— Вы думаете, что женщиной, обменявшей ракетку, была Анна Шапленд?
— Да. Эта женщина способна на многое. Вы помните день, когда нажали звонок, чтобы попросить ее прислать к вам Джули, но ответа не было, и вы послали какую-то девочку? Хороший парик, подкрашенные брови, другая одежда и шляпка… Ей нужно было всего на двадцать минут оторваться от работы. По рисункам Эйлин Рич я увидел, как легко женщине изменить наружность.
— Мисс Рич?.. Я удивлена… — задумчиво заметила мисс Бульстрод.
Пуаро сделал знак, и инспектор Келси вышел, сказав, что его ждут в полицейском отделении.
— Мисс Рич? — снова спросила мисс Бульстрод.
— Пошлите за ней, — сказал Пуаро. — Это будет лучше.
Эйлин Рич была бледна, но настроена довольно агрессивно.
— Вы хотите знать, — обратилась она к мисс Бульстрод, — что я делала в Рамате?
— Да, — ответила мисс Бульстрод.
— Да, — подтвердил Пуаро. — Теперешние дети много знают о жизни, оставаясь невинными.
— Итак? — сказала мисс Бульстрод. Голос ее звучал по-деловому. — Дженифер уверенно описала полную женщину. Но не догадалась, что женщина была беременна.
— Да, — сказала мисс Рич. — Я была беременна, но не хотела бросать работу здесь. Доктор по моей просьбе подтвердил, что я больна и должна отдохнуть. Я уехала за границу в надежде, что я не встречу никого, кто мог бы меня узнать… Но ребенок умер, и я вернулась… Теперь вы понимаете, мисс Бульстрод, почему я не могла согласиться на ваше предложение…
Она помолчала и спросила:
— Я должна покинуть школу теперь или могу остаться до следующего семестра?
— Вы останетесь здесь до конца семестра, — сказала мисс Бульстрод, — и если школа не закроется, можете продолжать работать.
— Продолжать? — переспросила мисс Рич. — Вы хотите, чтобы я осталась?
— Конечно, — ответила мисс Бульстрод. — Вы никого не убивали, не крали драгоценности… Я полагаю, вы не вышли замуж?
— Об этом и разговора не было, — ответила Рич. — Я ни в чем не обвиняю его.
— Ну и очень хорошо, — сказала мисс Бульстрод. — Вам нравится учить детей? Вы хотите заниматься этим?
— Да, — ответила Эйлин Рич. — Очень хочу.
— Тогда не делайте глупостей, мы с вами займемся Мидовбанком. Вы будете претворять свои идеи под наблюдением года два или три. Потом останетесь вместо меня. Я надеюсь, у нас по-прежнему будут ученицы. Одни будут уходить, другие — приходить. И вы будете учить их. Мидовбанк останется хорошей школой.
— Это будет самая хорошая школа Англии! — воскликнула мисс Рич.
— А теперь я должна пойти к Чедди.
Мисс Чедвик лежала на кровати. Она была очень бледна. Силы покидали ее.
— Хелло, Чедди, — сказала мисс Бульстрод. Она взяла ее за руку. Мисс Чедвик закрыла глаза.
— Я хочу сказать вам, — прошептала она, — Элинор… это… это… я…
— Я знаю, дорогая…
— Ревность, — еле слышно сказала мисс Чедвик. — Я хотела…
— Я знаю.
Из глаз мисс Чедвик покатились слезы.
— Это так ужасно… Я не знаю, как теперь быть.
— Не думайте об этом.
— Но я не могу… вы никогда… я никогда не смогу забыть этого…
Мисс Бульстрод сжала ее руку.
— Послушайте, дорогая, — сказала она. — Вы спасли меня и миссис Эпжон. Все остальное не имеет значения.
— Все правильно… я могу отдать за вас жизнь, к за нее…
Она улыбнулась. Глаза ее закрылись. Мисс Чедвик умерла.
Глава двадцать пятая
Наследство
1
— Мистер Робинсон хочет видеть вас, сэр, — доложил Джордж.
— А! — сказал Пуаро. Он держал в руке письмо и задумчиво рассматривал его. — Пусть войдет.
Письмо было кратким:
«Дорогой Пуаро!
Мистер Робинсон может посетить вас в самое ближайшее время. Вы должны все знать о нем. Очень заметная фигура в определенных кругах. В современном мире нужны такие люди. Я полагаю, что в обычных делах он придерживается традиционных взглядов. Это только рекомендация, если вы будете сомневаться. Конечно, я подчеркиваю, у нас нет единого мнения, как лучше сделать те, о чем он хочет посоветоваться с вами,
Эфраим Пиквей».
Пуаро убрал письмо и встал навстречу вошедшему мистеру Робинсону. Он пожал ему руку и пригласил сесть. Мистер Робинсон сел, достал носовой платок и вытер лицо. Он заметил, что день очень жаркий.
Пуаро погладил усы.
— Надеюсь, вы не ходите пешком по такой жаре?
— Нет, нет, но эти уличные заторы… Они помолчали.
— Мне интересно услышать от вас… Конечно, я слышал многое, но слухи есть слухи… Как вы сами относитесь к тому, что произошло в Мидовбанке? — наконец спросил мистер Робинсон.
— Ага, — сказал Пуаро и откинулся на спинку кресла.
— Мидовбанк, — задумчиво произнес мистер Робинсон, — одна из лучших школ Англии.
— Это прекрасная школа.
— Сейчас? Или была?
— Я надеюсь, что сейчас.
— Я тоже надеюсь, — сказал мистер Робинсон. — Но чтобы сохранить ее репутацию, придется кое-что предпринять… У меня есть знакомые в определенных кругах.
— Я тоже постараюсь использовать свои связи. Если нам удастся… гм… преодолеть затруднения известного рода…
— Да, да, я понимаю вас… Случившееся сильно ударило по нервам некоторых родителей. Учительница гимнастики, учительница французского языка и учительница истории…
— Увы…
— Я слышал, — сказал мистер Робинсон, — что психиатры собираются обследовать обвиняемую. Наверное, ей попытаются смягчить приговор.
— Это, конечно, лучшее, что для все можно сделать, — усмехнулся Пуаро. — Но, простите меня, я надеюсь, что это бесполезно.
— Я полностью с вами согласен. Такое хладнокровное убийство! Но суд учтет превосходные рекомендации очень известных лиц, ее заслуги во время войны, Я полагаю, что Яна работала в контрразведке.
Последние слова мистер Робинсон произнес очень значительно.
— Она еще молода, — сказал он. — Я могу понять ее желание сыграть в одиночку я завладеть драгоценностями. Это же почти миллион фунтов!
Пуаро кивнул.
Мистер Робинсон, наклонился вперед.
— Где, это, месье Пуаро?
— Я думаю, вы знаете, где это.
— Ну, если откровенно, то да, знаю.
Пуаро улыбнулся.
— Вот что, приятель, зачем ходить вокруг да около? Что вы хотите мне предложить?
— Я жду.
— Чего вы ждете?
— Ну, допустим, совета.
— Да, я вижу.
— Вы же понимаете, что драгоценности — мы лица неофициальные и можем называть вещи своими именами — не принадлежат мне. Я хочу вернуть их тому, кому они принадлежат. Точнее я не могу выразиться. Я думаю, излишне говорить о том, что ситуация сложилась щекотливая и не простая.
— У правительства тоже много трудностей. Оно уязвимо, так сказать… Нефть, сталь, кобальт и тому подобное… Все связано с политикой… О некоторых вещах правительство даже не информировано.
— Верно. Поэтому я с вами и разговариваю.
— Так, — сказал Пуаро. — Зачем?
— Эти драгоценности были неоспоримой собственностью принца Али Юсуфа.
— Я знаю.
— Он передал их своему личному пилоту Роберту Роуленсону с определенными инструкциями. Они должны были быть вывезены из Рамата и вручены мне.
— У вас есть доказательство?
— Конечно.
Мистер Робинсон достал из кармана длинный конверт, вытащил из него несколько листков и положил перед Пуаро на стол.
Пуаро погрузился в чтение.
— Да, все так, как вы сказали.
— Ну и каков ваш ответ?
— Вы не будете возражать, если я кое о чем спрошу вас?
— Смотря о чем.
— Ну, например, что вы лично выигрываете на этом?
Мистер Робинсон удивленно поднял брови.
— Деньги, конечно. Деньги. Пуаро задумчиво смотрел на него.
— Это очень старое ремесло, — сказал мистер Робинсон, — и выгодное. Мы подготавливаем сцену… Для королей, президентов, политиков… и жестоко боремся из-за этого. Мы работаем и помним: хранить веру. Наши цели велики, но мы честны. Наша служба стоит дорого — но мы полны решимости.
— Понятно, — сказал Пуаро. — Хорошо! Я согласен с тем, что вы сказали.
— Могу заверить вас, что это решение доставит кое-кому удовольствие.
— Но все же есть один момент. Я любопытен… Что вы будете делать с драгоценностями?
Лицо мистера Робинсона расплылось в улыбке. Он наклонился вперед.
— Я скажу вам…
2
Мальчишки, играя, с криком носились по улице. В азарте они не заметили подъехавшего автомобиля, и один из них налетел на выходившего из машины мистера Робинсона.
Мистер Робинсон поднял ребенка и взглянул на номер дома. Номер 15. Все правильно. Он толкнул калитку, прошел по мощеной дорожке к двери и нажал на медную кнопку.
Дверь отворила молодая женщина в черной юбке и белом свитере, довольно красивая.
— Мистер Робинсон? Входите.
Она провела его в гостиную. Телевизор, разложенные на столе выкройки, у стены — пианино.
— Хотите чаю?
