– У вас есть линейка?
– Хм…. Попробую поискать. – Хазаров был сама услужливость.
– Хотя не надо, – отмахнулся Чертанов.
Разбив циркулем каждую сторону пентаграммы надвое, он взял со стола книгу и, приложив ее к одному из углов фигуры, соединил прямой линией с серединой противоположной стороны. Затем то же самое Чертанов проделал с другим углом. Отыскался центр пентаграммы: Зеленоград. Линии пересеклись на каком-то здании на окраине Зеленограда.
– Не знаете, что это за строение? – спросил Чертанов, повернувшись к доктору.
– Дайте подумать. Мне часто приходилось бывать в этом районе. Здесь неподалеку находится центр связи… Немного подальше стоматологическая поликлиника… Вот здесь – меховой магазин, – ткнул Хазаров в пересечение улиц. – А вот здесь… Дайте подумать. Как раз на этом месте – детский дом.
– Детский дом? – в ужасе выдохнул Чертанов. Ну, конечно же, это детский дом Куркова!
Стянув с крючковатого носа роговые очки, Хазаров спросил:
– Что-нибудь не так?
«Значит, детский дом! Как я не догадался раньше!»
Набрав телефонный номер, Чертанов услышал короткий ответ:
– Да.
Этот голос он узнал бы из тысячи, он принадлежал капитану СОБРа Евгению Половцеву. Совсем недавно тот возглавил группу специального назначения. По существу, эта группа захвата, как правило, на бойцов этой группы возлагались самые трудные задачи. Помимо основной своей специальности (Половцев был подрывником), которой спецназовец должен владеть в совершенстве, он обязан уметь стрелять из всех видов оружия, десантироваться с вертолета, вести переговоры с преступниками и делать массу других вещей, позволяющих ему всегда достигать эффективного результата. Евгений Половцев был среди них лучший. О таких говорят коротко – профессионал.
На время проведения операции Половцев поступал в распоряжение Чертанова и по его звонку, минуя всякие бюрократические препоны, должен был срываться с места и выезжать к назначенному месту.
За все это время Чертанов ни разу не воспользовался своим правом и вот сейчас отчетливо сознавал, что время настало.
– Это Чертанов.
– Понял. Что за дело?
Спокойный голос, никаких эмоциональных всплесков. Но даже в этой, почти равнодушной интонации слышалась решимость действовать немедленно.
– Срочно выезжай в Зеленоград, к интернату номер семнадцать. Задержите всех, кого встретите в здании!
– Сделаем! Что там за люди?
– Там обосновалась религиозная секта. Готовится акт массового самосожжения. Допускаю, что сожжение может быть насильственным.
– У них может быть оружие?
Голос все такой же, и, только прислушавшись, можно было догадаться, что в нем произошли существенные перемены. Возможно, в это самое время капитан уже натягивал на себя бронежилет, а то и вовсе передергивал затвор.
– Не исключено, что имеется.
– Все понятно. Выезжаем! Вместе с нами едет группа усиления. Они перекроют подходы к зданию.
Не прощаясь, Половцев прервал связь.
* * *
Отстояв небольшую очередь к киоску, Великий Магистр купил стакан апельсинового сока. Для поднятия тонуса врачи рекомендуют именно его, а потом, апельсин – это бомба витаминов. Великий Магистр пил сок маленькими глотками, растягивая удовольствие. Он напоминал самого настоящего кота, которого приласкало солнышко. Вот сейчас зажмурится под теплыми лучами и замурлычет.
Была причина, по которой Великий Магистр пришел именно сюда, на эту окраину Зеленограда. С этого места был хорошо виден оживленный перекресток. Обычно в это время суток улицы переполняли машины, и двигались они с черепашьей скоростью.
Выпив сок, Великий Магистр посмотрел на часы. Уже пора! Ага, кажется, начинается. Он увидел «КамАЗ» с длинным прицепом, идущий по правой полосе. «КамАЗ» перевозил цистерну с бензином. Грузовик двигался в потоке машин, великодушно пропуская шустрые легковушки.
– Я передаю тебе привет, – произнес Великий Магистр ключевое слово.
Поравнявшись с переулком, «КамАЗ» вдруг неожиданно принялся резко поворачивать влево и, невзирая на протестующие сигналы клаксонов, перекрыл среднюю полосу и крайний левый ряд, зацепив при этом сразу два проезжающих мимо автомобиля. Подобная мелочь его не интересовала, оттеснив встречные машины, водитель перекрыл перекресток и заглушил двигатель. Со всех сторон раздались протестующие гудки, привлекая внимание прохожих. Покореженные автомобили уже включили аварийные сигналы и, застыв на полосах, дожидались автоинспекторов. Для предстоящего дела подобного затора вполне достаточно. Но все-таки лучше перестраховаться.
Великий Магистр усмехнулся. То ли еще будет! Он вытащил из кармана коробочку, напоминающую пачку сигарет, вот только ее начинка была куда более ядовитая, чем у самого крепкого табака. Танцуйте, господа! Нажав на кнопку, Великий Магистр инстинктивно сощурился. Электродетонатор, спрятанный под цистерну с бензином, получив сигнал, привел в действие магнитную мину, которая, полыхнув белым огнем, подкинула многотонный прицеп, перевернув его. Цистерна с бензином, лопнув словно мыльный пузырь, разметала стоящие рядом машины и обдала их бензиновым пламенем. Вот оно и началось. Здесь будет жарко, как в аду!
Пламя было настолько сильным, что Великий Магистр почувствовал его даже на расстоянии в сотню метров. Рядом ахнула какая-то бабка, кто-то истошно закричал. Всюду открытые от ужаса рты. Презабавное зрелище! Жаль, что он не художник, а то бы наверняка запечатлел бы подобное зрелище на полотнах.
Вытащив мобильный телефон, Великий Магистр набрал номер.
– Где ты? – коротко спросил он.
– Выехал на перекресток. Перекрыл его полностью. Здесь такое творится! Если я выйду из кабины, то меня просто убьют.
– Не переживай, – успокоил Великий Магистр. – Все идет по плану. Я передаю тебе привет.
Он уверенно нажал на следующую кнопку. На расстоянии трех километров от этого места раздался взрыв. Великий Магистр увидел даже пламя, что багровым заревом брызнуло из-за пятиэтажек. Можно быть уверенным, что в этот район в ближайшие полтора часа милиция не попадет. Все переулки и улицы будут перегружены транспортом. Пожарным машинам тоже сюда не пробиться, а от полыхающих машин через несколько минут останутся только остовы.
А теперь следует приступить к главному. Собственно, к тому, для чего задумано все это.
* * *
Когда очень торопишься, обязательно мешают какие-нибудь непредвиденные обстоятельства. Впрочем, ничего удивительного, по-другому это называется «закон подлости». А потому машины едва тащились, пока наконец не встали совсем. Пробка, будь она неладна! Причем глухая, стопроцентная. И нет никаких надежд на то, что она рассосется хотя бы в ближайшие два часа. Оставалось только глухо материться и проклинать судьбу. Что, собственно, Чертанов и делал. Сначала шепотом, потом вполголоса, выплескивая наружу прорывавшееся раздражение, а потом почти в голос.
Чертанов огляделся. Хотя чего глазеть-то? Вокруг одно и то же! Его окружали сплошные унылые лица водителей, приготовившихся к долгому ожиданию. Впору бросить машину да идти пешком.
Зазвонил телефон. Чертанов зло надавил на кнопку.
– По поводу Уманова что-нибудь выяснила?
– Да. В детстве у него была серьезная травма лобовой части головы. Я интересовалась у специалистов, такая травма могла в дальнейшем привести к какой-нибудь патологии.
– Ясно.
– Михаил Алексеевич, вы просили еще навести справки по поводу директора детдома Куркова, – продолжал щебетать приятный женский голосок.
В уголовном розыске есть сотрудники, с которыми всегда приятно иметь дело. Причем в любое время суток. Томочка как раз была из таковых.
– Что-нибудь нарыла?
– Да, и очень важное.
Ее голос показался Чертанову взволнованным. По интонации чувствовалось, что девушка собиралась сообщить нечто особенное. Михаил почувствовал, что ее взволнованность невольно передается и ему. Он даже прижал трубку поплотнее к уху, чтобы лучше слышать ее.
– Куркова из медицинского института едва не отчислили.
Чертанов представил красивое лицо девушки, и ожидание в пробке показалось ему не столь угнетающим.
– За что?
– Какая-то не совсем понятная история. В его деле об этом есть всего лишь коротенькая запись. Не то за создание какого-то антинаучного кружка, не то за участие в каком-то обществе. В то время с этим делом было очень строго. Но он удержался. Закончил медицинский институт. Даже учился в аспирантуре, занимался проблемами мозга, был на хорошем счету. Но неожиданно он оставил аспирантуру и поступил в педагогический вуз. Закончил его за два года. И пошел работать в интернат. Через два года он становится заведующим по учебной части. В это же время одна из родительниц обвинила его в сексуальных домогательствах к своей дочери. Обвинению не удалось ничего доказать, и суд оправдал его. Правда, из интерната Куркову пришлось уйти. Потом такая же история повторилась через два года в другом интернате, откуда он тоже ушел. Полтора года он нигде не работает. Затем устроился директором в детдом, где работает до настоящего времени.
