Я старался, чтобы лицо мое ничего не выражало. На Фрэнка Селлерса с Бертой, таращившихся на бумагу, любо-дорого было смотреть.
– Ну? – взвизгнула Берта. – И что тут такого чертовски смешного?
Селлерс выдернул листок бумаги, посмотрел на него, исследовал блестевшую глянцем сторону, перевернул на другую. Вытащил еще три-четыре листка и изучил каждый в отдельности.
– Будь я проклят, – пробормотал он.
Я отошел в сторону и уселся.
Сержант минуту поколебался, после чего ринулся к посылочному ящику, вывалил всю стружку на пол, перевернул ящик вверх дном, застучал по бокам, словно искал двойное дно или еще что-нибудь.
Потом поднял глаза на Берту.
– Ладно, – сдался он. – Мне следовало бы догадаться, что этот мерзавчик проделает нечто подобное.
– Что именно?
– Это все для отвода глаз, Берта, – разъяснил Селлерс. – Разве не видите? Кукла.
– Что вы желаете этим сказать?
– Он чересчур умный, чтобы таскать при себе пятьдесят тысяч, Берта, поэтому и прикинул, вдруг у нас хватит мозгов его обыскать. Намеревался переправить сюда пятьдесят кусков вместе с какой-нибудь совершенно легальной покупкой, которую там совершил. Он намного умнее, чем вы думаете. Сообразил, что я в состоянии звякнуть в офис и спросить у вас, не пришла ли из Сан-Франциско какая-нибудь посылка. Вы сообщили бы, что ее сей момент доставили, я бы вас попросил принести ее в управление или сам бы сюда пришел, чтобы вскрыть.
Вполне в стиле этого мозговитого маленького негодяя припасти нечто вроде светочувствительной бумаги, которая погибнет при вскрытии, чтобы он получил шанс надо мной посмеяться. А потом, рассудил он, мне придется из собственного кармана выплачивать стоимость новой пачки бумаги. А потом через пару дней из Сан-Франциско придет другой, безобидный с виду пакет. К тому времени все уляжется, поостынет, он просто-напросто распакует посылку, вытащит пятьдесят тысяч и утрет всем нос.
– Вы хотите сказать, он украл пятьдесят тысяч? – спросила Берта.
– Не украл, – уточнил Селлерс, – а пытается раздобыть их и заключить сделку со страховой компанией.
– Не будь вы таким дьявольски самоуверенным, – заметил я, – не совали б мне палки в колеса всякий раз, когда я принимаюсь за дело.
Селлерс принялся жевать раскисшую сигару.
– Хорошо, – заключила Берта. – Чего вам еще нужно?
– Я намерен забрать с собой Дональда, – объявил сержант.
Берта отрицательно помотала головой:
– Нет, Фрэнк, вы не можете так поступить.
– Почему это не могу?
– У вас нет ордера и…
– Проклятье! – взорвался Селлерс. – Ни в каком ордере я не нуждаюсь. Заберу его по подозрению в убийстве и еще в полудюжине всяких прочих вещей.
– Подумайте, Фрэнк, да как следует, – тихо проговорила Берта.
– Чего мне думать?
– В тот же миг, как вы приведете его в управление, – предрекла Берта, – вам на хвост сядут репортеры. В газетах появится подробнейшая история о том, как вы арестовали Дональда и…
– Не арестовал, – поправил Селлерс, – а привел в управление для дознания.
– Он не пошел бы, если бы вы не арестовали его, – твердила Берта. – Он, черт его побери, чересчур сообразителен для этого. И вынудит вас выставиться на публичное обозрение в тот момент, когда вы фактически еще не имеете исчерпывающих доказательств. В результате вы станете козлом отпущения, а он упорхнет, благоухая, как роза.
Селлерс несколько секунд жевал сигару, сердито зыркая на меня, бросил взгляд на Берту, хотел было что-то сказать, передумал, потянул еще несколько секунд, в конце концов медленно кивнул и вымолвил:
– Спасибо, Берта.
– Не за что, – прокомментировала Берта.
Тогда сержант обратился ко мне:
– Теперь слушай, умник. Сделай только один шаг, один-единственный, и я задам тебе жару. Швырну в тебя книжку и прихлопну насмерть.
Повернулся на каблуках и вышел из офиса.
– Дональд, – сказала Берта, – я хочу с тобой поговорить.
– Секундочку, – попросил я и направился к Элси Бранд, которая стояла в дверях моей приемной, наблюдая оттуда за происходящим.
Я тихо шепнул ей:
– Соедини меня с фотомагазином «Приятная неожиданность». Мне нужен менеджер. Когда соединят, я, может быть, буду в кабинете у Берты. Позвони мне туда, но тот тип пускай не кладет трубку, чтобы я мог вернуться и поговорить из своего кабинета.
– Вы знаете его имя? – спросила она.
Я покачал головой.
– Он японец. Просто спроси менеджера. Мне надо побеседовать с ним по телефону. Возможно, они уже закроются к тому времени. Если так, постарайся раздобыть телефон, по которому можно связаться вечером.
Элси посмотрела на меня:
– Дональд, у вас неприятности… настоящие?
– Почему ты так думаешь? – спросил я.
– Когда сержант Селлерс вскрывал пачку с бумагой, – пояснила она, – все смотрели на ящик с фотокамерой, а я наблюдала за вашим лицом. Мне в какой-то момент показалось, будто вы собираетесь упасть в обморок.
– Никогда ни о чем не суди по моему лицу, Элси, – посоветовал я. – Я увяз довольно-таки глубоко и тебя могу утащить за собой.
– Мне придется свидетельствовать против вас? – спросила она.
– Придется, если они поставят тебя перед Большим жюри. Разве что мы с тобой…
Я умолк, а она уставилась на меня.
– Разве что мы с вами поженимся?
– Я этого не говорил, – заметил я.
– Это я говорю, – сказала она. – Дональд, если вам нужно жениться на мне, чтобы я не могла свидетельствовать, а потом уехать в Неваду и получить развод, я не против. Я все сделаю… все.
– Спасибо, – поблагодарил я. – Я…
– Черт возьми! – завопила из офиса Берта. – Ты весь день собираешься там стоять и трепаться или все же вернешься сюда?
– Иду! – крикнул я и пошел в кабинет Берты. Она захлопнула дверь, заперла ее и швырнула ключ в ящик своего стола.
– Зачем это? – полюбопытствовал я.
– Ты останешься здесь, – заявила она, – пока полностью не отмоешься. Не знаю, что ты там нашептывал Элси, но если велел ей позвонить в Сан-Франциско и соединить тебя с менеджером того чертова фотомагазина, Берта намерена сидеть здесь и слышать каждое сказанное тобой слово.
– Почему вам пришло в голову, будто я собираюсь звонить кому-нибудь в Сан-Франциско? – спросил я.
– Не валяй дурака, – отрезала Берта. – Всякий раз, когда ты отправляешься в магазин и приобретаешь пачку фотобумаги в коробке со вскрытой опечаткой, я хочу быть в курсе этого. Ты купил ту треклятую фотокамеру для того только, чтобы сунуть в посылку коробку с фотобумагой, не возбудив ни у кого подозрений. Ну и что же стряслось? Продавец подменил содержимое?
Я подошел к окну, встал спиной к Берте и посмотрел вниз на улицу. Чувствовал я себя просто адски.
– Отвечай! – заорала Берта. – Не торчи там и не пытайся переупрямить меня! Господи, неужели тебе не понятно, что я вляпалась в неприятности? Мне ни разу в жизни не доводилось видеть Фрэнка Селлерса в таком состоянии, и тебе тоже. Ты…
Зазвонил телефон.
Берта схватила трубку и провозгласила:
– Он поговорит отсюда.
Из трубки послышалось приглушенное бормотанье, и Берта взвизгнула:
– Черт побери, Элси, я сказала, отсюда поговорит. Давай переключай сюда этого типа.
Я повернулся и сказал:
– Я не могу говорить с ним отсюда, Берта.
– Черта с два ты не можешь! – гаркнула Берта. – Поговоришь с ним отсюда или же ниоткуда не поговоришь. Либо бери трубку и разговаривай, либо я прикажу Элси отменить разговор.
Я оглянулся, увидел гневно сверкающие глаза Берты, подошел к телефону и взял трубку:
– Это менеджер фотокомпании «Приятная неожиданность»?
С другого конца донеслась быстрая, дробная, нервная и отрывистая речь с японским акцентом:
– Это менеджер, мистер Кисарацу.
– С вами говорит Дональд Лэм, – представился я, – из Лос-Анджелеса. Это вы продали мне фотокамеру и бумагу?
– Правильно, правильно, – возбужденно бубнил он в телефон. – Такахаси Кисарацу, менеджер фотокомпании «Приятная неожиданность», к вашим услугам, очень рад. Чем могу помочь, мистер Лэм?
– Вы помните, что я приобрел камеру и коробку фотобумаги?
– О, разумеетс-с-ся, – просвистел он. – Все уже доставлено в аэропорт. Доставлено в аэропорт специальным курьером для срочной пересылки экспресс-почтой.
– Посылка пришла, – сообщил я, – только я не получил купленного.
– Посылка у вас?
– Так точно.
– А покупки нет?
– Совершенно верно.
– Извините, пожалуйста. Я не понимаю.
– Я специально купил конкретную коробку с бумагой, – растолковывал я. – Сюда же пришла не та коробка, которую я выбрал. На этой коробке повреждена опечатка. Ее открывали.
– Открывали?
– Открывали.
– Ох, простите. Мне очень жаль. У меня здесь в квитанции все записано. Мы немедленно высылаем вам новую коробку бумаги. Извините, пожалуйста.
– Мне не требуется новой коробки бумаги, – настаивал я. – Мне нужна та, которую я купил.
– Простите, не понял…
