Решая, откуда мне лучше начать осматривать лесополосу, я вышел на луг и внезапно почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Переступив в сторону, быстро оглянулся и возле крайней копны увидел сидящего на коленях мужика. Вот те на! Откуда он взялся? Вроде бы только что на лугу никого не было. Впрочем, проезжая мимо, я мог его попросту не заметить. Нас разделяло метров сто, и лица мужика я не разглядел, зато увидел, что он одет в ватную телогрейку. Не запарится? По всем признакам день обещал быть жарким. Никакой враждебности мужик не проявлял, лишь с любопытством разглядывал меня. Тем не менее следовало выяснить, кто он и что он. И я, сочиняя на ходу объяснение своему интересу, направился к нему.
Подойдя ближе, я обнаружил за стогом сена второго мужика. Вернее, сначала я увидел в траве пыльный кирзовый сапог, а затем и его обладателя. Мужик лежал на боку на охапке сена, подложив под голову локоть, и тихо сопел во сне. Просто идиллия! Здесь же за стогом лежали двое вил и здоровенные деревянные грабли. О, похоже, я набрел на сельских косарей, вывозящих с луга скошенное сено. Уж они-то должны знать окрестные места. При моем приближении первый косарь, который сидел на коленях, оперся рукой на землю и, не дожидаясь, когда я объясню цель своего визита, довольно грубо спросил:
– Потерял чего?
У него оказалось плутоватое лицо с хитрыми маленькими глазками и хриплый, скорее всего, пропитой голос. Да и всем своим видом: манерами, одеждой, такими же пыльными сапогами, как у его напарника, двухдневной щетиной на лице он производил неприятное впечатление. Тем не менее я с самым добродушным видом сказал:
– Мужики, подскажите, как к Угодью проехать? А то я совсем заплутал.
Косарь презрительно сплюнул в траву и ответил:
– Обратно езжай. Здесь не проедешь.
Да уж, приняли меня негостеприимно. Однако нужно было продолжать разговор, и я, придав лицу разочарованное выражение, переспросил:
– Обратно? А через лес, напрямую, нельзя? – и указал рукой в сторону Угодья.
– Нельзя, – отрезал косарь и снова повторил: – Езжай обратно на дорогу. По-другому никак не проедешь.
Общаться со мной он явно не хотел. И я решил сменить тему. Отступив в сторону, чтобы лучше разглядеть его спящего на сене напарника, спросил:
– Приятель-то твой с чего устал? Когда успел уработаться?
Действительно, когда? Вряд ли косари пришли сюда пешком – далеко. От шоссе до луга километра полтора, а от ближайшего села еще дальше. А если приехали на машине, то где она?
Словно прочитав мои мысли, первый косарь вступился за напарника.
– А тебе какое дело? – так же грубо спросил он, но все же пояснил: – Мы уж одну машину нагрузили. Сейчас вторую ждем.
Значит, машина все-таки была. Интересно, когда же они начали работать? С другой стороны, светает пока рано, а скошенное сено надо побыстрее убрать. Вроде бы все объяснилось, но возникшие у меня в отношении косарей подозрения отнюдь не рассеялись.
Пока я размышлял, как быть, спящий на сене мужик засопел, открыл глаза и, перевернувшись на спину, уставился на меня. Он был старше своего напарника, лет, наверное, сорока. Из-за свободной брезентовой робы, которая была на нем, я не смог определить его комплекцию. Хорошо разглядел только короткую мускулистую шею и приметный удлиненный нос на его помятом лице. Пока он спал, ему в волосы набилось сено, да еще несколько сухих травинок прилипли к щеке, отчего мужчина стал похож на немытого и нечесаного бомжа.
Это впечатление усиливала и порванная на плече роба косаря.
– Слушай, друг, тебе дорогу объяснили? – не вставая с земли, обратился он ко мне. – Вот и езжай, дай передохнуть. Нам еще четыре скирды грузить.
А мужичок-то оказывается в курсе моего разговора с его приятелем. Выходит, он вовсе и не спал, а… Притворялся? И голос такой же хриплый, как у первого. Что это: следствие тяги к табаку и спиртному, или попытка скрыть за хрипотой кавказский акцент?
Проверим:
– Мужики, а вы чьи, угодские?
Эх, не надо было называть село – что бы они ответили. Да поздно, уже вылетело. Но косари предпочли неопределенный ответ.
– Ну, – пробурчал проснувшийся и, приподнявшись на локте, исподлобья взглянул на меня.
Я вспомнил жителей Угодья. И остановленный мною мотоциклист, и сельские пацаны, и женщины, с которыми я разговаривал, были одеты куда лучше. Я еще раз оглядел одежду косарей: сальный, истершийся ватник, рваная брезентовая роба, мятые штаны и стоптанные кирзовые сапоги – все это очень походило на неудачный маскарад. Или же эти двое хотели своим нарочито неопрятным видом оградить себя от докучливых путников вроде меня? Но я не брезглив, поэтому продолжим.
– Та-ак! – я упер руки в бока и с видом обличителя произнес: – Значит, вы, угодские, наше сено воруете?!
Реакция на мою небылицу оказалась довольно вялая. Во всяком случае, не такая, какую я ожидал. Косари молча переглянулись между собой, после чего молодой лениво поинтересовался:
– А ты сам-то кто такой?
– Агроном из Заречья, —живо придумал я название села, которого не было в окрестностях Обнинска.
Настоящие косари сразу раскроют мой обман, а вот ряженые…
– Наше дело маленькое, – произнес в ответ младший, который, похоже, взял на себя роль переговорщика. – Начальство велело грузить, мы грузим. Велит прекратить, прекратим.
Убедительный ответ. Вот только ни села, ни деревни Заречье поблизости не существует. И если ты, голубчик, действительно угодский, то не можешь этого не знать. Прокол! Но уж слишком спокойно они держатся, слишком. Даже на ноги не встали. А если еще обострить разговор?
– Что значит: начальство велело?! – возмутился я. —Да я… Я вашему председателю пожалуюсь! Сейчас же! Как его фамилия?!
Опять переглянулись. И медлят, явно медлят с ответом. А это уже второй прокол. Угодские косари не могут не знать фамилию своего председателя. Наконец младший, опять младший, произнес:
– Ну, Терехин.
Жаль, я не спросил у угодского участкового фамилию их председателя! Кто ж знал, что пригодится. Но что-то моя угроза не очень-то подействовала на косарей или кто они на самом деле. Не боятся председателя? А милиции?
– Ах, так он с вами заодно?! Тогда я сразу в милицию сообщу! Пусть милиция разбирается. А сюда нашего участкового привезу. Он вам покажет, как чужое сено воровать! – Для большей убедительности я выразительно погрозил косарям пальцем.
На этот раз моя угроза не оставила их безучастными. Правильно, участковый может и документы проверить, а для выяснения подозрительных обстоятельств и в райотдел отвезти. Ясно, что перспективы появления милиции террористы постараются избежать. Самый эффективный, да и, пожалуй, единственно надежный способ добиться этого – убить настырного агронома. Именно так террористы и будут действовать. А вот что предпримут повстречавшиеся мне косари?
Младший из них пружинисто поднялся на ноги – наконец-то соизволил оторвать свою задницу от земли.
– Да ты чего? Серьезно, что ли? – обращаясь ко мне, он изумленно выкатил глаза.
Но, куда больше выражения его лица, меня интересовала его фигура. Ладный оказался мужик: крепкий и мускулистый. Между полами распахнувшейся телогрейки я увидел темно-зеленую футболку, плотно облегающую накачанные грудные мышцы. Широкие штаны были туго перетянуты на плоском животе брезентовым солдатским ремнем. Карманы не оттопыривались. Если у него и было при себе оружие, то только, как у меня, сзади за поясом.
– А вы еще не поняли? Все, мне больше с вами разговаривать не о чем, – с непреклонным видом ответил я и развернулся к оставленной у леса машине, соблазнительно подставив незащищенную спину.
Бросайтесь, если вы волки.
– Да погоди ты. Не пори горячку, —тот, что был на ногах, шагнул ко мне и попытался обнять за плечи, а я попробовал представить, как они будут меня убивать.
Все…
20-км зона вокруг Обнинской АЭС, южный сектор, 16 августа, 07.20
Бежать было легко. Иногда на дороге попадались сбитые автокраном ветки, но наученный горьким опытом Сверкунов вовремя замечал их и перепрыгивал или обегал стороной. Дорога еще несколько раз повернула, и после очередного поворота Сверкунов увидел впереди просвет в кронах деревьев. Перейдя с бега на шаг, он недовольно вздохнул. Вот и опушка. Дальше придется действовать с Вороном. А так хотелось самому обнаружить огневую позицию террористов. Сверкунов сделал еще несколько шагов по дороге, и его сердце вновь учащенно забилось. Впереди оказалась вовсе не опушка, а средних размеров поляна, за которой опять начинался лес. Дорога проходила по краю поляны и вновь скрывалась среди деревьев. Лейтенант уже собирался вновь перейти на бег, когда слева от себя, за высоким, но редким кустарником увидел темно-желтое пятно, а присмотревшись, рассмотрел за переплетением ветвей очертания автокрана.
