— Ну-с, а теперь, я думаю, маскарадный костюм ваш ни к чему! — произнес насмешливо Холмс, срывая с Карцева седой парик и бороду.
— Мы еще посчитаемся с тобой! — яростно прошипел преступник.
— Вряд ли! — ответил Холмс.
— О, да! — со злобой крикнул преступник. — Ведь нас не двое. У меня достаточно товарищей, чтобы отправить тебя на тот свет!
Между тем, мы подняли труп убитого разбойника и подтащили его к шалашу.
После этого, войдя в шалаш, мы разгребли валежник, под которым нашли шкатулку.
Открыв ее отмычкой, мы вскрикнули от удивления.
Кроме похищенного у Хоменкова, в ней оказалась еще целая горсть крупных бриллиантов, похищенных в разное время в разных местах.
— Вы славно поработали на своем веку! — произнес Холмс, глядя на сокровища.
Карцев бросил на него взгляд, полный бешеной ненависти.
Между тем, начальник сыскного отделения внимательно разглядывал убитого.
— Так-так! — проговорил он наконец. — Наконец-то я вспомнил это лицо! Недавно я получил из московского сыскного отделения его фотографию. Это — знаменитый громила, Андрей Сирнягин, бегавший раз пять из острогов.
И, обернувшись к Холмсу, он горячо пожал ему руку.
— Сегодняшняя добыча — редкая добыча, и мы исключительно обязаны ею вам!
— Э, пустяки! — ответил Холмс. — Пойдемте-ка на сборный пункт, да понемногу и домой.
И, весело разговаривая, мы все вместе отправились назад, ведя за собою связанного Карцева, не перестававшего грозить Холмсу.
I.
Водворение знаменитого преступника, Бориса Карцева, в Костромскую тюрьму носило торжественный характер.
Как человек интеллигентный, притом бывший помещик, Карцев возбудил к себе всеобщий интерес, а целый ряд крупных, из ряда выходящих, преступлений создал ему ореол своеобразной славы.
Красивый и статный, он возбуждал к себе наибольший интерес среди прекрасного пола.
Поэтому неудивительно, что при водворении его в тюрьму присутствовал почти весь род.
Каждому и каждой хотелось взглянуть на него хоть глазком, когда его подвезут к тюремному двору.
Еще с раннего утра к тюремным воротам стала стекаться многочисленная публика, словно перед тюрьмой в этот день должно было быть дано даровое и интересное представление.
Наконец, около двенадцати часов дня показался давно ожидаемый кортеж.
Бориса Карцева, скованного по рукам и ногам, везли в простой извозчичьей пролетке, окруженной со всех сторон конными полицейскими и жандармами.
Вместе с ним в пролетке также сидело двое городовых.
Преступник держался гордо и вызывающе, насмешливо поглядывая на собравшуюся толпу и кивая по временам головой своим знакомым.
Подъезжая к воротам тюрьмы, он вдруг повернулся к публике и громко, отчетливо крикнул:
— Надеюсь, господа, что через несколько дней мы увидимся!
Это было настолько неожиданно и так эффектно, что несколько дам не выдержали и захлопали в ладоши.
Мы с Шерлоком Холмсом стояли около самых тюремных ворот и, как только они растворились, вошли внутрь двора, куда, следом за нами, ввезли и Карцева.
Он сразу заметил Холмса и, вежливо сняв шляпу, проговорил:
— А, вот этому я рад, что мне приходится еще раз повидаться с вами!..
— Вы знаете, — чистосердечно произнес Холмс, дружески протягивая ему руку, — с таким человеком, как вы, приятно иметь дело, и я серьезно горжусь тем, что вышел победителем из нашей борьбы!
— Ну, говорить о победе еще рановато! — ответил преступник, улыбаясь. — Уж не думаете ли вы, что я долго засижусь здесь, в этих стенах?
— Надеюсь, вы не исчезнете, как дым?
— Кто знает? — пожал плечами Карцев. — Во всяком случае, я от души жалею, что судьба послала мне в лице вас не сотоварища, а врага.
— О, эту же фразу и я сказал бы вам! — воскликнул Холмс.
— Ну-ка, нечего тут разговаривать! — произнес, подходя, смотритель тюрьмы. — Посмотрел бы я, как ты убежишь! Конвойные, ведите его!..
И, обращаясь к своему помощнику, он добавил:
— Камера № 18. Скажите часовому, чтобы почаще заглядывал в глазок и вообще усильте над этим арестантом надзор.
Карцев еще раз кивнул нам головой и исчез за тюремной дверью.
— Пойдемте домой! — произнес Холмс, дотрагиваясь до моей руки.
Мы вышли за ворота и уже собрались нанять извозчика, как вдруг знакомый голос окликнул нас.
Оглянувшись, мы увидели начальника сыскного отделения, торопливо шедшего за нами вместе с полицеймейстером.
II.
— Вы, вероятно, домой? — спросил Шестов (так была фамилия начальника сыскного отделения), обращаясь к Холмсу.
— Да, а что?
— Я хотел бы украсть у вас минут пять вашего времени.
— Я к вашим услугам! — поклонился Холмс. — Вероятно, случилось еще что-нибудь интересное?
— О, нет! — воскликнул Шестов. — Я все насчет того же Карцева. Дело в том, что самонадеянность этого господина прямо-таки не дает мне покоя!
— Это вы насчет чего же? — удивился Холмс.
— Насчет того, что он все время говорит о своем исчезновении. Даже смотритель тюрьмы потерял голову! — ответил взволнованно Шестов. — Это прямо-таки ужасный человек! Ведь если он так откровенно говорит это, значит, имеет к этому основание. Вероятно, те скрытые помощники, о которых он упоминал, когда мы его арестовали, не спускают с него глаз…
— В этом я и не сомневаюсь!
— Ну, так как же?
Холмс пожал плечами.
— Само собою разумеется, надо ждать попыток освобождения. Вопрос только в том, каковы они будут? Ведь не взорвут же они всю тюрьму!
— А черт их знает? — со злостью промолвил Шестов.
— Нет, я не думаю, что они пойдут на террористические акты. Карцев слишком умен и хитер для того, чтобы не придумать более спокойного и оригинального способа бегства.
— Что бы вы посоветовали сделать?
— Я? Господи! Предотвратить бегство вовсе уж не так трудно, — ответил Холмс. — Держите его в одиночной камере, почаще посматривайте за ним, и вряд ли при таких условиях ему удастся удрать…
— Об одиночной камере я уже отдал распоряжение, — произнес Шестов. — А вот я все подумываю о том, чтобы его даже в камере держать в кандалах.
— Ну, это совершенно лишнее, — рассмеялся Холмс. — Конечно, если будет замечена серьезная попытка, тогда можно будет прибегнуть и к этому средству. Что касается меня, то я понаведаюсь к нему еще несколько раз…
— Я только что хотел просить вас об этом!..
— О, это не составит для меня особого труда!
— Очень, очень благодарен вам за это! — воскликнул Шестов, пожимая руки Холмса.
Он несколько минут, молча, шел вслед за нами.
— А знаете что? — проговорил он наконец.
— Что?
— Я уверен, что он сбежит! — произнес он уверенным голосом.
Холмс и я не могли удержаться от улыбки.
— Откуда у вас такая уверенность? — спросил Холмс.
— Право, не знаю! — задумчиво произнес Шестов. — Но сердце мое чует несчастье. Вот уверен, да и баста! И сколько бы мы его ни заковывали, он все равно сбежит.
— Ну, уж если вы так уверены, так наверно сбежит! — расхохотался наконец Холмс.
Пройдя с нами до памятника Сусанина, Шестов и полицеймейстер стали прощаться.
— Так я надеюсь на вас! — проговорил Шестов на прощание.
— Попробую!.. Зайду к нему, — улыбаясь, ответил Холмс, пожимая протянутые руки.
С этими словами мы разошлись в разные стороны.
III.
Прошло дня три без особых перемен. Мы продолжали жить в гостинице «Старый Двор», гуляли по городу, нес-колько раз катались на лодке по Волге и вообще отдыхали в полном смысле этого слова.
Вялый город отличался и вялой жизнью.
В один из этих трех дней в город приезжал доктор Дубровин, один из главарей «Союза русского народа».
Говорят, он гастролировал и дал где-то в городе два представления, на которые собрались все рыночные торговки и несколько джентльменов в опорках.
Я уже начинал свыкаться с однообразной, праздной жизнью, как однажды Холмс подошел ко мне со словами:
— А ведь мы, дорогой Ватсон, совсем забыли нашего приятеля!
— Кого это? — удивился я.
— А Карцева, разве вы уже забыли? — спросил Холмс.
— Но ведь, насколько я знаю, он сидит за надежной решеткой! — проговорил я.
— И все-таки мы навестим его сегодня, — ответил Холмс. — Не хотите ли пройтись вместе со мной в тюрьму?
— С удовольствием!
Мы оделись и вышли на улицу, направившись к зданию тюрьмы.
Вскоре мы были уже у ворот, в которые нас пропустили беспрепятственно.
Тут же во дворе мы встретили и самого смотрителя тюрьмы.
Поздоровавшись с нами, он пригласил нас к себе на квартиру, где мы застали в столовой кипящий самовар.
— Ну, как наш арестант? — полюбопытствовал Холмс.
