— Надеюсь, ничего плохого? — спросила она.
— Нет, нет, — ответила Эмили.
— Телеграммы всегда нагоняют страх, — сказала миссис Куртис.
— Безусловно, очень беспокоят.
В этот момент Эмили ничто не интересовало. Ей хотелось побыть одной. Надо было привести в порядок собственные мысли. Она поднялась наверх, к себе в комнату, и, взяв карандаш и бумагу, принялась за работу по ею самой разработанной системе. Она успела минут двадцать поупражняться таким образом, когда ее прервал мистер Эндерби.
— Привет, привет! Вот ты где! А Флит-стрит[24] все утро гоняется за тобой. Ты повсюду от них ускользала. Тут, конечно, не обошлось без моего участия: зачем тебя лишний раз волновать? Уж если дело касается моей Эмили, я постараюсь проявить инициативу. — Он сел на стул (Эмили расположилась на кровати) и довольно усмехнулся. — Зависть и злоба — вот уж верно! — сказал он. — Я распределял между ними товар. Я их всех знаю и знаю, что кому надо. Слишком уж все хорошо, чтобы быть правдой. Я все время щиплю себя и чувствую, что вот-вот проснусь. Ты видела, какой туман?
— Надеюсь, он не помешает мне поехать в Эксетер, — сказала Эмили.
— Ты хочешь поехать в Эксетер?
— Да. Мне надо увидеться с мистером Дакрсом, моим поверенным. Он занимается защитой Джима и хочет со мной встретиться. Ну а раз уж я буду там, я думаю нанести визит и миссис Дженпифер, тетушке Джима. В конце концов, Эксетер — это полчаса езды… Я хочу сказать, она могла бы проскочить поездом, навернуть братцу по голове, и никто бы не заметил ее отсутствия. Понимаю, что это кажется маловероятным, но ведь всякое случается. Нет, нет, я совсем не за то, чтобы это была тетушка Дженнифер. Я бы предпочла, чтобы это был Мартин Деринг. Ненавижу подобных людей: претендует на роль зятя, а сам такие штучки выделывает, что так бы и заехала ему в физиономию.
— Неужели он такой?
— Можешь не сомневаться. Подходящий экземпляр для убийцы. Постоянно телеграммы от букмекеров — швыряет деньги на скачках. Досадно только, что у него великолепное алиби. Мистер Дакрс сообщил мне об этом. Издатель, а потом, видите ли, литературный обед. Это же и респектабельно, и как-то неколебимо.
— Хм.., литературный обед… — сказал Эпдерби, — вечером в пятницу. Мартин Деринг… Постой-ка, постой! Ну да, Мартин Деринг, я почти уверен в этом. Черт возьми, я даже совершенно уверен, но можно проверить. Я телеграфирую Карутерсу.
— О чем? — спросила Эмили.
— Послушай, тебе известно, что я приехал в Экземптон в пятницу вечером? И я собирался еще получить кое-какую информацию от своего приятеля — газетчика Карутерса. Он обещал заехать ко мне в половине седьмого, перед тем как отправиться на какой-то литературный обед. Сказал, если не успеет, то черкнет строчку-другую. Так он не успел и написал мне.
— Какое это все имеет отношение к делу? — удивилась Эмили.
— Не спеши. Сейчас скажу. Так вот, приятель неплохо провел на обеде время и изрядно набрался. Кроме информации, которую я от него ждать, он постарался покрасочнее описать мне это сборище. Какие там произносились спичи, какими дураками выглядели такой-то известный писатель и такой-то драматург. Не преминул он сообщить и о том, что у него было отвратительное место за столом. С одной стороны от него пустовал стул Руби Мак-Эльмот, этой ужасной дамы, фабрикующей бестселлеры, с другой должен был сидеть Мартин Деринг, но он тоже отсутствовал. Карутерс пододвинулся поближе к хорошо известному в Блэкхите поэту и постарался использовать свое положение. Ты поняла, для чего я все это рассказывал?
— Чарлз! Дорогой! — расчувствовалась Эмили. — Так, значит, этот скот и не был на обеде?
— Вот именно.
— Ты уверен, что не ошибаешься?
— Убежден, что нет. И вот неудача, письмо-то я разорвал. Но можно телеграфировать Карутерсу. Он подтвердит.
— Есть, конечно, еще издатель, с которым он провел день. Но я склонна думать, что издатель собирался вернуться в Америку. Ну а если так, то в этом кое-что есть. Значит, он подобрал такого свидетеля, которого не так-то легко достать.
— Ты и в самом деле думаешь, что мы докопались? — спросил Эндерби.
— Похоже. Пожалуй, самое лучшее — обратиться к этому инспектору Нарракоту. Нам самим не добраться до американского издателя, который сейчас где-нибудь на борту «Мавритании» или «Беренгарии»[25]. Пусть полиция поработает.
— Боже мой! Если подтвердится, это будет сенсация! — воскликнул Эндерби. — А раз так, то, я думаю, «Дейли уайер» может предложить мне не менее, чем…
Эмили безжалостно нарушила его честолюбивые мечты:
— Однако нам не следует терять голову и пускать все остальное на самотек. Я еду в Эксетер. Думаю, что вернусь не ранее чем завтра. А для тебя у меня есть дело.
— И что это за дело?
— А вот… — И Эмили описала свой визит к Уиллетам и привела странную подслушанную фразу. — Нам нужно точно знать, что произойдет сегодня вечером. Что-то тут не так.
— Действительно странно!
— Ну вот видишь. И еще одно: конечно, может быть, это совпадение, а может, и пет. Заметь, что слуги все внезапно ушли. Что-то необычное произойдет там сегодня, и тебе надо быть начеку и установить что.
— Ты хочешь сказать, что мне всю ночь предстоит продрожать под кустом?
— Ну ты же не против? Настоящий журналист ведь всегда готов пострадать за правое дело.
— Кто это тебе сказал?
— Не важно, кто, важно, что я это знаю. Так ты займешься этим?
— Разумеется. Я ведь тоже не хочу что-нибудь прозевать, — сказал Чарлз. — Раз в Ситтафорд-хаусе сегодня должно что-то произойти, я буду там.
Тут Эмили рассказала ему о багажном ярлыке.
— Любопытно, — сказал мистер Эндерби. — Ведь в Австралии живет третий Пирсон, а? Самый молодой. Не то чтобы это что-то значило, но ведь, может быть, и существует какая-то связь.
— Ну вот, пожалуй, и все, — сказала Эмили. — А чем можешь порадовать меня ты?
— Хм, — сказал Чарлз. — Есть у меня тут одно соображение.
— Какое?
— А ты не рассердишься?
— Думаю, что пет. То есть я постараюсь выслушать тебя терпеливо и внимательно.
— Ну, дело в том… — начал Чарлз Эндерби, с сомнением поглядывая на нее. — Пойми, я не хочу никого обидеть. Словом, не думаешь ли ты, что судьба твоего молодца зависит от истинной правды?
— Ты хочешь сказать, что убил все-таки он? Но я уже говорила тебе с самого начала, что это вполне естественная точка зрения, но нам с тобой надо исходить из предположения, что он не убивал.
— Я не об этом, — ответил Эндерби. — Я тоже исхожу из предположения, что убил не он. Но вот насколько далеко то, что он рассказал, от того, что произошло на самом деле? Он сказал, что пришел к дяде, поговорил с ним и оставил его в добром здравии.
— Да.
— А не думаешь ли ты, что он мог прийти и застать дядю уже мертвым? Я допускаю, что он мог испугаться и побоялся говорить об этом.
Чарлз не без колебаний излагал свою теорию и с облегчением заметил, что Эмили не проявила признаков гнева. Она лишь чуть нахмурилась, задумчиво сдвинула брови.
— Я не собираюсь возражать, — сказала она. — Все может быть. Мне это раньше не приходило в голову. Я знаю, что Джим не способен убить, но испугаться, глупо соврать, а потом держаться за свое вранье — это он может.
— Плохо, что нельзя пойти и спросить его об этом. Ведь свидание с ним с глазу на глаз не разрешат.
— Я могу поручить мистеру Дакрсу сходить к нему, — сказала Эмили. — С адвокатом разговаривают без свидетелей. Сложность в том, что Джим ужасно упрямый: сказав что-либо однажды, он будет придерживаться своей версии.
— А это моя версия, и я буду придерживаться ее.
— Я рада, Чарлз, что ты напомнил мне о такой возможности, мне это в голову не приходило. Мы искали того, кто пришел после него, а если это произошло ДО?..
Она остановилась, запутавшись в мыслях. Две совершенно различные теории вели в разные стороны. Одна предложена мистером Рикрофтом, и в ней ссора Джима с дядей была определяющим моментом. И вот — другая, по которой выходило, что Джим тут совершенно ни при чем. Эмили чувствовала, что прежде всего надо повидать врача, который первым осматривал тело. Если бы оказалось, что Тревильян мог быть убит, скажем, в четыре часа, это могло бы существенно изменить вопрос об алиби. Во-вторых, надо было потребовать от мистера Дакрса самым решительным образом убедить своего клиента в абсолютной необходимости говорить по этому пункту правду.
Она поднялась с кровати.
— Ну, — сказала она, — лучше подумай, как мне добраться до Экземптона. У кого-то в кузнице есть машина. Кажется, прескверная. Но, может быть, сходишь все-таки, договоришься? Сразу после обеда я и тронусь. Есть поезд на Эксетер в три десять. Это позволит мне сначала повидаться с врачом. Который час?
— Половина первого, — ответил мистер Эндерби, взглянув на часы.
