«Праздность порождает пороки»!
– Завидуешь, сатрап! Я-то женат давно, и могу себе кое-что позволить! Ну, не совсем, конечно, но легкий, легонький флирт, почему нет? – Герасюк вытянул губы трубочкой и перебрал перед ними пальцами, причмокивая.
– Дурак! Но «лечить» тебя не стану! Давай лучше о работе. Тебе, Петр Леонидович, не кажется, что всё в этом деле довольно странно!
– Не кажется, Андрюша, не кажется! Это так и есть! Ну, со смертями я могу ещё как-то разобраться! Судя по материалам дела, всем делались инъекции различных лекарств, в основном, это были витамины. Но что мешало доктору влепить каждому из них какой-нибудь препарат, который либо понижает давление, либо повышает или же даёт определенные реакции в соединении с другими препаратами, да всё, что угодно! Утром он первым из медиков осматривал их. Вечером укол – ночью смерть!
– Нет, лично он этого сделать не мог. Его проверяли, он никогда сам не делает уколы, это работа дежурной медсестры, – Дубовик помотал отрицательно головой.
– Но мотив-то у него мог быть? – громогласно произнес Герасюк, но тут же прихлопнул рот пальцами, оглянувшись на дверь.
Дубовик на всякий случай выглянул в коридор, но там было тихо и пусто.
– Да, над мотивами придётся попотеть! Дальше. Пуговицы… Как они попадали в комнату? Знаешь, ночью мне пришла одна мысль! – Дубовик снизил голос до громкого шепота.
– И как? Пришла и осталась или покинула? – с насмешкой спросил Герасюк.
– Мои мысли, в отличие от здешних женщин, постоянны, и крепко держатся за мое серое вещество! – улыбаясь, ответил Дубовик.
– Опять не получилось подколоть! Но тирада у тебя вышла, как у Конфуция! Поздравляю! – Герасюк поймал кинутый в него спичечный коробок. – Даже не ранил! Ладно, говори свою мысль! Обсудим!
– Говорю: а что если эти пуговицы подкидывали уже утром? Входит толпа, на кровати покойник, все кидаются к нему, а некто в этот момент бросает пуговицу. Они ведь лежали все на полу, кроме одной. Да и на кровать положить в суматохе не проблема!
– Скажу больше: их могли подбрасывать ещё до смерти или в течение дня. Ведь находили пуговицы только при осмотрах комнаты, а проходили онине сразу!
– Последнее вернее. До смерти подбросить было бы нелогично. Это ведь знак преступника. А если смерть не наступит? Какой тогда смысл? Хотя… – Дубовик задумался.
– Остается очертить круг тех, кто мог входить в комнату? – спросил Герасюк.
– Круг?! Да это все! Все! Так что, начинать надо с другой стороны. Вот со светом манипулировать могли лишь единицы. Я проверил: распределительный щит находится на первом этаже, где нет номеров отдыхающих. Если бы кто-то из них пошел туда ночью, то обязательно прошел бы мимо дежурной. Это, разумеется, вызвало бы вопросы.
– Но дежурная могла спать! И свет мог отключаться по независящим от человека причинам. Мало ли, какие могли быть перебои в сети, не думаешь так?
– Люблю, когда со мной спорят! И думаю, что ты можешь оказаться прав. Вот для этого мы должны точно узнать, по каким причинам отключался свет.
– И как же мы это узнаем? – с интересом спросил Герасюк.
– Адресуем этот вопрос коллегам. Кстати, я забыл тебе сказать. Каждые два дня сюда привозят почту. За почтальона сейчас оперативник, так что наши письма будут доставляться сразу по адресу. Нам будут приходить только заказные, чтобы мы получали их из рук в руки. Значит, завтра отправим письмо с заданием узнать на электростанции то, что нас интересует. Через два дня придёт ответ. Тогда нам будет проще.
– А в документах что, ничего про это не написано?
– Нет, ни в одном документе… ничего… – Дубовик задумался, а потом вдруг его осенило: – Слушай! Как об этом узнал адвокат? Про пуговицы-то написано в актах осмотра комнаты!
– Так, за задницу его, адвокатишку! – Герасюк, смеясь, сжал кулак и повернул его.
– Да, придется поговорить беспристрастно, что-то он на это скажет? Но пока мне предстоит соблюсти приличия и познакомиться с доктором.
– Что прикажешь делать мне? По технической части?.. – Герасюк прищурил один глаз и с лукавством посмотрел на Дубовика. – Только что-нибудь новенькое! Знаешь, как сказал Федр: «Разнообразие рождает удовольствие»! А он не пентюх какой-нибудь был!
– О-о, ты хоть на древних не ссылайся! А если требуешь чего-то по технической части – пожалуйста! Поменяй маску распутного черта на добропорядочность и шагай завтра знакомиться с техническим персоналом, – пряча улыбку, сказал Дубовик. – Только аккуратно, не переусердствуй!
– Ну, что ж, подчиняюсь старшинству! – козырнул эксперт. – Разрешите приступить?
– Не ёрничай! Встретимся за завтраком! – Дубовик хлопнул приятеля по плечу, тот же шутливо ткнул его в бок.
Пожелав друг другу спокойной ночи, расстались до утра.
Лев Евгеньевич Ковальский имел совершенно неприметную внешность. Трудно было даже что-то запомнить в его лице. Лишь большие теплые руки привлекали в себе внимание. Казалось, что они жили отдельной от самого врача жизнью. Доктор говорил Дубовику те же слова, что и Герасюку за день до этого, но тот его не слушал, глядя на руки Ковальского, которыми он беспрестанно перебирал бумаги, что-то чиркая на них. Мало того, Дубовик, беседуя о своих «болезнях» с доктором, уловил в его глазах невыносимую тоску. Чем она была вызвана, подполковник примерно предполагал, но решил не спешить со своими выводами, а просто понаблюдать, а, может быть, и подружиться с Ковальским, чтобы ближе разобраться с его проблемами. Следовало понять, был ли он причастен к смертям отдыхающих.
Молоденькая медсестра Ольга, которая ввела Герасюка в состояние транса своими тонкими пальчиками, на Дубовика не произвела никакого впечатления, но можно было попытаться поговорить с ней о самом докторе.
– Оленька, – подполковник сжал руку девушки своими теплыми ладонями, – давайте договоримся, что вы не станете делать мне никаких уколов, поверьте, я в них не нуждаюсь. Но чтобы не обидеть доктора, я буду приходить к вам регулярно, ну, скажем, за… – Дубовик споткнулся, не зная какую найти причину для визитов к медсестре, но она сама его выручила.
– Ой, да не придумывайте вы никакой причины, приходите и всё! У нас так многие делают! Кто-то таблетку возьмёт, кто-то напиток шиповника выпьет, да, все по-разному! – девушка щебетала, переставляя свои пузырьки, но в голосе её прослушивались грустные нотки.
– И только, чтобы угодить доктору? – удивился Дубовик.
– Ну, вот вы же почему-то решили так поступить? Что-то же вас заставило? – девушка вопросительно посмотрела на него.
– Да мне ваш доктор показался уж очень расстроенным каким-то, будто его огорчает, что люди едут сюда не столько лечиться, сколько развлекаться. И мне его стало, по-человечески, жаль, –
