Она не удержалась и еще раз примерила ботики. Великолепно! Просто чудо!
Ноги в них чувствовали себя как в домашних тапочках. Левый ботик от Радека, правый от Касперски – кто еще имеет такую обувку во всей Австро-Венгрии?
Никто!
Ни у кого в мире, наверное, нет великолепной и похожей друг на друга, как две капли воды, пары дамской обуви от разных мастеров. Причем совершенно бесплатно!
Ольга еще немного покрутилась перед зеркалом, любуясь на действительно великолепные ботики, потом оделась, надела на голову шляпку, легкомысленно наклонив ее набок, взяла в руки ридикюль и зонтик и окинула взглядом номер. Взгляд был прощальным, потому как возвращаться сюда Амалия-Ольга больше не собиралась.
Глава 20
НЕОЖИДАННЫЙ ВИЗИТ
Савелий Николаевич Родионов, лучший медвежатник России, проживал в Москве на Дмитровке в собственном особняке, вполне довольный складывающимися обстоятельствами. Намыкался он в малолетстве по ночлежкам да приютам, хлебнул горюшка полной чашею, покуда не приглянулся некоронованному королю Хитровки Парамону Мироновичу. Хитровский туз взял его к себе, проникся к нему отцовскими чувствами, насколько это было возможно для первейшего российского маза. Он поднял на ноги беспризорного мальчонку, воспитал, дал наилучшее образование и научил всему, что умел сам: не пить горькую без повода, не жалеть о том, что случилось, никому не верить, ничего не бояться и никогда ни у кого ничего не просить.
– Чего захочешь, бери сам, ни у кого не спрашивая, – говаривал старый маз, поглаживая своей лапищей русую головку Савушки. – Все в этом мире принадлежит в равной степени всем, а стало быть, и тебе. Бери все, что приглянулось. Но бери грамотно, дабы не упекли тебя туда, где сгинул безвестно твой отец. Посему всегда в деле включай мозги и не давай воли чувствам. И подельников выбирай по себе – а лучше, так и вовсе без них обходись, потому как ежели начнут даже твоего лучшего кореша каленым железом жечь, так сдаст тебя твой лучший кореш, ибо устроено так, что ближе нас самих для нас никого и нету. Запомни эту истину, сынок.
Савушка все сказанное Парамоном Мироновичем запоминал и воспринимал, как Священное Писание, – без доказательств и на веру. Много чему научился у хитровского туза Родионов, а кое в чем и превзошел. К примеру, никто быстрее и лучше его не мог вскрыть какой-нибудь хитрый замок. А когда Савушка подрос, оказалось, что у него настоящий талант в деле вскрывания несгораемых шкафов и сейфов, чем и стал промышлять приемный сынок хитровского маза. Ведь чем хороша данная профессия, помимо уважения в уголовном мире? Тем, что за дверцами несгораемых шкафов и сейфов обычно хранятся такие ценности, которые не заработать честным трудом за всю жизнь. Огромные деньги, ценные бумаги, акции, бриллиантовые колье стоимостью в пару-тройку заводиков, коралловые шкатулки с драгоценностями, секретные документы неимоверной цены и прочие прелестные штучки. Вскрыл пару-тройку таких вот несгораемых шкафов – и можно подаваться в Ниццу, Рим или, того пуще, на Майорку! Как говорится, раз-два – и в дамках! Богат, как Крез, и весь мир у твоих ног…
Когда в один из прекрасных вечеров месяца мая возле ворот родионовского особняка на Дмитровке остановилась коляска и из нее вышел высокий худощавый господин в альмавиве и шляпе, надвинутой на самые глаза, Савелий Николаевич находился в прекрасном расположении духа и отгадывал вместе со своей «императрицей» Елизаветой Петровной занятный ребус.
Звонок в прихожей заставил их отвлечься от сего приятного семейного занятия, а, поскольку домашняя прислуга по случаю субботнего вечера была отпущена домой, открывать поплелся сам Родионов.
Человек, который предстал перед ним, поначалу показался Савелию Николаевичу незнакомым.
– Чего вам угодно? – спросил Родионов, пытаясь разглядеть глаза гостя, скрытые опущенными полями черной шляпы.
– Вас, – коротко ответил незнакомец и улыбнулся.
И тут Савелий узнал Артура:
– Ты?!
– Я, – ответил Артур и протянул для пожатия руку.
Лизавета тоже не сразу признала в госте маркиза де Сорсо. Бакенбарды и эспаньолка настолько изменили его лицо, что сделали почти неузнаваемым. Перед Родионовыми предстал уже не прежний маркиз де Сорсо, отчаянный сорвиголова и благородный разбойник. Налицо теперь имелся граф Артур де Ламбер, солидный мужчина с замашками природного аристократа, тугим кошельком и настоящим национальным французским паспортом.
– Как прикажешь сейчас тебя величать? – спросил Савелий Николаевич, понемногу привыкая к переменам, произошедшим с королем махинаций и афер за те несколько месяцев, что они не виделись.
– Графом Артуром де Ламбером, – просто ответил гость.
– Значит, все-таки добыл себе настоящий паспорт? – усмехнулся Савелий Родионов.
– Добыл, – кивнул головой Артур. – Только учтите, я в Москве инкогнито. На самом деле я в данное время нахожусь на одном из Маркизовых островов под названием Ва-Нуку.
– И что вы на нем делаете? – спросила Лизавета, ухмыльнувшись. – Учите местных аборигенов карточным фокусам?
– Нет, – обернулся в ее сторону Артур. – Остров этот абсолютно необитаем.
– Тогда что ты на нем делаешь? – повторил вопрос жены Родионов.
– Знакомлюсь с вновь приобретенной недвижимостью, – на полном серьезе ответил «граф».
– Так ты что, купил, что ли, этот остров? – догадался наконец Савелий.
– Купил.
– Зачем? – почти хором спросили Савелий Николаевич и Елизавета Петровна.
– Чтобы ответить на ваш вопрос, я должен… снять шляпу и плащ… – сказал Артур.
– Да, конечно, прости, – сделал попытку оправдаться Савелий. – Просто твой визит столь неожидан…
– Понимаю, – смешливо произнес Артур. – Вы мне разрешите наконец присесть? – уже открыто усмехнулся он и снял свою шляпу и плащ. – Я, видите ли, немного устал с дороги…
Через час с четвертью он закончил свой рассказ.
– Крепкий план, – после недолгого раздумья произнес Родионов. – Если сработает, ты станешь вторым Эдмоном Ротшильдом.
– Меня устраивает быть первым Артуром де Ламбером, – не согласился «граф». – Единственным и неповторимым.
– Моя доля? – чуть помедлив, спросил Савелий.
– Твоя доля будет равняться стоимости алмазов, которые ты мне добудешь, – ответил Артур. – Это будет твой вклад в дело. А вот сколько процентов от всего предприятия они тебе принесут, покуда не известно никому. Даже мне.
– Принято, – весело сказал Родионов, избегая встречаться взглядом с Лизаветой. Впрочем, от разговора с ней, весьма нелицеприятного, все равно не уйти. В последнее время она была против новых дел Савелия, и он от нечего делать опять принялся за свои мемуары.
– Только учти, алмазы должны быть полинезийского происхождения, – предупредил Артур. – Эксперты будут настоящие.
– Да понял я, понял, – отозвался Савелий. – Только я о таких и не слыхивал никогда.
– Значит, придется услышать… – «Граф» мельком взглянул в сторону молчавшей Лизаветы. – Ну что, по рукам?
– По рукам, – принял предложение Артура Родионов.
Оставаться дальше в доме Савелия не было основания. К тому же Елизавета Петровна, и так косо смотрящая на «графа де Ламбера», вряд ли бы пришла в восторг от того, если бы Артур остался в особняке до выполнения своей части плана Савелием Николаевичем. Поэтому он вежливо распростился с четой Родионовых и отправился на Спиридоньевку, тихую малолюдную улицу, застроенную сплошь богатыми модерновыми особняками, один из которых он уже договорился снять. Савелий же последующие полтора часа выдерживал яростные нападки супруги, которая была решительно против этого нового и весьма опасного дела, к тому же сулящего доход не тотчас, а через неопределенное время. Кроме того, ее пугали аппетиты Артура, затеявшего аферу международного масштаба, которая еще неизвестно чем закончится. Ведь не зря же говорят: тише едешь – дальше будешь. А высоко летать – крылышки можно обжечь…
Супругов помирила только постель, как оно обычно и случается, когда помимо разногласий в делах существует между двумя сердцами и душами взаимная любовь.
* * *
– Ну, говори, – Родионов взглянул в хитрые глаза Занозы и понял, что тот разнюхал все, что ему поручалось, и даже больше.
Заноза – это было погоняло худого жилистого мужика, что сидел сейчас против Савелия Родионова. Подельник, телохранитель, дядька – все эти функции Заноза нес вместе с Мамаем, коего приставил к еще несмышленому Савушке хитровский туз Парамон Миронович. Теперь эти двое были самыми лучшими сподручниками Савелия и, несмотря на разницу в возрасте, добрыми товарищами и друзьями. Правда, ни Заноза, ни Мамай никогда не равняли себя с Родионовым. Как-никак, приемный сынок первого маза Москвы, к тому же много выше их по воровской специализации. Мамай по укоренившейся привычке называл Савелия «хузяином», и от этого обращения к нему Родионов, как ни старался, никак не мог его отучить. За «хузяина» и Мамай, и Заноза могли открутить башку любому, что, впрочем, бывало уже не единожды. Правда, Савелий о том не знал и даже не догадывался. Да и ни к чему ему было об этом знать…
