Сергей Емельянович не прерывал ее откровенный рассказ и, лишь когда женщина замолчала, спросил:
— Вы с ним ведь до сих пор поддерживаете отношения?
— На свидание съездить я так и не отважилась, но посылаю посылки, и мы переписываемся.
Груздев повертел в руках нераспечатанную пачку сигарет.
— Можно закурить?
— Конечно. Только откройте форточку. — Хозяйка подала ему блюдце. — К сожалению, пепельницы в доме нет.
— Благодарю. — Сергей Емельянович чиркнул спичкой. — Мой сын очень вас любит.
— Это такая любовь, как сына к матери.
— Не забывайте, Марина Владимировна, что он уже далеко не мальчик, ему недавно двадцать лет исполнилось.
Такое уточнение заставило женщину глубоко задуматься. У нее перед глазами все еще стоял подросток, и она не могла его представить как мужчину.
«Он действительно уже не ребенок, а восемь лет — не такая уж и большая разница», — впервые подумала она о нем как о взрослом.
— Я в очень сложном положении, — призналась она. — Он пишет, что вернется ко мне, а у меня к нему материнская любовь.
Сергей Емельянович затушил сигарету и вновь наполнил фужеры шампанским.
— Сложна и запутанна жизнь человеческая, и зачастую сложно бывает принять правильное решение. — Он выдержал короткую паузу, обдумывая дальнейшие мысли, и продолжил, как бы взвешивая каждое слово: — У меня к вам, уважаемая Марина Владимировна, есть просьба, которая может показаться бестактной, но уверяю, что она вызвана неординарностью сложившихся обстоятельств.
— Слишком пространное вступление, — улыбнулась заинтригованная хозяйка. — Считайте, что извинения приняты.
— Моя временная трудность заключается в том, что я не имею своего места жительства, — выпалил Груздев и отвел глаза в сторону. — Я понимаю, что квартира у вас однокомнатная, но я не стесню вас. Раскладушка на кухне — царское ложе для неприхотливого человека.
— У меня нет раскладушки, — сказала Сметанина извиняющимся тоном. Она испытывала некоторое смятение: неудобно было отказывать, а перспектива жить с посторонним мужчиной под одной крышей не особенно радовала.
— Раскладушку я куплю сам, — пожал плечами гость, давая понять, что проблема легко разрешима. — Ума не приложу, куда податься, если вы откажете.
— Ну, хорошо, — уступила Марина Владимировна, не видя другого выхода.
— Через недельку-другую я определюсь в этом вопросе, — пообещал обрадованный Сергей Емельянович. — А это вам в знак благодарности.
И он протянул ей золотое кольцо с александритом.
Залюбовавшись красивой вещью, женщина нашла в себе силы и отвела руку Груздева в сторону.
— Я не могу принять его.
— Не обижайте. — Груздев сам взял ее левую руку и надел кольцо на безымянный палец. — Ваш размер, — обрадовался он.
Сметаниной еще никогда не дарили мужчины дорогих подарков. Подсознательно она чувствовала, что поступает неверно, но женская слабость ко всякого рода дорогим вещицам пересилила.
— Спасибо, — тихо произнесла она, пряча руку.
Потеплевшие, но нагловатые глаза гостя, казалось, смеялись, и от этого хозяйке становилось еще больше не по себе. А Сергей Емельянович вновь полез в карман и на этот раз достал золотые сережки, тоже с александритами. Марина Владимировна попыталась было возразить, но он выставил руку ладонью вперед, предупреждая ее отказ.
— Дело в том, что александрит носят только в паре, иначе он приносит несчастье, — объяснил он свою щедрость.
— Еще раз огромное спасибо, — попалась на его удочку женщина. Она не утерпела, выскользнула из кухни, вдела сережки в уши перед зеркалом в прихожей и вернулась.
— Великолепно! — восхитился гость. — Прекрасно сочетается с вашими голубыми глазами.
— A y меня ведь через два дня день рождения, — почему-то тихо призналась Сметанина.
— Поздравляю. — Груздев поднялся и наполнил фужеры шампанским, протягивая один хозяйке. — Подарок за мной.
— Ну, это уже сверх всякой нормы, — засмеялась развеселившаяся хозяйка.
— Для такой женщины не может быть «слишком».
В этот же день свалившийся на голову квартирант приобрел раскладушку и поселился на кухне, правда, только в ночное время, днем ему не возбранялось находиться и в комнате. А девятого июля он исчез куда-то на целый день.
Марина Владимировна сидела перед черно-белым телевизором «Рубин», цветные только входили в обиход и считались для многих непозволительной роскошью. Текста диктора она не слушала и в изображение не всматривалась, просто скучала в одиночестве. Несмотря на то, что сегодня был день ее рождения, настроение было скверным.
Никто не пришел, но Марина Владимировна накрыла праздничный стол в надежде, что найдется хоть одна живая душа и поздравит ее с днем рождения, но даже Груздев куда-то запропастился.
В шестом часу вечера из задумчивости Сметанину вывел звонок. Она резво вскочила с дивана, словно весь день только и дожидалась этого звонка, и побежала открывать дверь.
— Поздравляем, поздравляем! — хором прокричали подружки, которые вместе с ней преподавали в школе, — литераторша Ольга Дмитриевна Елкина и химичка Виктория Александровна Шурыгина.
— Девчонки, вы не представляете, как я рада вашему приходу. — И хозяйка обняла сразу обеих.
— Марин, до нас докатились слухи, что ты мужика себе завела, — сказала Елкина за столом уже после рюмочки коньяка.
— Вечно ты со своими глупыми выходками, — одернула ее Шурыгина. — Она же Груздева Николая дожидается, — и тут же зажала рот ладонью, сообразив, что тоже сморозила глупость.
Но именинница не обиделась, а внесла ясность:
— Мужчина, слухи о котором до вас так быстро докатились, отец Николая.
— Вот тебе на! — раскрыла рот от удивления литераторша, и обе гостьи с изумлением уставились на хозяйку.
— Почему же тогда мальчонка в детском доме воспитывался? — не сдержала своего любопытства химичка.
— Мне бы не хотелось сегодня говорить об этом, — ушла Марина Владимировна от прямого ответа.
— Тогда за тебя. — И Ольга Дмитриевна наполнила пустые рюмки коньяком.
— Нет, за меня уже выпили. Теперь за вас, и благодарю за подарок. — Она подняла рюмку и взглянула на новые часики «Заря», которые за каких-то десять минут сроднились с новой хозяйкой.
Женская компания разгулялась не на шутку. Они захмелели и распевали застольные песни, перекрывая звонкими голосами забытый телевизор, который вещал на полную громкость. Кто-то сильно постучал в дверь ногой. Женщины притихли как по команде, а литераторша выключила телевизор. Они переглядывались, будто спрашивая друг друга: не показалось ли им? Но, развеивая всякие сомнения, стук повторился… В комнату, тяжело дыша, ввалился лысоватый мужчина с огромной коробкой в руках, на которой красовалась надпись «Славутич».
— С днем рождения! — торжественно произнес он и опустил ношу на пол.
— Это же цветной телевизор! — обрадовалась Шурыгина, словно подарок предназначался ей.
— Кто этот щедрый незнакомец? — вмешалась в беседу Елкина.
— Прошу любить и жаловать — Груздев Сергей Емельянович, — представила его именинница, а затем поочередно назвала подруг.
— Штрафную опоздавшему, — провозгласила Ольга Дмитриевна, и химичка ее поддержала, наливая коньяк в фужер до краев.
— Согласен, но только на брудершафт с виновницей торжества, — выдвинул смелое условие квартирант.
Марина Владимировна попала в неловкое положение. Неудобно было отказывать человеку, который преподнес столь дорогостоящий подарок. Тут еще коллеги настаивали.
— Просим, просим! — кричали они в один голос.
Сметанина и не заметила, как в ее руке оказался такой же огромный фужер, как у Груздева, и в знак благодарности она отважилась пойти навстречу желанию Сергея Емельяновича. Их руки сплелись.
— Пей до дна, пей до дна! — подстегивали голоса подруг.
Аромат молдавского коньяка уже не казался таким приятным, он противно раздражал ноздри, она захлебывалась, но пила. Наконец пустой фужер выскользнул из рук опьяневшей женщины, со звоном разлетевшись на мелкие кусочки. Сильные руки мужчины придержали обмякшее тело, а его холодные уста накрыли ее приоткрытый рот.
— Кажется, переборщили, — прокомментировал Груздев, подхватывая именинницу на руки. Он посадил ее в кресло и приоткрыл дверь балкона. Но и свежий воздух не отрезвил ее.
— Давайте включим новый телевизор, — предложила Елкина.
Сергей Емельянович распаковал подарок, снял с тумбочки старый телевизор, опустив его на пол, и водрузил на его место новый. Подстроил каналы, предварительно подсоединив антенну, и голубой экран засветился всеми цветами радуги.
— Какая прелесть! — воскликнула Виктория Александровна.
