— Мы не спеша двинулись по дороге — и почти сразу наткнулись на доктора Жерара. Он еле шел, и вид у него был совершенно больной. Я сразу поняла, что у него лихорадка.
— Он, бедненький, так дрожал, — вмешалась мисс Пирс. — Весь-весь!
— Итак, я тут же сообразила, что у доктора начинается приступ малярии, — продолжила леди Уэстхолм. — Я сказала, что у меня есть хинин, и хотела пойти с ним в лагерь, но он ответил, что у него тоже есть хинин.
— Бедняжка, — вздохнула мисс Пирс. — Когда я вижу больного врача, мне делается как-то не по себе. В этом есть что-то противоестественное.
— Мы с мисс Пирс пошли дальше, — продолжала леди Уэстхолм, — а затем нам попалась большая плоская скала, и мы сели передохнуть.
— О да.., мы так устали после утреннего похода, — прощебетала мисс Пирс. — Эти кошмарные пропасти… Этот мучительный подъем…
— Я никогда не устаю, — твердо заявила леди Уэтсхолм. — А сели мы потому, что идти дальше не имело смысла. Перед нами был изумительный ландшафт: с этой точки видны все здешние красоты.
— А лагерь был виден?
— Да, мы сидели к нему лицом.
— Очень романтичное зрелище, — разнеженно пролепетала мисс Пирс. — Палатки среди розовато-красных скал.
— В этом лагере давно пора навести порядок, — сказала леди Уэстхолм, раздувая свои крупные ноздри. — Я с ними еще побеседую. Я совсем не уверена, что они кипятят и фильтруют питьевую воду, а это совершенно необходимо. Пусть здешнее начальство зарубит это себе на носу, ибо…
Пуаро кашлянул и в который раз успешно сменил курс, увернувшись от обсуждения очередной глобальной проблемы — на сей раз с питьевой водой.
— А кто-нибудь еще из той компании вам повстречался? — спросил он.
— Старший мистер Бойнтон и его жена. Они прошли мимо нас, возвращаясь в лагерь.
— Они шли вместе?
— Нет. Первым прошел мистер Бойнтон. Мы подумали, что он, вероятно, перегрелся на солнце. Он шел как-то очень неуверенно, словно у него кружилась голова.
— Затылок, — пробормотала мисс Пирс. — Надо обязательно прикрывать затылок. Я всегда повязываю шелковую косынку.
— А что он стал делать, вернувшись в лагерь?
На сей раз мисс Пирс удалось опередить леди Уэстхолм.
— Направился прямо к своей матушке, но побыл с ней совсем недолго.
— И все же как недолго?
— Минуты две.
— Я бы сказала — минуты полторы, — уточнила леди Уэстхолм. — Потом он ушел в свою пещеру и почти сразу спустился вниз к большой палатке.
— А его супруга?
— Она поравнялась с нами примерно через четверть часа и даже остановилась немного поболтать. Она была вполне дружелюбна.
— По-моему, Надин просто прелесть, — заявила мисс Пирс.
— Она и в самом деле, в отличие от остальных Бойнтонов, не производит такого удручающего впечатления, — милостиво признала леди Уэстхолм.
— Вы видели, как она возвращалась в лагерь?
— Да. Она поднялась к миссис Бойнтон и что-то ей сказала. Потом зашла в свою пещеру, вынесла оттуда стул и уселась рядом со свекровью: они беседовали минут десять.
— А потом?
— А потом она унесла свой стул обратно и тоже спустилась к большой палатке.
— А что было дальше?
— Следующим был этот чудаковатый американец, — доложила леди Уэстхолм. — По-моему, его фамилия Коуп. Он сказал нам, что сразу за поворотом дороги имеется великолепный образчик упаднической архитектуры — вполне в духе своей эпохи, и что нам ни в коем случае нельзя упустить это чудо. Мы послушались его и направились туда. Мистер Коуп, кстати, дал нам почитать прелюбопытную статью о Петре и набатеях.
— Чрезвычайно познавательно! — с пафосом произнесла мисс Пирс.
— А после осмотра, — продолжала леди Уэстхолм, — мы сразу пошли назад, так как было уже без двадцати шесть и становилось прохладно.
— Миссис Бойнтон по-прежнему сидела у своей пещеры?
— Да.
— Вы разговаривали с ней?
— Нет. По правде говоря, я на нее почти не смотрела.
— И чем вы занялись по возвращении?
— Я пошла в свою палатку, переобулась и достала из чемодана пачку китайского чая, который я с собой захватила, а потом отправилась в большую палатку. Наш так называемый гид был уже там. Я отдала пачку ему и велела заварить нам с мисс Пирс чаю, не забыв, конечно, напомнить, что вода непременно должна закипеть. Он сказал, что через полчаса будет готов обед — слуги уже накрывали на стол, — но я ответила, что это не важно.
— Чашечка чаю — это всегда прекрасно, — пролепетала мисс Пирс.
— А был там еще кто-нибудь из туристов?
— О да. Мистер и миссис Леннокс Бойнтон — они сидели в углу и читали. Еще Кэрол Бойнтон.
— А мистер Коуп?
— Мы предложили ему выпить с нами чаю, — сообщила мисс Пирс. — Он принял наше приглашение, правда, сказал, что американцы чаю почти не пьют.
Леди Уэстхолм, немного откашлявшись, призналась:
— Я немного опасалась, что мистер Коуп замучает меня разговорами. Во время туристических поездок довольно трудно удерживать людей на должной дистанции. Случайные попутчики порой излишне фамильярны. Особенно американцы — им незнакомо чувство меры.
— Не сомневаюсь, леди Уэстхолм, — учтиво пробормотал Пуаро, — что вам совсем несложно справиться с такого рода ситуацией.
— Я могу справиться практически с любой ситуацией, — самодовольно заверила леди Уэстхолм.
В глазах Пуаро заплясали веселые искорки, но его собеседница ничего не заметила.
— Смею надеяться, что вы продолжите свой увлекательный рассказ об этом дне?
— Разумеется, продолжу. Насколько я помню, после нас в палатку вошли Рэймонд Бойнтон и его рыжая сестрица. Позже всех появилась мисс Кинг. К тому времени стол был накрыт и можно было садиться обедать. Гид отправил слугу сообщить миссис Бойнтон, что все готово. Тот, однако, вскоре примчался назад — и даже не один, а с другим слугой — и, еле переведя дух, торопливо залопотал что-то нашему гиду по-арабски. Оказалось, что миссис Бойнтон очень плохо. Мисс Кинг вызвалась ей помочь и пошла вместе с гидом, а вернувшись, сообщила Бойнтонам печальную новость.
— Очень уж она грубо это сделала, — посетовала мисс Пирс. — Лично я сначала как-нибудь их подготовила бы.
— И как они восприняли ее сообщение? — осведомился Пуаро.
И тут в первый раз Пуаро заметил на лицах своих собеседниц некоторое замешательство. Наконец леди Уэстхолм снова заговорила:
— Видите ли… — Весь ее апломб мигом исчез. — Это трудно передать словами. Они… В общем.., они восприняли это как-то очень спокойно.
— Они были в шоке, — сказала мисс Пирс. Но эти ее слова прозвучали скорей как предположение.
— Они все ушли с мисс Кинг, — продолжила леди Уэстхолм. — А у нас с мисс Пирс хватило благоразумия остаться.
Тут в глазах мисс Пирс мелькнуло чуть заметное сожаление.
— Ненавижу вульгарное любопытство! — добавила леди Уэстхолм.
Взор мисс Пирс стал откровенно несчастным. Ей пришлось тоже изображать ненависть к «вульгарному любопытству», которое ей, видимо, не казалось таким уж вульгарным.
— Спустя некоторое время гид и мисс Кинг вернулись. Я предложила отобедать нам вчетвером, чтобы Бойнтоны могли потом поесть без посторонних. Все согласились. Затем я отправилась в свою палатку. Мисс Кинг и мисс Пирс сделали то же самое. Мистер Коуп, как мне помнится, остался. Он как их друг, видимо, хотел по мере сил помочь. Ну вот, пожалуй, и все, что мне известно.
— А после того, как мисс Кинг сообщила о случившемся, все Бойнтоны последовали за нею?
— Да.., нет, сейчас, когда вы об этом спросили, мне кажется, что рыженькая девушка осталась. Вы помните, мисс Пирс?
— Да, по-моему… Я совершенно уверена, что она не выходила из палатки.
— Что же она делала? — спросил Пуаро. Леди Уэстхолм изумленно на него воззрилась.
— Что… делала? Да ничего, насколько я помню.
— Я имел в виду, может, она вышивала или читала… Выглядела ли она встревоженной? Не говорила ли чего-нибудь?
— Гм, собственно… — Леди Уэстхолм нахмурилась. — Она.., э-э.., да, насколько я помню, она просто сидела, и все.
— У нее были ужасно беспокойные руки, — внезапно вмешалась мисс Пирс. — Я не могла не обратить на это внимания. Бедняжка, подумала я, как она переживает! Вы представляете, лицо совершенно спокойное, а вот руки… Она крутила свои пальцы, дергала их, ломала… Я однажды вот так же разорвала на клочки банкноту стоимостью в целый фунт, — вдруг вспомнила мисс Пирс, — и сама не заметила, как это случилось. «Немедленно ехать к ней? — спрашивала я себя (это когда внезапно заболела моя двоюродная бабушка), — или, может, все обойдется?» Я долго не могла решить, как мне быть, потом смотрю — в руках-то у меня не телеграмма, а банкнота. Фунт стерлингов — в клочья!
Отнюдь не одобряя этот внезапный выход к рампе[68] своей скромной спутницы, леди Уэстхолм холодно спросила:
— Еще что-нибудь, мосье Пуаро?
