— А в пределах района?
— Что вы имеете в виду?
— Ну, в Ныш он не ездил? Или в Ноглики? — внимательно смотрел на начальника участка Аркадий.
— Он никуда не ездил.Я не уверен, бывал ли Сеня даже в Адо- Тымово. Вряд ли. Ни разу я его в селе не видел. Да и никто. И нельзя ему с деляны отлучаться. Сразу выработка упадет.
— А вечерами?
— Так он с рассвета и дотемна работает. О каких вечерах вы говорите? Он же не то, что мы с вами. Не только в Ныш или Ноглики, где и делать-то ему нечего, к бабам не ходит, меж нами говоря. Не до них ему. Сами посчитайте — с семи утра до десяти вечера на деляне! Какой будет Ныш? Высыпаться не успевают. Не до жиру, быть бы живу.
— А с плотогонами он часто видится?
— А зачем они ему? По работе? Так и тут у них никаких трений не может быть. Обоюдная заинтересованность не задерживать друг друга. С бригадой Сени проблем не возникает. Все на совесть работают. Обоюдная заинтересованность в заработке, хотя многие друг друга не знают.
— Не знают? Они что, вообще не видятся?
— Конечно.
— А как же лес сдают плотогонам?
— Не они сдают.
— А кто?
— Бригада нижнего склада. Которая плоты сбивает. Это промежуточное звено между лесорубами и плотогонами. Они принимают лес, сбивают его в плоты. Крепят. И сдают пересчитанный на кубатуру плотогонам. В готовом виде.
— Значит, общение лесорубов и плотогонов исключено?
— Не совсем так. Но если говорить о бригаде Сени, то — да.
— Объясните. Почему одни могут общаться, а другие — нет?
— Все просто. Сеня никогда не работал на участке близ берега. К тому же за день у него, я вам говорил, самая высокая выработка. И он не знает плотогонов потому, что его деляны всегда расположены далеко от реки. В десятках, а то и в сотне километров. А сам бригадир всегда в тайге. Валит лес. Сдачей древесины плотогонам ему некогда заниматься.
— Вы это точно знаете?
— Разумеется.
— А почему же именно эту бригаду устранили от плотогонов?
— В ней одни холостяки. Работают на отдаленных участках. Живут в тайге. А женатые — ближе к берегу, чтоб хоть раз в неделю домой иметь возможность съездить. На катерах.
— Ну, кто-то же доставляет лес из той бригады на нижний склад?
— Конечно. К этой бригаде прикреплен трактор для вывозки леса и четыре лошади. Как на лошадях, так и на тракторе парнишки работают. Они и вывозят.
— А продукты как получает бригада?
— Дают заявку. И тот же парнишка на тракторе привозит заявку на нижний склад. Там ее передают старшине катера. Тот привозит заявку в Адо-Тымово, забирает продукты, сгружает на нижнем складе, там их забирает тракторист и увозит в бригаду.
— Ас плотогонами эту заявку не передавали?
— Нет. Они попросту не взяли бы ее по той простой причине, что в Адо-Тымово им ни к чему. Вверх на плотах не поднимаются. Только вниз по течению. Адо-Тымово расположено выше участков разработок. Потому плотогоны к нам не подходят. Нет необходимости. Да и не по пути.
— А катером этим плотогоны пользуются?
— Нет. Этот катер закреплен за Адо-Тымово. Мы на нем добираемся до участков и назад возвращаемся.
— Каждый день?
— Да.
— В баню-то ездит эта бригада Сени?
— Нет, обычно все из родников набирают воду в бочку. Греют ее и моются прямо в лесу.
— Вот как. А к парикмахеру?
— Мы парикмахеров возим на участки. Во все бригады.
— А как с покупками? Рубашки и прочее?
— Тоже по заявкам отправляем. А основное, спецовку, они бесплатно получают.
— Общие собрания лесорубов у вас бывают?
— Да, но только для свободных. Поселенцы к этой категории не принадлежат.
— Скажите, а выработку этой бригады кто контролирует? Кроме бригадира нижнего склада?
— Прораб и мастер участка.
— Они где живут?
— На нижнем складе.
— Скажите, а как оплачивается работа прораба и мастера?
— Что вы имеете в виду?
— Они получают от выработки лесорубов или оклады в твердых размерах?
— Все мы на окладах. Все! Начиная с меня и кончая десятником. Кроме тех, кто занят непосредственно заготовкой древесины. У нас любой лесоруб получает в три раза больше, чем я, начальник участка. Хотя на моих плечах вся ответственность. А они — исполнители. Но ничего не поделаешь.
— Что ж, спасибо за информацию.
— Ничего, не стоит. У нас все на виду. И люди, и работа. Живем открыто. Смотрите, интересуйтесь.
— Тогда скажите, вот вы несколько раз говорили, что у Сени самая высокая производительность труда.
— Это вам любой подтвердит.
— Да я не сомневаюсь. Я хочу знать, а какая поощрительная система у вас?
— Премия. Как и всюду. В денежном выражении.
— И как это выглядит в сумме?
— Ну, это смотря каков процент перевыполнения.
— Меня интересует одна бригада. Как у них?
— Они получают ежемесячную премию.
— Каковы средние размеры?
— У них солидно. Полторы зарплаты.
— Так все бригады работают?
— Нет.
— А если они не выполняют план, а Сеня перевыполнит — премии не будет никому?
— Конечно. Но у нас все с планом справляются.
— А прорабы и мастера тоже получают премии?
— Конечно. Ведь они работают не меньше других.
— Я не о том.
— Уточните.
— Получение их премии зависит от выработки всех бригад лесорубов? Так я понял?
— Совершенно верно.
— Значит, если хоть одна бригада не выполнит план…
— У нас такого не бывает, — перебил начальник участка.
— Что ж, значит, руководство заботится о материальной стороне жизни каждого человека.
— Что вы хотите этим сказать? — насторожился начальник участка.
— Только то, что я сказал.
— Оно, видите ли, лошадь и ту, прежде чем запрягать в работу, — накормить надо. А человека тем более. Ему еще и условия подавай.
— Ну, этим вы не можете блеснуть, — возразил следователь.
— Почему?
— Зимою мыться в лесу! Разве это условия?
— Ничего не поделаешь. Да они и сами в село не поедут. Время не хотят терять. Да и ночевать им там негде.
— Скажите, а выработка лесорубов влияет на оплату плотогонов?
— Все взаимосвязано. Но плотогонам жаловаться не на что. Они ни разу не обижались на лесорубов.
— А как они зимою доставляют плоты по реке?
— Взрываем лед, и, честно говоря, у нас зимою работы невпроворот. Плоты идут всплошную. Так что на катере порою негде объехать их. Река наша — труженица. Как люди.
Яровой молчал. Умолк и начальник участка.
Прошло еще немного времени и начальник участка, повернувшись к Яровому спросил:
— Вы сейчас куда намерены ехать? К нам в Адо-Тымово или сразу в бригаду?
— Лучше к Сене.
Впереди показались плоты. Катер прижался к берегу маленьким пойманным зверьком.
— Не повезло.
— Почему? — удивился следователь.
— Ждать придется долго.
— Вы плотогонов знаете?
— На кой черт они мне нужны! Своих забот хватает.
— А разве плотогоны не ваша забота?
— Нет. Они из Ныша. У меня только лесорубы. От них голова кругом идет.
— Вы же только что хвалили их?
— Да. В общем все хорошо. Но это хорошее легко не дается. Все трудом…
Плоты надвигались. Вот уже послышались и голоса. Кто-то ругался. Другие перекликались.
Маленький буксирный катер тянул головной плот. Как собачка на цепи, он надрывался от непосильного груза.
Яровой внимательно вглядывался в лица плотогонов. Кто из них Клещ? Но эти двое проплыли молча, едва удостоив катер взглядом. Оба старые. Но Беник по описаниям не таков. Хотя столько лет прошло…
А вот вторая пара. Рулевой хохочет над напарником. Тот в мокрых штанах стоит. Видно, в воду окунулся. Плот подвел. И рулевой, повернувшись к катеру, крикнул:
— Эй, сменные портки не имеете в запасе? Дайте обоссавшемуся! А то мужичье поморозит ненароком? Магарыч с него возьмете!
Его напарник обжимал брюки, ругаясь.
Вот и третья пара показалась. Рулевой поет во все горло, развлекая себя и напарника.
Затихала песня вдали. Вот и следующая пара показалась. Рулевой курит. Второй — веревкой бревно привязывает. Нагнулся. Лица не видно.
— Эй! На корабле! Закурить найдется? Дай взаймы под процент! — крикнул насмешливо разогнувшийся.
Старшина кинул пачку «Беломора», тот поймал. Поблагодарил кивком.
Следующая пара. Рулевой глянул на катер. Тут же отвернулся. И вдруг крикнул:
— Бенька! Держи бревно в четвертом!
Яровой вздрогнул. По телу будто ток прошел. Клещ! Вот он! Но тот скачет с плота на плот козлом. Бревно багром схватил. Подтянул к плоту. Быстро примотал веревкой. Разогнулся. Оглядел катер внимательно. Лица будто ощупал. И отвернулся равнодушно.
Следователь запомнил его лицо, фигуру, взгляд. Словно сфотографировал. Другие плотогоны его интересовали гораздо меньше. Они его знают, они работают с ним. Им известен каждый его шаг. Ведь и помимо работы, где все друг у друга на виду, живут в одном селе. А там секретов не бывает. Любая отлучка в глаза бросится. Всем.
