Потапова заверили, что уйти, сбежать оттуда не сможет никто.
Александр довольный возвращался домой, как вдруг услышал сзади голос:
— Дядь! Подождите меня!
Потапов увидел Карена.
— А говорили, что теперь нас никто не тронет, всех бандитов поймали!
— Да, всех накрыли!
— А кто моего деда убил сегодня ночью? — всхлипнул мальчуган.
У Александра лоб вспотел. Уже через час, побывав в доме старого Ашота, узнал от женщин подробности, собрал оперативную группу:
— Опять опоздали. Не решился мальчонка засветло к нам появиться. Понятно, боялся за себя и женщин. Опасался расправы. Бандиты, конечно, успели уйти. Но… Засаду на них устроить надо. В этом деле замешан Рафит. Известный негодяй и живодер.
— За что он старика убил? — спросил Артем.
— Не тебе такие наивные вопросы задавать! Сказал прямо: за Муху отомстил. Мол, кроме Ашота никто не рискнул бы засветить. А услышал это Карен. Он и сказал о том.
— Вряд ли Рафит туда появится! С кем ему там счеты сводить?
— Никто во всем Сумгаите не знает, что банда Мухи уже в Баку. Считают, что в милиции. И… попытаются напасть, чтобы дать возможность сбежать. Как сами знаете, эти не побрезгуют» не постыдятся поставить впереди себя детей и женщин. Карена выволокут в первую очередь. Свой лоб они не станут подставлять. Вот потому и говорю о засаде, — пояснил Потапов.
— Но в доме, где покойник, много народу. Вряд ли решатся, — не соглашался Артем.
— Наоборот! Проститься с Ашотом придут лишь старики и женщины. Самые что ни на есть подходящие для живого щита. И не дай Бог кому из них сделать шаг в сторону, чтобы уйти. Убьют тут же. И тебе, Артем, известно это не хуже чем мне. Именно в этот дом они придут. И непременно сегодня воспользуются ситуацией. А совести у них не было никогда!
Через десять минут чекисты незаметно подошли к дому, на крыльце его стояла крышка гроба, а из дверей и окон слышался неутешный, надрывный плач женщин.
— Ну и дела! Душу вывернут эти бабы своим воем. При жизни, небось, пилили за всякую безделуху, рюмашку жалели поднести. А теперь воют на весь свет. Все они такие — бабы! Только мертвого мужика жалеют. Пока живой — в могилу загоняют! Тьфу, стервы! — ругался сибиряк Семен, проработавший чекистом всю свою жизнь. Он считал, что никто на свете не разбирается в бабьей натуре, как он.
Кто-то из группы, не выдержав, рассмеялся в кулак:
— По тебе, Семушка, когда помрешь, только каталка на полке взвоет. От того, что осиротеет без твоей шеи.
— Это верно! — потер сибиряк крепкий кабаний загривок и сознался: — Об мою шею не одну каталку сломала старая хварья! Уже хотела железную заказать кузнецу. Да меня вовремя сюда перевели.
— А за что дубасила?
— А за все, что показалось. За соседку, за куму! Да что с них, дурных, взять? Зато теперь в каждом письме про свою любовь воет. Ворочаться просит. Говорит, совсем застыла без меня. Ну, как этот старик, про какого голосят. Но я-то знаю: стоит мне на пороге объявиться, враз зацелует! Либо кочергой, иль ухватом. Может, и каталку новую купить сумела. А вот бутылку — ни в жизнь не поставит. Даже ради встречи. Все они такие. До единой…
— Тише вы! — осек Потапов и вслушался в тишину ночи. Голоса в доме постепенно стихали. Угомонились, успокоились плачущие. Тусклый свет горел в комнате, где лежал покойный Ашот.
Все соседи собрались расходиться по домам. Стояли у дверей, прощались с хозяевами.
— Зря мы нынче торчим. Не объявятся! — выдохнул Семен. И в это время во двор один за другим скользнули тени. Пятеро. Они быстро вытолкали на крыльцо всех находившихся в доме:
— Тихо! Кто пикнет — крышка! Прибьем тут же, как баранов. Всех до единого! Идите к милиции! Молча! Ну! Что стали? Шевелитесь живее! — начали выталкивать во двор старух и женщин. Те, шатаясь от страха, шли к калитке, подгоняемые угрозами.
Потапов ждал, когда из дома выйдут последние и бандиты замкнут кольцо.
Вот и хозяйку дома вывели во двор. Схватили за шиворот. Подтолкнули в толпу соседей, знакомых.
— Ашот! Где ты, Ашот? Вступись! — упала старая, моля убитого мужа о помощи.
— Заткнись! — ударил бабку по голове худой лохматый мужик. И, захлопнув дверь дома, сказал желчно: — Поможет скоро! Недолго ждать!
Потапов дал знак. Чекисты мигом покинули засаду. И не ожидавшие их появления бандиты даже не успели опомниться. Группа справилась с ними в считанные минуты.
— Возвращайтесь по домам спокойно. Ничего не бойтесь. Вас никто не потревожит! — обратился Александр к женщинам, так и не понявшим сразу, что произошло. Они не знали, куда им идти теперь, что ждать в следующий миг?
— Ну! Что встали, ровно в штаны наклали? Кыш по домам! А завтра на похороны приходите! Никто больше вас не наполохает. Хотя вы сами кого хошь до обмороку доведете! Небось дома мужиков под каблуком держали. Тут же с заморышами не справились! Эх вы! Генералы задрипанные! Туды вашу! — удерживал Семен худого лохматого бандюгу, изредка пиная его коленом в пах, когда тот все же пытался вырваться из цепких рук сибиряка. — Не дергайся! Добром говорю! Не зли! Не то осерчаю! Из моих рук никто не сорвался! А уж ты и подавно не слиняешь! Я ж тебя мизинцем раздавлю! На все места горбатым сделаю! Пыли тихо! Без вони! Как ты того требовал. Не то все зубы из задницы достанешь. И поверишь, что твоя родная жопа зубатой родилась!
Артем волок громадного лысого парня, закрутив ему руку за спину. Тот взвывал временами. Не с добра. Артем материл его на армянском языке. Понял: взял самого Рафита.
Николай Прокопенко вместе с Ленькой Завадским волокли раскорячившегося тощего мужика, какой никак не. хотел идти своими ногами.
— А ну, хлопцы, чего с ним мучаетесь? Сам идти не желает ногами? Сейчас на ушах поскачет! — подошла к ним женщина — соседка покойного Ашота.
Чекисты не успели сморгнуть, как баба вцепилась в мужика так, что он заорал не своим голосом, взвыл цепным псом.
— О! Сыскала любимый чирей! — рассмеялся Семен. А мужик, какой еще секунды назад корячился на дороге, теперь прыгал от бабы в стороны, чтоб ненароком не попасть снова в ее руки. Чекисты удерживали его, как взбесившегося коня.
— Асмик! Вмажь ему! — подбадривали женщину старухи, задержавшиеся на дороге. Та, смеясь, подошла. Но Николай с Лёнькой не подпустили ее.
— Спасибо! Сами доставим! — не на шутку испугались, что после второй помощи вести уже будет некого.
Сашка видел, как следом за ними, всего в нескольких шагах, неотступно идет Карен.
— Что-то хочет сказать, предупредить? Но теперь не время. Потом с ним переговорю, — решил Потапов.
Но Карен не отступил, не ушел домой. Он дождался, пока чекисты освободились, поставили на охрану бандитов половину состава милиции. И тогда, улучив минуту, Карен подошел к Сашке:
— Спасибо вам! За бабку и за всех! Я, когда вырасту, чекистом стану. Чтоб у других дедов не убивали. Вы не смейтесь. Я не совсем трус. А когда немного подрасту, совсем перестану бояться. Тогда меня возьмут в чекисты?
— Обязательно, Карен! Ты вовсе не трус! Не всякий взрослый решился б на то, на что ты пошел. Спасибо тебе! Расти быстрее! Нам таких побольше б! — подал руку мальчонке, тот ухватил ладонь Потапова обеими руками и вдруг внезапно разрыдался.
— Что с тобой? Ну успокойся, Карен, — просил Александр.
— Ну почему я не знал вас раньше? Может, и не случилось бы столько горя! — дрожало плечо мальчишки, прильнувшего к Потапову по-сыновьи — тепло и доверчиво.
Александр только тогда вспомнил, как Артем долго уговаривал его — Потапова, не наказывать старого Ашота за нож, каким тот хотел убить друга.
— Не надо! Забудь! Считай, что не было этого! Ведь троих сыновей у него убили. И мы не сказали — кто такие. Да и не поверили б словам. Не стоит старика наказывать. Да еще такого — потерявшего троих сыновей. В их гибели и наша вина есть — не углядели…
Потапов выполнил просьбу Артема, хотя не сразу понял его…
Когда в Сумгаите была задержана последняя банда, чекисты лишь на время вздохнули. Волна контрабандистов — поставщиков наркотиков — грозила захлестнуть весь Кавказ. Во все республики поползла эта чума… На иглу сели не только мужчины, парни, но и подростки. Чекисты вскоре забыли об отдыхе.
Наркотики давали большие деньги тем, кто их сумел пронести и удачно продать.
Потапов, как и другие чекисты, узнавали лишь о последствиях. Там убили на почве наркотического опьянения, там замучили мужика, не поверившего на слово, не давшего в долг. А там, в подвале, кодла пацанов, нацепив на головы целлофановые пакеты, нанюхалась какой-то гадости и попала в реанимацию полной обоймой.
— Выдрать их всех надо! Хорошенько за уши оттаскать. И под задницу коленом. Чтоб домой вприскочку мчались. Ишь, придумали увлеченье! — злился Николай.
— Надо узнать, чего нанюхались? Кто их научил? — настаивал Потапов.
