Едва закончил Фандор говорить, как необычная улыбка осветила белое, точно из воска, лицо Элен.
— Вашей женой, — прошептала она.
А потом она произнесла страшную фразу!
— Перед смертью, Фандор, я хотела бы стать вашей женой. Не могли бы мы пожениться?
От неожиданности Фандор отступил назад.
И вдруг он вспомнил: браки in extremis допускаются законом.
В страшный час заключаются такие браки, они свершаются, когда вокруг бродит смерть, коварная и грозная.
Да будет так! Вся жизнь его — сплошная трагедия, он согласен на эту жуткую свадьбу.
Что за дело им до старухи-смерти, коварной и злющей!
Любовь победит смерть; обручальное кольцо, которое наденет Фандор на палец умирающей невесты, навеки соединит его с той, кому брачным ложем станет ледяная могила.
— Элен… Элен… — твердил потрясенный Фандор.
Несмотря на отчаяние, он опять попытался слукавить.
— Не говорите о смерти, вы не умрете. Как благодарен я вам, что вы согласны стать моей женой… Клянусь, мы скоро поженимся…
Увы! Медлить было опасно. Врач не скрывал, что смерть может наступить с минуты на минуту.
Если действительно Фандор желал этой свадьбы, нельзя было терять ни секунды, он должен был немедленно вступить в борьбу с надвигавшейся агонией.
Удастся ли ему опередить смерть?
Фандор улыбнулся Элен, которая казалась такой счастливой, окутанной какой-то неземной радостью.
Потом он отозвал Жюва в сторону.
— Жюв, — срывающимся голосом начал Фандор, — бегите за священником. Я понятия не имею, каковы формальности при браках in extremis, но, думаю, они просты… Сам я побегу в мэрию — я хочу жениться на Элен.
У Жюва моментально высохли слезы.
Что такое? Неужто это правда? Неужто Фандор и впрямь решил жениться на умирающей?
Жюв не знал, что и сказать. «Должен ли я дать свое согласие? Могу ли я допустить, чтобы Фандор навсегда связал себя с мертвой?»
Раздумывал Жюв недолго. Не прошло и минуты, а он уже упрекал себя за корыстные мысли.
Он хорошо знал Фандора: тот никогда не забудет, что он — муж Элен!
Бедной умирающей девочке это послужит последним утешением, было бы слишком жестоко отказать ей в этой свадьбе, которую она ждала так долго.
— Торопись, Фандор, — шепнул Жюв, — а я пошлю за священником.
Фандор еще раз низко склонился к больной.
— Элен! Любимая! Не пройдет и часа, как вы станете моей женой.
Пристально взглянув на Элен, с которой расставался не без опасений — застанет ли он ее в живых? — Фандор, как безумный, бросился прочь из лечебницы.
В мэрии Нейи Фандора встретил полусонный, апатичный чиновник, который, услышав его просьбу, от удивления вытаращил глаза.
— Вы хотите жениться in extremis? — запинаясь, проговорил он. — Но это же чистое безумие, сударь!.. Так теперь никто не делает. Все это в прошлом, и я лично не советую вам…
Фандор не стал выслушивать его мнение.
— Я не прошу у вас совета, — сказал он, — я пришел навести справки. Я хочу, чтобы свадьба состоялась не позже, чем через час, объясните, что для этого надо сделать, остальное вас не касается.
Фандора проводили к заместителю мэра.
В сущности, во всей этой беготне было что-то омерзительное, а между тем журналист действовал с необычной горячностью, он не забывал, как быстро бежит время, и мысленно отсчитывал минуты на воображаемых часах — минуты, проведенные им вдали от невесты.
К счастью, заместитель мэра оказался более смышленым, чем служащий отдела регистрации браков.
Он узнал журналиста, увидел, как тот взволнован и, не задавая лишних вопросов, все разъяснил Фандору.
— Бракосочетание не может состояться без некоторых оговоренных законом формальностей. Я имею в виду обязательное оповещение о свадьбе.
Бракосочетание in extremis может быть только церковным: лица, много лет назад вступившие в гражданский брак, могут in extremis сочетаться церковным браком. По закону, брак in extremis невозможен, так как брак является актом гражданского состояния и, в качестве такового, ему должно предшествовать некоторое число публикаций, извещающих о предстоящем бракосочетании. Теперь вам понятно, сударь, что, к моему великому сожалению, немедленное ваше бракосочетание невозможно.
В ту минуту Фандору показалось, что все вокруг него рушится. Факты были неумолимы, и способа борьбы с ними не было. От собственного бессилия у Фандора закружилась голова.
— Я не могу жениться на ней? — бормотал он.
Не мог он вернуться к Элен с такой печальной вестью.
— Этим я убью ее, — сказал себе Фандор.
В отчаянии журналист сделал последнюю попытку:
— Сударь, а нельзя ли обойтись без этих публикаций? Нет ли возможности обойти закон?
Чиновник, ведающий актами гражданского состояния, понимающе кивнул.
— Есть такая возможность, — улыбнулся он, — но реализовать ее практически невозможно. Если хотите, я дзм вам необходимую справку.
Он стал листать гражданский кодекс, нашел нужную страницу, громко зачитал:
— Статья 169 гласит: «Королю, то есть Президенту республики, а также должностным лицам, коих он выделит для этой цели, законом дозволяется, при наличии серьезных на то причин, разрешать вступление в брак без повторной публикации…»
— Важна только повторная публикация, — пояснил чиновник, — ибо, в крайнем случае, первую я могу дать немедленно. Правда, не думаю, сударь, чтобы вам удалось получить разрешение Президента республики.
Как сквозь сон слышал Фандор слова равнодушного чиновника.
Разве мог он надеяться попасть к Президенту республики и получить у него разрешение на брак?
Последние три дня Фандор провел в лечебнице; сейчас он вспомнил: только что избран новый Президент республики. Господин Фальер, чей семилетний срок пребывания в президентском кресле закончился, не пожелал остаться на следующий срок.
Президент был новый, а Фандор даже не знал, кто именно.
— А кого избрали? — спросил он.
Чиновник взглянул на Фандора с нескрываемым удивлением. «Может ли быть, — думал он, — чтобы хоть один человек во Франции не знал имени нового президента, избранного только вчера?»
— Был избран бывший министр сельского хозяйства, господин Пан, — ответил он. — Говорят, он не слишком сговорчив.
Раздумывать Фандору было некогда.
— Ну что ж, — сказал он, — я увижу этого господина Пана. Я получу у него разрешение на немедленный брак… — Прошу вас, сударь, — взмолился Фандор, — не покидайте мэрии, распорядитесь дать первую публикацию, еот необходимые документы. Через час вы нас пожените.
Что за безумный план с отчаяния придумал Фандор?
Лишь молодые не страшатся невозможного и, очертя голову, решаются на поступки, о которых многие и подумать-то боятся.
Выйдя из мэрии Нейи, Фандор взял такси.
Ему было известно, что, благодаря целей серии политических интриг, новый Президент республики немедленно вступил в свои обязанности.
Значит, ехать надо в Елисейский дворец. Туда Фандор и направился.
Счетчик заработал с бешеной скоростью, Фандор отсчитывал минуты.
— Бедная Элен ждет-не дождется, — сокрушался он.
До чего же зол он был на закон, подчас такой глупый!
Закон терзает человека, приносит ему неисчислимые муки.
Такси приближалось к предместью Сент-Оноре, и Фандор принялся обдумывать, как преодолеть ему все препоны и настоять на своем.
Вчера только избранный, президент, должно быть, задыхался от дел.
Как примет он Фандора? Да и примет ли?
Фандор припомнил сплетни, которые слышал в кулуарах редакции.
Новый Президент республики популярностью не пользовался. Рассказывали, что он очень властен, в общении неприятен, во всем точно следует букве закона.
«Меня к нему и не пустят, — подумал Фандор, — а если пустят, так он меня выгонит».
Как только такси свернуло на Елисейские Поля, Фандор вздрогнул.
— Не может быть, — вырвалось у него.
В нескольких метрах он увидел роскошный президентский кортеж. Впереди двумя рядами ехали кирасиры, с двух сторон от кареты скакали офицеры, другие кирасиры замыкали кортеж.
— Не может быть! — простонал журналист.
Внезапно Фандор приподнялся.
Он судорожно заколотил по стеклу, отделявшему его от водителя, и распорядился:
— Разворачивайтесь! Сделаете, как я скажу, получите тысячу франков. Поедете наперерез карете Президента, а потом обгоните ее, так, чтобы я смог его увидеть.
Водитель замер в нерешительности.
— Быстрей, быстрей, — торопил его Фандор. — Получите две тысячи франков.
Шофер повиновался. Он до смерти перепугался, решив, что везет преступника, замыслившего что-то недоброе. Однако обещанное вознаграждение перевесило все его колебания.
— Хорошо, попробуем. — И такси сделало крутой вираж.
