если вдруг муж её здесь появится или их близкие знакомые? Что тогда? Вы об этом подумали? А ведь тут не просто мужчины «лечатся», а спецы, энкэвэдэшники, если узнают – закопают без адвоката и прокурора. Ты это понимаешь?
– Зина сказала, что муж её сюда не поедет, они помирились…
– А как ты собиралась проводить своё следствие? – Дубовик досадливо сплюнул: – Тьфу ты! Даже произносить это противно! Такая самодеятельность! Такое безрассудство!
– Я просто хотела узнать, что здесь происходит вообще, какие люди отдыхают, ну, и, может быть, мне кто-нибудь что-нибудь расскажет!
– Святая простота!
– А потом написала бы статью!
– Разоблачительную! – Дубовик сделал выкручивающий жест кулаками. – О-о! Так мы ещё и журналистикой увлекаемся! – он наклонился к лицу Зины: – Не хочешь передоверить свои обязанности профессионалу?
– Теперь – да… – тихо проговорила она.
Дубовик шумно выдохнул:
– Ну, вот и хорошо! Только ещё один вопрос. Зина что, одевается так же скромно? Непритязательно?
– Она дала мне свои платья. Ну не могу я надевать чужое, не могу! – она закрыла лицо руками. – Противно!
– А вот с этим я согласен! Идем! Становится холодно. У тебя замерзли руки. – Дубовик протянул девушке свои перчатки. – Надень!
– А вы? – она зябко поежилась.
– А я мужчина, – он обнял девушку. Увидев, как зарделось её лицо, он с легкой насмешкой произнес: – Вы для всех Зина и моя любовница на время отдыха, не забывайте о своей роли! Прижмитесь покрепче, я не возражаю! – он засмеялся, девушка же скромно улыбнулась и с благодарностью прильнула к нему.
Дубовик отправил Зину отдыхать, сам решил сходить к медсестре.
Надо сказать, что витаминный напиток оправдывал себя. После него чувствовались бодрость и прилив сил. Да и разговор с Ольгой был незакончен.
В холле Дубовик увидел Сорокина, который беседовал о чем-то с Руфиной. Увидев подполковника, он торопливо попрощался с женщиной и кинулся навстречу Дубовику.
– Слушай, Андрей Ефимович! Я на два дня выпал из реальности! – он раздосадовано вздохнул: – Связался с одной дамочкой, а она оказалась… ух! Даже обедали в номере! Представляешь? Но я выдохся! Спрячь меня на время у себя! Хотя бы на ночь! Компенсирую, чем угодно! Хотел к Шпанагелю напроситься – у него баб не бывает, да номер-то у него тот, с плохой репутацией. Пусти к себе, очень прошу!
Дубовик ошарашено посмотрел на адвоката.
– Да не удивляйся ты так! Неужели тебе такие бабы не встречались? Ты лучше скажи, примешь меня или нет?
– Отказать не могу, даже из мужской солидарности! – Дубовик едва сдерживал смех. – Идем!
На лестнице их догнал Герасюк, вернувшийся от Сомова.
Узнав, в чем дело, он предложил свою комнату:
– Тебе ведь выспаться надо? Ну, а мы посидим за рюмочкой у Андрея Ефимовича. Поболтаем! А? Как думаешь, Андрей Ефимович, посидим? Поболтаем? – он незаметно подмигнул Дубовику.
Тот согласно кивнул.
Сорокин резво помчался в номер Герасюка, а приятели, к общей радости, отправились к Дубовику, где могли, на вполне законных основаниях, провести вместе вечер и ночь.
Герасюк сразу же начал говорить об Ирме. Дубовик слушал внимательно, прикрыв глаза. Когда Петр Леонидович замолчал, он спросил:
– Что ты хочешь услышать от меня?
– Твое честное мнение.
– Но ответ ты знаешь сам! Не будь институткой, – Дубовик положил руку на плечо приятеля. – Жаль, что ты не прошел ту школу НКВД, которую заканчивал я. Там всё жестко, но действенно. Ну, от меня – несколько физических упражнений. А голову свою лечи сам! Мои сентенции тут не помогут!
– Да-а, другого я и не ждал, но я тебя понял! – Герасюк, улыбнувшись, ткнул Дубовика кулаком в плечо, получив ответный удар, выдохнул: – Спасибо!
Потолкавшись ещё немного, сели обсуждать все добытые факты.
– Ну что, подведем предварительные итоги. Ясно, как день, что все пятеро были убиты. Есть ли среди них случайные жертвы – большой вопрос. Судя по рассказу Лены Лисовской, её сестру и любовника могла устранить жена последнего, а все предыдущие жертвы были убиты лишь для того, чтобы запутать следствие.
– А не много ли этих жертв? – усомнился Герасюк.
– Если считать убийство Пригожего случайностью, тогда двое первых – это в самый раз для осуществления такого плана. Но у нас есть ещё и ревнивый муж Шубиной, поэтому надо бы узнать, флиртовала ли мадам с кем-то из убитых. Доктор тоже в списке. Медсестра мне ещё кое-что обещала рассказать. Возможно, это прольет свет на поведение врача. Есть ещё одно убийство – дочь Ирмы. Если мать знала, кто это сделал, то и она попадает под подозрение.
– Ну, слишком замысловато!
– Вот как раз абсурдность такого допущения и наталкивает на мысли о причастности женщины к преступлению. Хотя согласен – притянуто за уши. Но упускать её из виду нельзя.
– Как я понимаю, мне надо продолжать с ней знакомство? – угрюмо спросил Герасюк.
– Вот и докажешь себе, кто ты есть на самом деле! А обидеть не бойся – ей злость сейчас, как лекарство. По себе знаю.
Герасюк внимательно посмотрел на приятеля, но тот оставался невозмутимым.
– Первое, что нам предстоит сделать, обследовать номер Шпанагеля. У меня есть предложение для осуществления этого плана. Я приглашаю Эдуарда к себе на рюмку коньяку, а ты займёшься комнатой. Нам повезло – клиент «пластилиновый», продержу его столько, сколько надо. Согласен?
– Ну, это же моя специфика. Надеюсь, что удастся что-нибудь найти.
– Всё, что связано со светом – тоже твоя работа. Познакомься с электриком.
– А мы не проколемся на этих специфических знакомствах?
– Если я стану с ними знакомиться, то – да, возникнут вполне закономерные вопросы. А ты – инженер, скучающий на отдыхе по своей работе, привыкший к общению с подобным контингентом. По-моему, всё вполне логично. Только не перегибай, и с Бахусом придерживайся дозировки. Хотя, о чем я?.. Ты у нас непотопляемый! – Дубовик улыбнулся, получив очередной тычок кулаком.
К Ольге в тот день Дубовик так и не попал, отложив визит к ней на завтра.
Рано утром в номер Дубовика тихо постучали.
Пришел Сорокин.
– Ну, мужики, спасли! Выспался дней на несколько!
– Тогда заступай на вахту! – усмехнулся Дубовик.
– Не-ет, постараюсь избавиться от этой дамочки! Кстати, рюмки чая не дадите?
– Садись, угостим. – Дубовик достал коньяк, налил в стакан и подал адвокату. – Это для храбрости?
– Не-а, для разгону! – замотал головой Сорокин.
– Опа, так ты же хотел завязать! – Дубовик долил ещё коньяка в подставленный стакан.
– Так я и говорю: для разгону – разогнать всех баб, к чертям собачьим! – Сорокин весело рассмеялся своей шутке.
Дубовик с Герасюком сдержанно улыбнулись.
– Слушай, Анатолий Петрович,
