«Ни на минуту не забывай, что он убийца!» — одернула себя девушка, вспомнив, для каких целей он использовал свой дар.
— Думаю, что для тебя это все не серьезно. Глянец, фотографии, подиумы…
— Я в основном подиумная модель!
— Это как?
— Ну, разделение больше условное… Есть модели, которые лучше подходят для подиума, а есть те, кто специализируется на фотосессиях. К подиумной модели жесткие требования по росту и параметрам. Если девушка, например, ниже критичных метра семидесяти — из нее вполне может получиться фотомодель, а вот на подиум ее уже не возьмут. Ну а те, кто привык дефилировать на показах, не всегда справляются с вхождением в образ для фотосессии. Мне случалось сниматься для журналов. Но в основном я — подиумная модель.
— А это круто?
Виола рассмеялась.
— Ты уже второй раз это спрашиваешь, круто ли то, круто ли это. Моделью в принципе быть круто! Интересно и прибыльно. Но вообще-то это применимо к любой работе.
— Никогда не слышал, чтобы инженер говорил: «Я тут спроектировал новую гусеницу для танка! Это круто!»
— Значит, ты никогда не встречался с увлеченными своей работой инженерами!
— То есть, я промахнулся? Ты к своей работе все же относишься серьезно?
— И да, и нет. Наверное, в данный момент — отношусь серьезно. Мне нравится быть моделью. Это интересно. Это приносит неплохие деньги, это дает возможность путешествовать, знакомиться с новыми интересными людьми. Это хорошее хобби, и я отношусь к нему серьезно. Но ставить эту работу в центр своей жизни не стала бы. Это со стороны кажется, что быть моделью — это просто и весело. Вышагивай себе по подиуму, улыбайся камерам и получай за это деньги. А на практике… Постоянно осознавай, что ты — это капитал. Твоя внешность, твоя фигура… Не скажу, что я голодаю, но не могу позволить себе прийти с подругой в кафе и съесть огромную тарелку пирожных. Плюс ненормированный рабочий день! Да какой там день… ненормированная рабочая жизнь. Сейчас меня это устраивает… А потом… Какой парень сможет жить с девушкой, которая в любой момент может, например, сорваться на месяц в Японию?
— Я бы смог! — машинально ответил Витя.
— Это ты сейчас так думаешь. Я же общаюсь с девушками в нашем агентстве, да и не только в нашем… Для кого-то это развлечение. У них и доходы соответствующие… Для кого-то — работа. Постоянная, не простая, но интересная. Но работа модели все равно временная. У кого-то — до тридцати, у кого-то — до сорока. Ты видел когда-нибудь шестидесятилетнюю модель? Вот то-то и оно. Кто-то остается в бизнесе, просто уходит с подиума. Становится визажистом, фотографом, продюсером… Вряд ли это мое. Я рассчитываю поработать моделью еще лет пять и создать свое туристическое агентство. Я хочу путешествовать и дарить такую возможность людям!
— Делаю вывод, что я угадал, — подытожил Витя, — для тебя все это не слишком серьезно, и определенного успеха ты добилась!
— Да, пожалуй… Витя, а можно я спрошу…
— Ишь ты, хитрая какая. Я так угадывать должен, а ты — спросишь. О чем?
— Твой телекинез… Как думаешь, откуда он?
— Не знаю, — просто ответил он, — молния в меня не била, инопланетяне не похищали, глас божий с неба не раздавался. Я просто умею то, что умею. Может я один такой, феномен. Может нас таких много, просто все, как и я, скрываются. Но, сама понимаешь, я не приходил в медицинские центры с просьбой: «Ребята, обследуйте меня как следует, я тут предметы могу взглядом двигать и мне интересно, чем мой мозг отличается от мозга других людей?» Кстати, может дело вовсе не в мозге? Может у меня в кончике носа излучатель гравитонов!
— То есть ты энергию концентрируешь на кончике носа? — хихикнула Виола.
— А что? Не заметно?
Витя скорчил гримасу, заставив нос дернуться вверх-вниз, от чего бардачок машины открылся и закрылся вновь.
— Я и о другом думал! — перестав дурачиться, продолжил он. — Думал о том, зачем мне мой дар был дан. От Бога он или от дьявола. И знаешь, к какому выводу я пришел? Я — рак.
— То есть? — переспросила Виола, выждав несколько секунд и поняв, что никаких объяснений не последует.
— Я - рак. Раковая опухоль. Меланома этого мира.
Похоже, лучше было говорить о ее работе, чем о его способностях…
— Почему ты так решил?
— Я не умею созидать. Я создан, чтобы убивать и разрушать, это у меня получается лучше всего. Я — лучший в мире специалист по несчастным случаям. Ты знаешь, почему раковая опухоль убивает человека? Потому, что она не умеет больше ничего. Она создана, чтобы разрушать, в этом смысл ее существования. Она разрастается, тянется метастазами ко всему, до чего может добраться, как амеба к добыче. Она просто не способна ни на что другое. А вот на убийство своего носителя — способна, и она не может не уничтожать. Человечество — рак планеты Земля, мы же планомерно уничтожаем свою планету, своего носителя! А я — рак человечества. И, наверное, это здорово, что я умру, не успев пустить метастазы.
— Ты мог бы…
— Мог бы что? Бросить свой дар на благое дело? Я создан для убийств. Что я мог бы еще делать?
— Строить! — сказала Виола первое, что пришло ей в голову. — Ты круче любого подъемного крана! Ты мог бы возводить плотины, строить мосты, просто ставя в нужное место реки опоры и сваи!
— Строить? Хм… Хорошо, но мы ведь говорим не о благотворительности, верно? Если уж на то пошло — я мог бы быть супергероем, появляющимся в нужное время и в нужном месте благодаря своему дару предвидения, спасающим простых людей, раздвигающим завалы после землетрясения просто мановением руки! Красивая картина, да? Меня всегда умиляли эти герои комиксов! Ладно Бэтмэн, у него куча денег и он давно пресытился жизнью. Прыжки по крышам Готэма для него — способ развеяться, почувствовать себя живым человеком. Таким рискованным способом он тешит собственное эго. К тому же у Бэтмэна нет никакого дара, он простой человек, получивший в наследство невероятные бабки! Куда больше мне смешон Человек-паук! Он живет с тетей, личная жизнь у него вся через задницу, денег у него нет, он работает в поте лица, пытаясь стать настоящим фотографом в штате у тирана и самодура. Ему бы спать ночью, или по клубам тусить, снимая напряжение трудового дня — может, и стал бы нормальным человеком, может, и смог бы адекватно работать! Так нет же: «Чем больше сила, тем больше и ответственность!» Все свое свободное время, в том числе и ночи, он — картинный и пафосный герой на страже города. Черт возьми, ограбил бы банк, взял бы свою девушку в охапку и уехал с ней жить на остров в Карибском море! Навсегда! Ну и тетю свою бы поселил где-нибудь на Карибах, раз он ее так любит, и навещал бы ее раз в месяц! И гори он синим пламенем, этот Нью-Йорк, который все равно не способен принять своего супергероя! Пусть полиция, которая так не любит мстителей в маске, сама разбирается с ящерами, докторами-осьминогами и летающими зелеными гоблинами!
Я не против помощи людям. Можешь мне не верить, но я несколько раз делал миллионные пожертвования на благотворительность! На операцию одной девушке два миллиона пожертвовал! И ее спасли, между прочим! Но я тоже хочу жить. И питаться нормально, а не хлебом с тертым хреном, потому что больше ничего в доме нет. И хочу, чтобы мои близкие тоже жили хорошо! На Карибах!
Он с силой ударил обеими руками по рулю, заставив джип вильнуть, а Виолу — вжаться в спинку сиденья, но тут же овладел собой.
— Прости, сорвался. Я просто давно ни с кем не говорил вот так… Черт, я вообще давно ни с кем не говорил. Больше месяца. Забыл уже, как это… Держал все в себе, вот и… В общем, я не мог пытаться быть супергероем, им не платят денег. А мне деньги были нужны, очень! Сначала — пять миллионов. Потом — еще пять… И еще, и еще… Строя мосты и плотины столько не заработаешь, так что у меня не было выбора. Этот мир болен опухолью под названием «человечество». Живя в нем нельзя быть никем другим, поэтому я — рак. У меня просто не было шансов стать другим. Поэтому я и сказал тебе, что ни о чем не жалею. Я делал то, что был должен делать… Еще поэтому мне смешон Человек-паук: в одном из фильмов он говорил, что выбор есть всегда. Это не так. У меня выбора не было. Я родился меланомой и ей и жил, делая то, ради чего был рожден и что умею лучше других. Я убивал людей… Наверное, я мог бы делать это во имя чего-то. Прийти в ФСБ и показать, что я умею — тогда меня наверное снаряжали бы в экспедиции к потенциальным противникам, где я точечно устранял бы неугодных нашей стране лидеров, где я устраивал бы диверсии на атомных станциях и авианосцах, в лучших традициях лучшего специалиста по несчастным случаям.
Но тогда я бы не принадлежал себе. Государственные структуры не признают свободы. Я стал бы винтиком в механизме военных ведомств, а я этого не хотел. Я хотел ограбить банк и уехать с сестрой на тропический остров. Навсегда!
