– Черт! Ну надо же...
– Что такое? – спросил Кувшинин.
– Да серьги!
– Что серьги? – переспросил начальник штаба.
– Оставил в Грозном, под подушкой, на кровати КНП.
– Так я съезжу за ними.
– Не надо. Оставил, значит, оставил!
– Нет, командир, это ты брось. Как мы без талисмана воевать будем? Я быстро. И не возражай!
Кувшинин вышел на улицу, прошел до позиций девятой роты, взял две БМД с экипажем и двумя бойцами в каждой и направился обратно в Грозный. Вернулся он в 15.30. Вошел на КНП, улыбаясь, протянул Голубятникову серьги:
– Держи, командир, и не забывай больше.
– Как там на плацдарме? В городе? – поинтересовался комбат.
– Тихо! Обычный город, только разрушенный. Никто не останавливал, не проверял, спокойно добрались до КНП. Зашел в дом – он пуст. Нашел серьги, вернулся.
Голубятников положил сережки в карман.
– Спасибо, Сережа!
Не знал ни Святослав, ни его начальник штаба, что если бы Кувшинин приехал на плацдарм на полчаса позже, то встретил бы там и отпускников, и Галину. Но, видно, не судьба...
Подразделения тем временем начали работы на месте. Бойцы копали окопы, тыловики разворачивали пункт хозяйственного довольствия, медпункт, зенитчики устраивали капониры для своих БТРД. Каждый занимался своим делом. Грунт оказался легким, почти без дерна – видимо, когда-то здесь были пахотные земли. Это облегчило работу бойцам. Их не надо было подгонять. Десантники уже имели опыт обустройства в поле и действовали как единая слаженная машина. К 16.00 связисты протянули проводную связь внутри батальона. Теперь комбат мог по телефону связаться с любым командиром подразделения. Щукин вновь вызвал на связь командира полка.
– Я – Аркан! – доложил Голубятников. Район обороны занят, задача поставлена, занимаемся инженерным оборудованием позиций.
К десяти вечера окопы переднего края и позиций девятой роты были вырыты, в низине, рядом с техникой, поставлены палатки, КНП полностью оборудован, тыловые подразделения развернуты. Роты выставили посты охранения. Что могли, сделали.
Первые сутки ужинали сухим пайком. Погода не изменилась, местность все так же была затянута туманом; везде сырость, грязь, не прекращался моросящий дождь. Командир батальона, постоянно проверяя работу подчиненных, думал о жене...
Днем 11 марта группа военнослужащих и Галина прибыли в поселок Прохладный Кабардино-Балкарской республики. Там полковника Дмитриенко и подполковника Елисеева встретил «УАЗ». В него сели и Корсаров, и Белов, и Выдрин, и Галина. В тесноте, но, как говорится, не в обиде. На «уазике» добрались до Моздока. Старшие офицеры попрощались с десантниками и уехали, оставив отпускников на военном аэродроме. Корсаров ушел узнать насчет борта на Грозный. Вскоре вернулся злой, недовольный.
– Что случилось, Витя? Почему злющий такой? – спросила у него Галина.
– Будешь тут злым! Представляешь, Галь, выхожу на поле, стоит «вертушка», экипаж возле машины курит. Подхожу к ним, спрашиваю, далеко ли летим, мужики? Командир их, майор, отвечает – в Грозный. Ну, думаю, повезло! Спрашиваю: места свободные есть? Для четверых. Нам тоже в Грозный надо, батальон у нас там воюет. Летчик отвечает: места полно, да толку-то? Я не понял. А он мне по секрету говорит, что с ними полковник из штаба летит. Один. Но козел еще тот. Ни пассажиров, ни груз брать не разрешает. Спрашиваю, почему? Летун в ответ пожал плечами: а хрен его знает, такой вот чудила. А борттехник говорит, что этот полковник из конторы, вот и выпендривается. У него, видите ли, бумаги секретные. И сам он весь до невозможности секретный. Но шишка, видать, немалая, раз под него вертолет отдельный выделяют! Спрашиваю: а когда летите? Командир экипажа отвечает, что как полковник появится, так и полетят. Да вот, говорит, кстати, и едет. Гляжу, подъезжает «УАЗ». Выходит полковник в камуфляже с кейсом. Длинный, худой, нос с горбинкой, губы узкие, как нитка, взгляд, как у палача. Я к нему – так он даже слушать не стал. Приказал экипажу – летим! Поднялся на борт, и кранты. Улетела «вертушка». Придется к командованию части идти.
Белов сплюнул:
– Действительно, козел! Есть же такие суки... Мы что, до Сочи просим нас подбросить? На войну спешим. А полковник этот наверняка дальше «Северного» носа не высунет. Передаст свои сверхсекретные бумаги кому-нибудь из коллег – и быстренько в обратку...
– Правильно говорите, Виктор Степанович, – улыбнулся Выдрин. – Передаст – он и есть передаст.
Корсаров вновь ушел. На этот раз вернулся чуть ли не бегом.
– Есть борт! Во второй половине дня ребята из МЧС на «Ми-8» в Грозный полетят. С ними влегкую договорился. Летим, ответили, какие проблемы?
– Ну и слава Богу! – выдохнула Галина.
В 14.30 бортом МЧС Корсаров, Белов, Выдрин и Галина вылетели в Грозный. На аэродроме «Северный» подвернулась группа ОМОНа. Корсаров подошел к спецам МВД. Командир ОМОНа все понял, и на БТР подвез пассажиров прямо к Сунже, к бывшему КНП батальона на западном берегу реки. Но там батальона уже не было, и куда он ушел, спросить было не у кого. Начинало темнеть. Омоновцы забрали десантников к себе на базу в Грозном. Накормили, напоили, устроили на ночевку.
Ночью в Грозном Галина думала о муже, Святослав у Аргуна думал о жене. Встретиться им предстояло только завтра...
Район обороны третьего усиленного батальона 137-го гвардейского парашютно-десантного полка. Воскресенье, 12 мартаВ 9.10 с восточного берега неожиданно ударил 82-миллиметровый миномет. Стрелял он с дальних позиций, так как не было слышно характерных для выстрела громких хлопков. Миномет вел обстрел минут десять и выпустил двенадцать мин, которые легли у опорного пункта разведывательной роты, КНП и далее на запад практически по прямой до позиций девятой роты. Обстрел не нанес никакого урона батальону ни в живой силе, ни в технике, но стал неприятной неожиданностью. Было понятно, что это только начало. Следом за артналетом уже ближе к реке начался обстрел позиций переднего края из стрелкового оружия. Боевики вели огонь примерно из трех гранатометов РПГ-7 и десяти автоматов. Стреляли из редколесья, со стороны тех самых фортификационных сооружений, что были замечены Голубятниковым при рекогносцировке местности. И вновь основной целью бандитов стала позиция разведроты. Видимо, пользуясь туманом, боевики ночью вышли в «зеленку». На этот раз был ранен один из разведчиков. Он не погиб только благодаря своей мгновенной реакции. Выстрел гранатомета задел за дерево возле окопа и, потеряв скорость, свалился прямо в укрытие. Солдат, видя падающую на него гранату, выскочил из окопа, получив несколько осколочных ранений в мягкие ткани ноги. Хромая, он передвигался самостоятельно. Задержись солдат в укрытии еще хотя бы на пару секунд, неминуемо погиб бы. Раненого в сопровождении разведчиков доставили в медпункт. Разведрота в ответ открыла огонь по «зеленке» – сама, без какой-либо команды.
Седьмой и восьмой роте Голубятников приказал выявлять цели и уничтожать их по мере обнаружения, в том числе и из БМД. Дал команду связисту вызвать командира полка.
– Аркан! Начался обстрел района с противоположного берега. Сначала работал миномет, сейчас «духи» применяют стрелковое оружие. Ведем ответный огонь.
– Откуда стреляют?
– Из фортификационных сооружений в «зеленке»; миномет бил с дальних, не определенных нами позиций.
– Потери?
– Один легкораненый. Помощь ему оказана, находится в медпункте.
– Артиллерию применять будешь?
– Да, поработает!
С начала обстрела корректировщик огня артиллерийской батареи прибежал из сарая на КНП батальона. Комбат подозвал его, показал цели. Вскоре на комбата вышел капитан Селин.
– Корректировщик передал приказ подавить огневые точки на восточном берегу в редколесье. Прошу подтвердить приказ.
Практически через минуту артбатарея открыла огонь. Сначала сделала три пристрелочных выстрела, затем дала залп сразу из трех самоходных орудий. Боевики прекратили огонь. Наступила тишина. Личный состав, усилив наблюдение за «зеленкой», продолжил инженерное оборудование позиций, соблюдая повышенные меры предосторожности. Теперь бойцы знали, что противник рядом и намерен вести позиционные бои, поэтому особо предупреждать о бдительности никого было не надо. Уже и молодежь освоилась, обстрелялась и действовала вполне грамотно. Война учит быстро.
В 13.00 из штаба полка сообщили о том, что командир батальона должен прибыть на совещание на командный пункт полка, назначенное на 16.00. Имея в запасе время, подполковник Голубятников еще раз обошел позиции рот, приказав заместителю по воспитательной работе проверить, как организовано питание личного состава, решаются ли другие бытовые вопросы. В 15.30 комбат вместе со связистами и двумя солдатами на автомобиле «Урал» выехал к КП полка.
Переночевав на базе ОМОНа, майор Корсаров с утра прошел к командиру отряда. Тот сообщил, что какие-то десантники стоят в Ханкале на аэродроме. Зампотех батальона попросил командира отряда милиции особого назначения доставить отпускников на этот аэродром. Майор не имел ничего против, и к обеду 12 марта омоновцы перевезли на бронетранспортере майора Корсарова, прапорщика Белова, сержанта Выдрина и супругу Голубятникова в Ханкалу. Оказалось, что там стоят подразделения псковской воздушно-десантной дивизии. Кого-то лично знал Корсаров, кого-то – Галина. Встретились, поговорили. Псковичи связались со штабом сводного полка. Начальник штаба полка полковник Левин вышел по связи на штаб батальона. Ответил майор Кувшинин, так как Голубятников пять минут как убыл на совещание. Узнав, где находятся отпускники и супруга командира, Кувшинин тут же на «Урале», в сопровождении БМД и пяти бойцов охраны, поехал в Ханкалу.
