Только в половине одиннадцатого следующего утра сержант Виккерс позвонил в Кидлингтон из Сент-Олдейтса, чтобы сообщить необычную новость — нашли сумку Маргарет Бауман. С замиранием сердца Виккерс узнал, что сам Морс прибудет немедленно — для осмотра находки.
Тридцать третья глава
Вторник, 7го января, до полудня
Джек (серьезно): В саквояже.
Леди Брэкнелл: В саквояже?
Оскар Уайльд, «Как важно быть серьезным»
— Чтооо?
Нечленораздельный вопль Морса походил на предсмертную агонию раненого призрака, он был готов выплеснуть всю свою ярость на того офицера из Сент-Олдейтс, который накануне отвечал за прием потерянных вещей.
— Каждый день мы получаем много вещей, сэр…
— …и не все принимаем по правилам, — закончил Морс с уничтожающим презрением. — А ведь эта находка, сержант, является доказательством первостепенной важности в расследовании убийства и, если позволите, это не то расследование, о котором ваш участок не слышал. В сущности, вчера после обеда ваш коллега сержант Филлипс и двое ваших собственных детективов были специально освобождены от обязанностей здесь, для того чтобы помогать при расследовании. Вспоминаете? И знаете ли, кто попросил об этом — я! И знаете ли, почему я так стараюсь и проявляю интерес к этому расследованию? Потому что ваш гнусный участок меня попросил это сделать!
Сержант Виккерс побледнел и кивнул, а Морс продолжил.
— Вы! — и прямо сейчас, сержант — найдете мне то ничтожество, которое сидело тут вчера, и скажете ему, что я хочу немедленно его видеть. Господи! Никогда не видел ничего подобного. В нашей работе есть правила, сержант — вы не знали? — и согласно им нужно записывать и имена, и адреса, и профессии, и время обнаружения, и разные другие подробности, и все остальное. А вот теперь мы без какой-либо информации: кто принес сумку, где была найдена, когда найдена — не знаем ничего!
Во время этой оглушительной тирады вошел полицейский, который ждал завершения речи, чтобы сказать Морсу, что его ищут по телефону.
Когда Морс вышел, Льюис бросил взгляд на своего старого приятеля, сержанта Виккерса.
— Это были вы, Сэм? — Виккерс кивнул.
— Не беспокойтесь! Он часто теряет самообладание.
— Вопреки всему, он прав. Я всегда говорю остальным, чтобы заполняли данные и записывали имена, но…
— Вспоминаете, кто ее принес?
— Смутно. Какой-то алкоголик. Может он есть где-нибудь в базе данных, если украл бутылку вина в супермаркете или что-то другое. Жалкий человечек! Но мы здесь не можем спастись от таких как он! Предполагаю, что он украл деньги, когда «нашел» сумку, а после ее принес, для очистки совести. Я не понял ни где он ее нашел, ни, опять же, когда, ни его имени. Просто подумал — ну, не имеет значение!
— Мы тебя не пристрелим, Сэм.
— Едва ли в ней было нечто, настолько уж важное.
Луис открыл дорогую сумку и просмотрел ее содержимое; Виккерс был прав, не было ничего особенно интересного. Он вытащил пачку карточек из первого отделения портмоне: обычные банковские и кредитные карты, два билета в библиотеку, две запачканные марки, маленькую прямоугольную картонку, рекламирующую преимущества индийского ресторана на Уолтен-Стрит, Оксфорд, а также пропуск в Экзаменационную Палату с цветным снимком Маргарет Бауман в левом углу. Льюис осмотрел все одно за другим и только собирался сложить все обратно в портмоне, когда с обратной стороны белой карточки из ресторана увидел надпись красными чернилами:
М. люблю тебя, дорогая. Т.
Очевидно, подумал Льюис, память о счастливых днях, вероятно их первый обед, когда Том и Маргарет Бауманы сидели и мечтательно глядели на Бомбейское карри, держась за руки и хрустя арахисом.
Морс вернулся с более просветленным выражением лица.
Интеллигентный и находчивый Филлипс узнал, что Маргарет Бауман вернулась накануне в обед — не на собственной машине, разумеется — в Чиппинг-Нортон и сняла 920 фунтов со своего счета в Оксфордширском строительном кооперативе, оставив только минимальные 10 фунтов.
— Все совпадает, Льюис, — сказал Морс. — Она, очевидно, искала чековую книжку, когда вернулась на такси. А эта все связывает, конечно, — он указал на сумку. — Ключи от машины в ней, готов побиться об заклад! Но у нее вероятно был с собой запасной ключ от дома… Да! Банковский аккредитив, понятно, но я бы удивился, если бы она хранила его вместе с чековой книжкой. Большинство людей в наше время стали осторожными.
Льюис, которого не особенно обрадовали похвалы, посыпавшиеся на его коллегу, осмелился дать свой комментарий по поводу единственной вещи в сумке, которая его заинтриговала — тот (очевидно совсем недавно полученный) листок из церкви «Сент-Мэри».
— Помню, когда я был маленьким, сэр, кто-то прыгнул с той башни, и я удивился…
— Глупости, Льюис! В нынешнее время таких вещей не делают. Теперь люди глотают несколько упаковок лекарств, не так ли, сержант Виккерс?
Последний, обрадованный вниманием, решил воспользоваться и исправить впечатление о себе.
— Ээ, про сумку, сэр. Я раньше не рассказал вам всю правду…
Но Морс его уже не слушал. Он уставился на белую карточку, которую только что разглядывал Льюис, и которая лежала на самом верху кучки вещей из сумки; было ясно видно написанное от руки послание.
— Что это? — спросил он таким внушительным и тихим голосом, что Виккерс ощутил, как волоски на его руках встают дыбом.
Но ни один из двух сержантов не смог ответить, так как оба не поняли ни о чем их спрашивает главный инспектор, ни почему его глаза искрятся так победоносно.
Морс по-быстрому осмотрел остальные вещи из сумки и решил, что они не особенно важны. Лицо его все еще сияло, когда он стукнул рукой по плечу Льюиса.
— Вы — и уже не в первый раз — проклятый гений, Льюис! Что касается вас, Виккерс, благодарим вас за помощь, приятель. Забудьте то, что я говорил о вас, как про коллегу-идиота! Пожалуйста, извините. У нас ведь есть работа, так Льюис?
— В индийский ресторан, не так ли? — спросил Льюис, когда они сели в машину.
— Вы что, неужели проголодались?
— Нет, сэр, но…
— Я и сам бы не отказался от карри, но точно не сейчас. Жмите на педали, сынок!
— Аа… куда тогда, сэр?
— В Чиппинг-Нортон! Куда же еще?
Льюис заметил, когда они проезжали через Вудсток, что часы на фасаде пробили двенадцать с четвертью.
— Что скажете насчет одной порции пива? — спросил он весело.
Морс посмотрел на него с любопытством.
— Что с вами произошло с утра? Надеюсь, вы не встали на путь алкоголизма?
Льюис слегка качнул головой.
— Хотите стать похожим на меня, Льюис. Но я же пьяница.
— А какая разница?
Морс немного подумал.
— Думаю, что алкоголики всегда пытаются отказаться от выпивки.
— В то время как вам никогда не приходит в голову подобная мысль, сэр?
— Хорошо сказано! — ответил Морс, после чего замолчал, как случалось всегда, когда он ехал в машине.
Когда они приближались к развилке на Чиппинг-Нортон по шоссе А34, женщина на очень старом «Форд Англия» обогнала их, направляясь из Бирмингема, чтобы провести ночь в отеле «Хауорд».
Тридцать четвертая глава
Вторник, 7го января, после полудня
Из королевских апартаментов был похищен некий документ величайшей важности.
Эдгар Аллан По, «Похищенное письмо»
— Ну, будь я проклят! — Морс покачал головой в диком разочаровании, когда в очередной раз зашел в спальню Маргарет Бауман; в руках он держал «Руководство по вязанию». — Нет ее, Льюис!
— Чего нет?
— Почтовой открытки, которую я показывал — ту, с Озер. На которой была подпись «Эдвина».
— Вы мне ее не показывали, — запротестовал Льюис.
— Разумеется, показывал… ну, может, и нет. Но почерк на той открытке, как и почерк на обороте вашей карточки из того индийского места, как там оно называлось, на Уолтен-Стрит. Абсолютно тот же! Могу поклясться! Почтовая открытка была из Алсуотера или какого-то подобного места и, — Морс попытался вспомнить поточнее, — написано было что-то вроде «Привет из возвращенного Рая — ты побывай здесь со мной». Но, видите ли, немного странно на открытке писать «Ты побывай здесь со мной». В девяносто девяти из ста случаев люди просто сказали бы «Побывай здесь со мной», не так ли? Вы понимаете, что я имею в виду? На этой открытке не написано «Привет из Рая — тире — ты побывай здесь со мной». На ней написано «Привет из Рая минус ты. Побывай здесь со мной». Эта открытка от любовника Маргарет Бауман, который хочет ей сказать, что в этом Раю ему не хватает одного — ее!
