Гамов хорошо знал, что пара Ивочкин – Ряхин была одной из самых продуктивных тактических пар, способных выполнить любую поставленную задачу.
«Надо разбивать, – подумал Гамов. – Слишком сроднились. Отсюда результат…»
– Облажался, старлей! Забыл правило коммуникации: многословны и давят на жалость – вгоняй пулю в лоб. Не ошибешься. Понял?
– Так точно!
– Вторая твоя ошибка?
– Недооценил противника.
– Был убежден, что противник – заурядный уголовник, а вышел на профессионала, выше тебя классом. Так что сегодня, считай, ты второй раз родился. Если бы противник тебя не пожалел, в труповозку с Добрыниным и Мозговым тебя бы грузили. – Генерал ткнул пальцем в сторону машины, куда только что загрузили три трупа. – Выводы. Первое: если подобные ошибки повторятся – уволю из органов, если, конечно в живых останешься. Второе: за нарушение субординации я тебе взыскание наложу. Напомнишь мне завтра.
– Есть!
– Марш в скорую!
Гамов обернулся к Осадчему, стоявшему на площадке шахтного копера[47]. Осадчий был сумрачный и злой. Генерал подошел к нему, протянул сигареты.
– Я бросил.
– Позвольте пройти, товарищи.
Трое бойцов поднимались по лестнице с саквояжами.
– В мою машину грузите и обеспечьте охрану! – отдал приказ Гамов.
Осадчий протянул генералу кассету.
– Запись переговоров с Добрыниным и Мозговым.
Генерал взял кассету и теперь крутил ее в руках, разглядывая.
– Да-а, – выдохнул он. – Кто же мог просчитать, что Добрынин и Мозговой – люди, проверенные не в одном деле… – Гамов замолчал, зажал кассету в кулак. – Подполковник, ты почему приказ не выполнил? – холодным, начальственным тоном вдруг спросил он. – Что мне теперь с твоими рабочими делать? Слушать их рассказы о рабстве?! Ты понимаешь, что начнется?!
Осадчий выразительно глянул на него.
– Моими рабочими?
Генерал проигнорировал.
– А заложники? Ты что, под пожар взорвать не мог все к чертовой матери?! Готовую продукцию и сырье ты в саквояжах унес. Мы что, помещений или специалистов тебе бы не нашли? Чем ты думал?!
– Я ухожу из конторы.
– Что?
– Я профнепригоден. Оказывается, я не могу себе простить, что людей с тяжелейшими ожоговыми травмами, нуждающихся в неотложной медицинской помощи, я запер, как скотов, как мусор, лишив всяких шансов на выживание. Оказывается – ну прямо как комсомолец! – я не могу себе простить, что хорошие мужики, рисковавшие жизнью ради спасения рабочих завода, из-за меня всю ночь вынуждены отходную по себе читать и видеть, как на их руках загибаются те, кому помочь они уже не в силах! Там умирают люди, генерал! Не бандиты какие-нибудь, а Петьки и Юрки, для которых мы служим! И если ты взорвешь их, генерал, я пойду против «конторы»! – холодно и жестко сказал Осадчий.
– Василий, послушай…
– Только про долг перед Родиной мне не надо! Про присягу и интересы государства не надо! Лицемеры, подонки и гады мы!
Осадчий достал помятую пачку сигарет, щелкнул зажигалкой, демонстративно закурил.
– Ты же бросил…
– У вас рычагов давления на меня нет. У меня друзей нет. У меня семьи нет. У меня даже бабы своей нет! Ко мне приставлена ваша надсмотрщица! Мне жаль, что я загубил свою жизнь, болтаясь, как… – он смачно сплюнул. – Ради чего все? Вы можете мне ответить, Иван Андреевич, ради чего?! Не было у меня никогда такого финала. Бандюков, шестерок ЦРУшных мочил, что с оружием на меня перли. Там понятно: или они тебя, или ты их. Но чтобы своих… – он отстранился. – Идите генерал, освобождайте моих рабочих и моих заложников. С этой минуты мне не хочется иметь с вашим братом ничего общего.
– Боюсь, это у тебя не получится, подполковник. Тебе светит пожизненное. Никто не станет подтверждать твои секретные операции. Самое большое, что для тебя, Василий, я могу сделать в память о твоем отце, это не арестовать тебя сию же минуту!
Осадчий кивнул, усмехнулся.
– Что ж, буду опальным олигархом где-нибудь на Каймановых островах. Или в Лондоне. Сейчас это модно. Компромата, хранящегося за рубежом, у меня даже на свержение режима хватит. Надеюсь, вы поняли, Иван Андреевич, что я меняю свое молчание на жизни рабочих и заложников?!
Гамов хмуро глянул на него.
– Отменяйте, генерал! Отменяйте ваш приказ о взрыве. Судя по хлопцам, что здесь пасутся, работать будет РОДОН. Ваш верный пес Андреанов ждет указаний! А мне пора. Честь имею!
Зацепив большие пальцы за ремень, майор Андреанов вальяжно расхаживал перед строем.
– Ну, что, сынки, внутри нас ждут всего четыре охранника. Это хорошо. Но у них четыре «калаша» и боевые патроны. Это плохо! Чтобы мамы с папами вас дождались за новогодние столы, зажмите яйца в кулак, как самое дорогое, что у вас есть в этой жизни, вспомните наши лучшие операции и навешайте этим четырем отморозкам, как наши деды под Берлином в сорок пятом навешали одной очень вредной сволочи!
Бойцы заулыбались. Конечно, все они – профи. Но есть командир, лидер, настрой которого перед операцией они чувствовали кожей.
– Штурмовая группа работает по двойкам: Исаев – Коломиец, Иванов – Подгорный. Пресняков, Тихомиров, Уточкин со мной в группе прикрытия. Уточкин – проводная связь с внешним миром. Как видите, ничего нового. Работаем в обычном режиме. Резерв две группы по четыре человека. Подходим скрытно. Бесшумно открываем дверь. Код замка «7951». Используем фактор внезапности. По имеющейся у нас информации все четверо бандитов бритоголовые молодые люди лет 20–25, спортивного телосложения. По ним огонь на поражение. Среди спасателей и заложников бритоголовых нет. За второй металлической дверью с кодовым замком вы можете увидеть людей в белом, сидящих за ювелирными столами. Этих кладем на пол. Направо от этого зала узкий коридор с металлической дверью в конце. Дверь запирается на засов и на ключ. Ключ у одного из бандитов. За дверью заложники – рабочие завода и спасатели. Они – ваша главная цель. Эти люди должны быть живы, чего бы это ни стоило! На штурм даю вам полминуты. Помните, в течение всей операции необходимо сохранять высокий темп продвижения в режиме «перемещение – поддержка – перемещение». Помните об эффективности стрельбы с упреждением при пересечении целью узких пространств, в частности коридоров, которые отмечены красным на розданных вам планах. Напомню, что время пересечения коридора шириной два метра менее одной секунды. Для поражения такой цели с расстояния свыше пяти метров эффективной является только стрельба с упреждением, цель малочувствительна к плотности огня. Непосредственно перед началом штурма объект будет обесточен. Это значит, у нас, благодаря приборам ночного видения, будет явное преимущество. Продвижение по объекту скрытное, это значит, стрельба должна быть бесшумной. Двойкам друг от друга находиться на расстоянии прямой видимости. Помните: момент огневого прикрытия – закон на войне. Скорость, агрессия, «сюрприз» – ваши козыри. Зачистка объекта штурма – на пятьдесят процентов охота и на пятьдесят процентов принятие мер к тому, чтобы самому не превратиться в дичь. Действуйте осторожно и методично, поэтапно решая возникающую перед вами тактическую задачу. Не полагайте, что где-то опасности нет, пока не убедитесь в этом окончательно. Не давайте собственных объяснений необычным явлениям. Проверьте, чтобы знать наверняка. Помните: либо уверен, либо мертв, – майор остановился, оглядел строй. – Я повторяю вам прописные истины, а Коломиец зевать изволит! Он, вероятно, дважды профи. Лейтенант Коломиец!
– Я!
– Выйти из строя!
– Есть!
Боец браво сделал шаг вперед.
– Продолжайте инструктаж.
Едва сдерживая улыбку, боец хорошо поставленным голосом продолжил:
– Далее, товарищ командир, вы всегда отпускаете нецензурные остроты в адрес бандитов, нашего правительства и лично полковника Хрыпова, как руководителя операции. Их приводить?
– Молодец! Стать в строй! Я-то думал, вы, орлы, во время этой обязаловки ушами хлопаете, про девок думаете. Остальное… – он еще раз окинул цепким внимательным взглядом ребят, улыбнулся. – Остальное вы мне сейчас нарисуете, филигранно и талантливо. Работаем!
Продвижение по подземным тоннелям заняло считанные минуты. Маршрут был проработан и изучен.
У поворота к последней замуровке, пробитой спасателями, Андреанов остановился. Он поднял руку вверх на высоту головы, что на языке жестов означало: «Стоп. Внимание».
Дальше ему надо было одному преодолеть метров шестьдесят от места, где он оставил ребят, до площадки с дверью в подземные помещения завода лакокрасок.
«Дай бог, полковник, чтобы информация твоя была надежной! – думал на бегу Андреанов. – А то я же тебя, Хрыпов, замучаю. Я же тебе с того света являться буду! Я ж тебя, суку, везде достану! Ты от меня даже в храме не скроешься! И весь небесный спецназ тебе не поможет!»
