ и Тыра, оба живут по соседству, в зоне прямой видимости. Народ надёжный, проверенный.
– Они сейчас с тобой?
– Нет, оба отпросились, когда ты приехал, – на рыбалку. А то, жаловались, поссать отойти некогда.
– А где рыбачат?
– Их кореш в курсе – Шмель. Сейчас найдём.
Кинжал вспомнил завербованного им бомбилу. Теперь, наверное, солидный хозяин автосервиса.
– А что за Шмель? Физически он – как?
– Да нормальный пацан, бывший десантник.
– Слушай, Ржавый, дай мне этого Шмеля на несколько часов, а сам можешь быть свободен – лады? Мне только проводник и нужен.
У Ржавого отлегло от сердца, кажется, пронесло. Пусть москвичи сами решают свои проблемы, вон сколько их на трёх машинах понаехало!
Русская рыбалка – дело известное.
Хвощ и Тыра даже не разматывали удочки.
Они – упились.
– Говорил тебе, держись меня, не пропадёшь, – маленький вёрткий Хвощ обращался к здоровенному красномордому Тыре, но тот его почти не слышал. У него отказались работать уши, в них стоял шум морского прибоя, – наверное, водка палёная.
Тыра сидел, привалившись к толстенной берёзе, которая не давала ему упасть, тупо смотрел на тихую реку, и ему было хорошо.
– Бабла мы с тобой срубили по-лёгкому, – Хвощ рассматривал жёлтую пачку дорогого «Кэмела», щурился от дыма. – Красиво жить не запретишь – факт.
Он уже понял, что Тыра не собеседник, слаб на водку, поэтому больше говорил сам себе. Пьяный Хвощ становился добрым, но его сожительница Зойка была в курсе: тронь этого добряка после двух стаканов – смерть.
– Если б не я, не шуршала бы сейчас у тебя в кармане целая тысяча «бакинских». Это – факт, Тыра, не шуршала бы.
Хвощ находился в эйфории гордости самим собой – ни с чем не сравнимое чувство, которое хоть раз в жизни испытал каждый русский мужик.
В этом состоянии он и увидел глюк.
Хвощ щелчком выстрелил сигарету в реку, проводил её взглядом и ещё раз посмотрел туда, где появилось видение.
Это был их кореш Шмель – с огромным рюкзаком, в болотных сапогах и дорогущими снастями, таких в Озёрах не было ни у кого. Шмель имел собственный автосервис, богател с каждым месяцем, но друзей не забывал. Правда, денег в долг не давал, если проект был связан с опохмелом, или тем, что ему предшествует.
– А я вас ищу, ищу, куда вы пропали? – в отдельной брезентовой сумке у Шмеля был сборно-разборный мангал, – сейчас такое мясцо замастырим… Тыра, братан, ты живой? Опять водку у Анапы брали? Там же сплошь одна политура!
– Мы здесь, – трезво, но уже некстати констатировал Хвощ.
Тыра промолчал, но другана узнал и блаженно улыбнулся.
– Пить надо качественный продукт, – с этими словами Шмель извлёк из рюкзака литровую бутылку самой дорогой водки, какая была у них в центральном супермаркете. Он приладил её в воде, у самого берега – для обязательного охлаждения, что даже на этикетке было предписано.
– Смотри, Шмель, не унесёт? – озаботился Хвощ. – Помнишь, как тогда, на майские? Кинулись, а бутылочка – тю-тю!
– Я ей унесу, – шутливо грозно заметил Шмель. – Реку осушу!
Он ловко собрал мангал, прикинул, откуда дует ветер, чтобы дым в рожу не стремился, установил жаровню и стал давить припасённую обёрточную бумагу в катышки – для разжигания огня.
– Наташка такой шашлычок заквасила – атас. Счас нажарим, а рыба нехай пока в реке поплещется – до следующего раза, зараза. Как думаешь, Хвощ?
Шмель ловил себя на том, что начинает говорить интонациями Кинжала, который целый час инструктировал, натаскивал его для этого непростого разговора с корешами.
Сейчас Кинжал всё слышит, потому что на груди Шмеля прилажен микрофон, но подсказать не может. Зарабатывай, Шмель, обещанные полторы тысячи долларов самостоятельно, – понятно, тяжело, головой работать надо, но такие бабки на дороге не валяются.
Между тем Хвощ начал трезветь.
Он вспомнил, что сегодня – рабочий день.
В автосервисе Шмеля работы невпроворот, а он – на рыбалку, да с шашлыком. «Что-то не вяжется, – почувствовал рыжий, – неспроста Шмель “прилетел”. У него, бывшего бомбилы, каждый шаг – рубль, он бесплатно даже не бзднёт».
А Тыра захрапел – с открытыми глазами.
Шмель всё-таки заставил дружно запылать пять тучных берёзовых поленьев, что припёр в рюкзаке. Одно, шестое, – про запас.
Настало время покурить.
– Едрёна шишка, сигареты не купил! – он показал Хвощу тощую пачку любимого «Кэмела».
– Угости, братан, я потом съезжу.
Увидев у Хвоща тот же «Кэмел», Шмель сделал вид, что приятно обрадован:
– Это какими же темпами растёт благосостояние российских безработных! – и сам себе удивлялся, откуда у него берутся такие благородные слова. Это всё Кинжал, говорят, он настоящий академик и пять штук институтов закончил.
– Хорошо, – Шмель затянулся, соображая, готов ли Хвощ к серьёзному разговору, или ещё погодить. Кинжал, вообще-то, просил побыстрее, – может, за скорость прибавит?
– Ну, так расскажи, Хвощ, товарищу, как разбогател? Глядишь, и я тоже подразживусь на деньжата.
Откуда? Кто мог заложить? – Хвощ всё понял.
Два дня не прошло, а уже все Озерки знают, что они срубили бабла.
Он с ненавистью посмотрел на Тыру, но блаженная рожа вдрызг пьяного друга и компаньона никак не располагала к подозрениям. Тогда – кто?
– Ты это про чё? Про сигареты? Дык Зойка раскошелилась.
– Я Зойку знаю во-от с таких лет, – показал ладонью от земли сидящий на корточках Шмель. – Она если и расщедрится, то не больше, чем на «Дымок». А тут целый «камаль» – «верблюд», серьёзное животное.
– Не пойму я тебя, Шмель, загадками говоришь, непонятками. Скажи прямо, чё там тебе наболтали в твоём автосервисе?
Пошевелился Тыра. Он воздушным шариком надул слюну, и она лопнула. Тыра тут же проснулся – аж вздрогнул, как будто приснилось что-то страшное.
– Пацаны… налейте, – это были его первые слова.
– Тыра, братан, с добрым утром! – Шмель встал, чтобы быть готовым к обострению ситуации.
Если что – убить его не дадут люди Кинжала, они тут неподалеку. Но эти двое считались у Ржавого лучшими бойцами, с ними надо осторожней, без пик и стволов не ходят.
– Тыра, нам тут предъява, – рыжий Хвощ резво вскочил, сделал пару приседаний, несколько резких кругов руками. Разминается, – правильно понял Шмель. Значит,
Кинжал не ошибся в своих подозрениях и уже об этом знает.
– Какая ещё предъява? – прогудел Тыра из-за кустов, пуская под соседнюю берёзу мощную струю.
– А такая, – отбросил дипломатию Шмель. – Бабла срубили, а с другом поделиться не хотите. Я ж вам не чужой. Кто вас после отсидки Ржавому рекомендовал – разве не я? А когда у тебя, Хвощ, мать заболела, – кто дал на лекарства?
– Я с тобой, братан, рассчитался до последнего цента! – возмутился Хвощ.
– Дело не в этом, – Шмель давил дальше, – а в том, что до сегодняшнего дня мы были три товарища. И что теперь, из-за свалившегося на вас бабла – дружба врозь? Так получается?
Хвощ стал прикидывать. Они заработали по тысяче долларов. Если поделиться со Шмелём, каждому останется чуть больше шестисот пятидесяти. Не-ет, так он несогласный – так ему не надо. Что же получается – была «штука»… Не-ет, так он несогласный.
– Объясни толком, чё ты хочешь? – наконец стал въезжать в ситуацию и Тыра. Ума он был не ахти какого, но за свой интерес проломил бы голову собственной бабушке.
Шмель старался на месте не стоять. Хвощ был отличным метателем ножей и свой коронный, охотничий всегда носил с собой. Вот и сейчас – они же на рыбалке! – опасный предмет многозначительно притаился у него на поясе.
– Я тебе объясню, – сказал Хвощ, видно, про себя уже что-то решивший. – Нам предлагают отстегнуть по тридцать три американских «копейки» от каждого ихнего «рубля», – так хочет Шмель.
– Не по-онял! – загудел Тыра, – чё-о эт-то?
– А то, дружбан, что делиться сам Бог велел, – Шмель видел – начинается.
Ну, кто первый? – прикидывал бывший десантник. Тыра, конечно, он. Первым бросается тот, у кого слабее нервы.
Так и случилось.
И уже в следующий момент туша боевика из группировки Ржавого в давно не стираном камуфляже с размаху накрыла пылающие в мангале берёзовые поленья. Тыра взорвался снопом искр, дымом пыхнуло из-под брошенного наземь нападавшего. Шмель наскока ждал, поэтому бросок ему удался.
