Игорь задумался, пожал плечами, а потом признался:
– Вообще ничего. Я даже о такой реке никогда не слышал.
– А зря. Около этой реки Ольгерд, великий князь Литовский и Русский, в тысяча триста шестьдесят третьем году разгромил татар. В результате из-под их власти ушли обширные земли, в том числе Киев, Чернигов, Подолия. В борьбе с Ордой этот успех значил больше, чем Куликовская битва, через два года после которой Тохтамыш дотла сжег Москву, а Дмитрий Донской трусливо бежал. Но о Куликовской битве написаны десятки томов, а о Синеводской даже в учебниках ничего нет. Почему? Пиар, вездесущий пиар. Московские князья рано поняли его силу и ради нее вступили в союз с церковью, а она тогда одна и повелевала умами на Руси…
– Но-но, помни, кто с тобой рядом, – пробурчал Иван.
– А что, я что-то придумываю? – Олег глянул на него, и в синих глазах его мелькнула злость. – А вот еще один пример. Как ты думаешь, откуда на гербе Москвы появился Георгий Победоносец?
– С монет, – вмешался в разговор Сергей.
– Это верно, – кивнул Олег. – Но первым монеты со святым Георгием начал чеканить тот, кого историки «московской» школы называют узурпатором и сепаратистом, – князь Юрий Галицкий, второй сын Донского. Он побывал великим князем Московским два раза, пять месяцев и два, и мало что успел сделать. И что по мне, так лучше бы трон занимал такой узурпатор, чем Василий Второй и его потомки…
– Не смей хаять моих предков, – проговорил Иван, но в голосе его не было ни напора, ни убежденности.
– Я их видел, я их помню, – сказал Олег, и на этом разговор закончился.
Они пересекли границу Тверской и Ярославской областей, замелькали указатели на Углич. Сам город возник как-то внезапно, тянувшиеся одна за другой деревеньки слились в одну, а затем начали попадаться высотные дома.
Впереди показалась Волга, и тут Олег резко сбросил скорость, перестроился в правый ряд.
– Чего нам здесь нужно? – спросил Игорь.
– Кое-кого из наших, – отозвался Олег. Он принюхивался, точно охотничья собака, и вид у него был озадаченный.
Иван бросил в сторону Олега злобный взгляд.
По плотине переехали на другой берег реки, затем свернули налево, в сторону Кремля. Странно смотрелись многочисленные церкви рядом с названиями – площадь Коммуны, улица Карла Маркса. Старинные купеческие домики в два этажа теснились рядом с новостройками.
Казалось, что Углич составили из двух городов, старого и нового. Сложили их и перемешали как следует.
– Мне кажется, он вон там, – сказал Сергей, показывая на юг.
– Нет, там церковь Святого Димитрия «на поле», – откликнулся Олег. – Хотя погоди-ка, погоди…
Они повернули в ту сторону, проехали мимо небольшой церквушки в скверике. Когда пересекли железную дорогу, вновь потянулись деревенские одноэтажные дома. Свернули еще раз и запетляли по узким и грязным улочкам, какие есть, наверное, в любом провинциальном российском городе.
Олег вертел головой, вглядывался в каждого встречного, на лице его застыло напряженное ожидание.
– Вот и он, – сказал он, когда они подъехали к небольшому магазину-павильону из белого пластика.
Висевшая на нем вывеска сообщала, что заведение называется «Весна».
Позади павильона виднелся обвалившийся старый забор, а за ним – брошенный участок с домом посередине. Выбитые окна зияли чернотой, крыша местами провалилась, бурьян вымахал по пояс. На груде битого кирпича сидели трое мальчишек-подростков в джинсах и грязных футболках.
– Да, это он, – подтвердил Иван, и голос его дрогнул, в нем прозвучала настоящая боль.
– Я могу сходить один, – предложил Олег, останавливая машину рядом с магазинчиком.
Иван упрямо помотал головой и перекрестился.
– Нет, это мой грех. Бесовским наущением я сотворил его и многие века искупаю. Но так и не искупил.
Олег обернулся, глянул на Сергея и Игоря.
– Мы пошли, – сказал он. – Проведем кое-какие переговоры. Вы тоже можете вылезти, ноги размять.
Он выбрался из машины, то же сделал Иван, и они зашагали мимо «Весны» к забору и брошенному дому. Один из мальчишек сидел, засунув голову в прозрачный полиэтиленовый пакет, на дне которого плескалось нечто мутное. Двое других молча наблюдали за ним, точно ждали очереди.
Услышав шаги, они обернулись, один глянул с испугом, другой, самый младший на вид, с вызовом.
Он поднялся, и футболка его, что мгновение назад была белой, пошла красными пятнами. Игорь вздрогнул, моргнул, видение пропало, и он решил, что это солнце шутит такие шутки.
Светило болталось в западной части небосвода, лик его частично скрывали облака, и падавший наземь свет был красноватым.
Иван сбился с шага, Олег придержал его за локоть.
Мальчишка в белой футболке пошел навстречу мужчинам, и Игорю показалось, что, кроме этих трех фигур, все остальное вокруг – расплывчато и туманно. Испуганно глянул на Сергея рядом – тот тоже был настоящим, плотным, а улыбка его – грустной и злой.
– Эх, милый, ты рискуешь слишком глубоко провалиться, – сказал Сергей. – Опасно тебе находиться рядом с нами. Просто опасно. Твой разум, твоя душа не в силах выносить все это. Они пытаются подстраиваться, но ты всего лишь человек…
– Почему так? – спросил Игорь, и собственный голос показался ему необычайно гулким и мощным.
– Потому, что кончается на «у». Пойдем, выберемся на свежий воздух, тебе надо немного подышать, а мне – выпить.
В тот день, когда они впервые увиделись, Сергей выглядел лощеным гулякой. За время в дороге он словно высох и постарел, немного сгорбился, золотистые волосы стали тусклыми, плечи обвисли. У внешних уголков рта и на лбу появились крохотные, почти незаметные морщинки.
Игорь выбрался из машины, несколько раз глубоко вздохнул. Мир стал обычным, все вроде бы вернулось на место, но в глубине души занозой засело ощущение, что еще немного, и он, Игорь Ветров, превратится в точно такое же мифическое существо, как его спутники.
Он неизвестно куда исчез для всего остального мира, пропал для друзей и коллег. Выпал из нерушимой, как казалось, сферы обыденных привычек и занятий, лишился всего, что было важно и дорого.
Ему осталось только умереть. Хотя, может быть, он уже умер?
Иван и Олег разговаривали с мальчишкой в белой футболке, и лицо того сердито кривилось. Иван стоял вполоборота, и Игорь видел, что он держится за железный крест, что всегда носит на груди.
– Эх, ну и жизнь пошла, – сказал Сергей, а потом нараспев, очень тихо и проникновенно произнес:
Все мы, все мы в этом мире тленны
Тихо льется с кленов листьев медь…
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть.
– Это ты про себя? – спросил Игорь.
– Про всех нас, и про него тоже, – Сергей указал на мальчишку в белой футболке. – Многие мечтают продлить детство. И вот они перед нами – четыре века голопузой радости. И знаешь что? Я не думаю, что он счастлив.
– Наверное.
– Ладно, пошли в магазин. Ради бога, нечего тут стоять, пялиться. Только людям, ха-ха, беседовать мешаем. Насчет машины не беспокойся, никто ее не тронет.
Они поднялись на крыльцо, открылась дверь с мутным, засиженным мухами стеклом.
Игорь ощутил запах кислого пива, увидел прилавки, полки с товаром – рядами бутылок, пачками чипсов и печенья. Молодая розовощекая продавщица посмотрела на покупателей без интереса.
– Добрый вечер, милая, – сказал ей Сергей, и глаза его вспыхнули. – Нет ли у тебя желания прогуляться при луне?
– Отвали, белобрысый, – ответила продавщица, продолжая монотонно пережевывать жвачку. – Если чего надо, то покупай. А если клеиться пришел – чеши отсюда. Не то Жорику звякну, он у меня злой да ревнивый.
Игорю показалось, что он услышал полный раздражения вздох.
– Два пива, – сказал Сергей спокойно. – Да, вон то, «Янтарное», из холодильника, упаковку сухариков и еще…
