– Ну, говори, – Родионов взглянул в хитрые глаза Занозы и понял, что тот разнюхал все, что ему поручалось, и даже больше.
Заноза – это было погоняло худого жилистого мужика, что сидел сейчас против Савелия Родионова. Подельник, телохранитель, дядька – все эти функции Заноза нес вместе с Мамаем, коего приставил к еще несмышленому Савушке хитровский туз Парамон Миронович. Теперь эти двое были самыми лучшими сподручниками Савелия и, несмотря на разницу в возрасте, добрыми товарищами и друзьями. Правда, ни Заноза, ни Мамай никогда не равняли себя с Родионовым. Как-никак, приемный сынок первого маза Москвы, к тому же много выше их по воровской специализации. Мамай по укоренившейся привычке называл Савелия «хузяином», и от этого обращения к нему Родионов, как ни старался, никак не мог его отучить. За «хузяина» и Мамай, и Заноза могли открутить башку любому, что, впрочем, бывало уже не единожды. Правда, Савелий о том не знал и даже не догадывался. Да и ни к чему ему было об этом знать…
– Стало быть, – Заноза сделался серьезным, – алмазы с тихоокеанских островов имеются только в Волжско-Окском Промышленном банке. Эти алмазы принадлежат какому-то миллионщику из немцев и лежат в его личном сейфе, который он арендует у банка. Все такие сейфы вмурованы в стену цокольного этажа банка – одна только дверца наружу – и похожи на пчелиные соты или личные шкафы, что в камерах хранения на вокзалах или речных пристанях…
– Знаю, дальше, – сказал Савелий.
– Сейфы немецкие, замки тоже немецкие…
– Какая фирма?
– Фирма «Майзер и Майзер», – отвечал Заноза. – Замков два, причем один ключ к ним находится только у немца, а другой ключ, без которого сейф открыть никак нельзя, – только у управляющего. Так что вскрыть сейф можно лишь тогда, когда немец-миллионщик и управляющий банком окажутся рядом плечом к плечу. Кроме всего прочего, один замок имеет цифровой код, который знает только клиент. То есть этот немецкий миллионщик.
– Все? – спросил Савелий Николаевич, когда Заноза умолк.
– Нет, – ответил Заноза. – Сейф миллионщика вмурован в правую от входа стену и имеет номер четырнадцать.
– Правая стена, сейф номер четырнадцать, – повторил Родионов. – Теперь все?
– Теперь все, – сказал Заноза.
– А охрана банка? – спросил Родионов.
– Охрана банка обычная, на входе и на этажах. Схему системы сигнализации я добуду вам завтра. Нашел я там кое-кого, кто обещался ее достать, – усмехнулся Заноза.
– Это кто? – спросил Савелий.
– Инженер, – ответил Заноза. – Банк заключил с ним договор на разработку и установку сигнализации, тот все сделал, а банк заплатил ему только треть от договорной суммы.
– Почему? – поинтересовался Савелий Николаевич.
– Он не выполнил какой-то там пунктик – к слову сказать, заведомо неисполнимый, а договор этот составлен был так хитро, что предусмотренный штраф за неисполнение этого условия составил две трети от суммы. И не докажешь ничего, договор есть договор. В общем, по-простому – надули этого инженера. Вот он и хочет отомстить банку.
– Понятно, – ответил Родионов. – Нам это только на руку. Что ж, флаг тебе в руки, а перо – сам знаешь куда.
– Знаю, – усмехнулся Заноза. – Все будет сделано в лучшем виде, Савелий Николаевич.
Как и обещал Заноза, через день схема сигнализации банка была у Савелия на руках. Собственно, в ней не было ничего особенного: сигнализация включалась при проникновении в банк через окна или двери в ночное время и при открытии двери в цокольное хранилище личных сейфов. Выключить (или включить) ее можно было только из кабинета управляющего.
– А этот инженер, он сможет нарисовать мне схему помещений банка? Ну, где кабинет управляющего, как туда пройти, где можно спрятаться на время? – спросил у Занозы Савелий.
– Думаю, сможет, – после некоторого раздумья ответил Заноза. – Только это потребует дополнительной оплаты.
– Хорошо. Поговори с инженером еще раз. И не торгуйся…
Внутренний план здания банка инженер начертил в один день. Память у технарей профессиональная, так что Савелию, когда чертеж был у него на руках, домысливать ничего и не пришлось. Все было четко и ясно: вот фойе банка и лестница, вот второй этаж и кабинет управляющего, прочие кабинеты, располагающиеся по соседству, сортир, кладовка уборщицы, а это коридор, по которому можно пройти в цокольный этаж. А вот и помещение для личных сейфов клиентов и сами сейфы – конечная цель всего предприятия Савелия Родионова…
– Что ж, вроде бы все ясно, – поработав с чертежом и схемой сигнализации, сказал Елизавете Савелий. – Завтра возьму эти тихоокеанские алмазы, и, надеюсь, Артуру мы ничего больше не будем должны.
– Я тоже надеюсь, – угрюмо сказала Лизавета…
* * *
Когда Савелий сказал о его долге Артуру, он имел в виду следующее.
Несколько лет назад некая дама по имени Кити Вронская, бывшая в давние времена любовницей Родионова, повстречав его у выхода из модного галантерейного магазина и поздравив его с женитьбой, ненавязчиво пожаловалась на судьбу. Случилось это в кондитерской, куда галантный Родионов пригласил Кити и угостил ее кофеем с эклерами и двумя рюмочками «Шато ла-Шапель» шестьдесят седьмого года. Конечно, теперь-то он понимал, что, повстречав Вронскую, ему просто надлежало немедленно откланяться и уйти, сославшись на занятость, но кровь у Савелия Николаевича была наполовину дворянской (приходилось поступать благородно, что нередко вредило делу), к тому же он был из той категории мужчин, что относятся к бывшим любовницам почти как к родственникам.
Так вот, после второй рюмки «Шато ла-Шапеля» Кити вдруг расплакалась. Савелий стал допытываться, в чем дело, и тогда Вронская, правда, не сразу, рассказала ему, что после их расставания она никак не могла забыть его, даже лечилась магнетизмом и гипнозом, и когда ничего не помогло, решила «выбить клин клином», то есть найти достойную Родионову замену. Она сошлась с одним известным актером, прожила с ним месяц, но забыть Савелия так и не сумела. А когда рассталась с этим актером, тот озлился на нее и поклялся ославить на весь свет. Каким-то образом у него появились на руках фотографические карточки с ней и ее новым любовником, который, кстати, был женат, и даже ее письма к нему. Угроза скомпрометировать Вронскую и ее любовника стала реальной. А три дня назад актер потребовал от Кити вернуться к нему, пообещав, что в противном случае он предаст весь компрометаж огласке.
– Вот, собственно, и все, – закончила свое повествование Вронская.
– Нет, не все, – сказал Савелий и потребовал сказать ему, где актер хранит свой компрометаж.
Вронская ответила не сразу, но все же ответила:
– В Императорском Промышленном банке.
Теперь Савелий и сам не смог бы ответить на вопрос: что тогда побудило его вызваться помочь Кити и вскрыть сейф, в котором актер хранил компрометаж на Вронскую. Возможно, это было благородство и понятное стремление помочь женщине, попавшей в беду, причем той женщине, которая когда-то была ему дорога. Возможно, здесь сыграл роль и профессиональный азарт, – качественно проделать сложную и тонкую работу и тем самым подтвердить (уже в который раз!), в первую очередь самому себе, что по-прежнему являешься лучшим в своем деле. Кроме того, Родионов терпеть не мог шантажистов.
Одним словом, Савелий Николаевич пообещал Вронской помочь и стал готовиться вскрыть Императорский Промышленный банк, несмотря на уговоры и даже протесты его старого товарища и дядьки Мамая. Татарин нюхом чувствовал то ли какой-то подвох, то ли даже засаду и всячески препятствовал «хузяину» в сем деле. Но у старика ничего не вышло…
Когда все было готово, Савелий пошел «на дело».
Без единой царапинки вскрыв дверь запасного выхода, он проник в здание банка. Сигнализация молчала. Неслышно для охраны, он нашел дверь, за которой стоял интересующий его сейф, и без особых сложностей открыл ее. Затем взломал еще одну дверь и добрался до сейфа. Поначалу тот показался ему обычным: «немец», крауфское клеймо, несколько замков. Походив по укоренившейся привычке вокруг, Родионов убедился, что сейф далеко не простой и сделан на заказ. Пять запоров с цифровыми кодами! Пять вращающихся зубчатых дисков, вделанных в толстенную дверь, с цифрами от нуля до девяти. Это значило, что надо вычислить пять цифр кода, одну за другой, и лишь тогда замок откроется. Может быть… Если у него не имеется еще какого-нибудь секрета.
Над секретным кодом он бился долго. Но ведь на то и считался Родионов королем российских медвежатников, чтобы уметь вскрывать самые мудреные сейфы. И сейф был вскрыт! После чего тут же… зазвучала сирена. Звук был громкий и похожий на завывание сторожевых катеров, когда они начинают гонку за обнаруженным нарушителем, вторгнувшимся в приграничные воды. Это было столь неожиданно для Савелия, что он на мгновение застыл.
