— Твоя сестра умерла от рака? — спросила Виола.
— В точку. Ты бы знала, сколько она перенесла… Четыре года практически непрерывного лечения. Шесть операций… За ее жизнь боролись лучшие в мире врачи! Иногда казалось, что мы победили, что все будет хорошо, но рак возвращался раз за разом и… И все! Десять дней назад ее не стало. А спустя еще два — не станет меня. И знаешь, я даже не против. Мне не страшно умирать! Знаешь, почему?
— Почему?
— Нет, ты угадай. Мы же все еще играем в игру, верно?
По витиной щеке скатилась слеза, которой он даже не заметил. Скорость машины упала до 50 километров в час — он убрал ногу с педали газа. Не задумываясь, Виола протянула руку и коснулась его щеки, вытирая эту слезу и только тогда поняла, что плачет и сама.
— Ты знаешь, что тебя ТАМ кто-то ждет, верно?
— Верно…
Витя тряхнул головой, видимо, отгоняя какое-то воспоминание и снова вернулся в реальность. Двигавшийся по инерции джип снова взрыкнул мотором, набирая скорость.
— Как ее звали?
— Надя.
Машина вновь сбавляла ход — Витя увидел впереди заправку и целенаправленно подруливал к ней.
— Ты хотела позвонить родителям? Сейчас попросим у кого-нибудь телефон. Во! Вон у того мужика на «Жигуленке»! — сказал он и решительно вышел из машины. Виола вышла из джипа спустя несколько секунд, прихватив кое-что с заднего сиденья, и подоспела к белой «Шестерке» уже в разгар диалога. Диалог развивался по заранее известному сценарию, в котором пожилой мужчина не желал даже на минуту расставаться с мобильником, видя в крепко сбитом Вите потенциального грабителя.
— Послушайте, уважаемый, — убеждал его Витя, едва сдерживаясь, — у моей спутницы беда, ей нужно позвонить домой. А у нас обоих телефоны как назло сломались. Поверьте, не убегу я с вашей мобилкой! Вы на меня посмотрите, на мою машину! Ну не гопник я, который возьмет телефон и убежит, понимаете?
Мужчина понимал, но с телефоном расставаться не спешил.
— Вон, идите в заправку, попросите у кого-нибудь там!
— И снова все заново объяснять? — повысил голос Витя.
— Да мне все равно!
Мужчина вытащил из бензобака пистолет, повесил его на колонку и явно собирался садиться в машину. Двое крепких парней в форме компании, которой принадлежала заправка, наблюдали за происходящим, еще не вмешиваясь, но явно уже обдумывая эту возможность, и у Виолы закружилась голова при мысли о том, каких дел может натворить ее спутник здесь, на заправке, если выйдет из себя и сцепится с кем-нибудь. Это попадет во все новости, а потом по мотивам событий еще и фильм снимут!
— Подождите! — крикнула она мужчине, протягивая ему три пятитысячных купюры, предусмотрительно взятые с заднего сиденья. — Возьмите!
— Да не буду я брать!
Он отдернул руку так, словно деньги жглись.
Машинально Виола вспомнила, как полгода назад для реферата по социологии она с компанией друзей проводила эксперимент на случайных прохожих. В первой части эксперимента — пыталась попросить что-то у людей, например — телефон, как сейчас Витя. Практика показала, что лишь единицы вообще останавливались в ответ на просьбу о помощи, и лишь единицы из этих единиц — давали свой сотовый телефон позвонить. Да и те — пристально смотрели на экран, когда она набирала номер: не в Лондон ли звонит эта странная девушка? Не выйдет ли доброта боком и не обойдется ли этот звонок в несколько тысяч рублей? Второй этап эксперимента — попытаться наоборот дать что-то людям. Протянутый билет в кино взяла лишь одна девушка из примерно двадцати прошедших мимо. Протянутые 100 рублей — не взял никто! Все останавливались, начинали задавать вопросы: «А что?» «А зачем?» «А почему мне?» Но первая реакция — отторжение и только отторжжение.
«Своего мы не отдадим, но и чужого нам не надо!»
— Возьмите, пожалуйста! — она буквально сунула деньги мужчине в руку. — Вряд ли ваш телефон стоит дороже. А мне правда очень нужно домой позвонить! Очень-очень!
Мужчина пристально посмотрел ей в глаза и, так и не взяв деньги, потянул из кармана сотовый телефон. Простенькую «Нокию», которая не стоила не только 15-ти тысяч, но вряд ли даже в лучшие свои годы тянула хотя бы на три.
— Я верну, правда! — сказала она, отходя с телефоном в сторону и набирая папин номер. Именно папин. Он способен выслушать ее спокойно и без паники, а потом убедить маму не волноваться. Сама бы она с этой задачей не справилась.
— Папа, привет! Это я! — крикнула Виола в трубку, едва отец взял трубку.
— Вилка? Ты откуда? С тобой все в порядке? — в голосе отца слышалась нешуточная озабоченность.
— По порядку: со мной все хорошо и будет хорошо. Я только уеду на пару дней с одним хорошим знакомым.
— Он сейчас рядом? Ты можешь говорить?
— Могу, все в порядке. Он рядом, заправляет машину.
— Ты можешь бежать?
— Могу, папа. Но не хочу. Хотела бы — давно бы убежала.
И тут до нее дошло.
— Пап, а почему ты думаешь, что мне нужно бежать?
— С тобой правда все в порядке?
— В полном, пап. Он хороший человек, правда. Наделал много ошибок, но он хороший. И меня не обидит.
— Дай мне с ним поговорить!
— Потом! Сначала скажи, что происходит? Почему ты решил, что я в опасности?
Отец постепенно успокаивался, Виола чувствовала это через телефон.
— Сначала позвонил Никита. Сказал, что ты пропала, а его в полиции не воспринимают всерьез. Сказал, что видел как ты говорила с каким-то парнем, отвлекся на минуту, а тебя уже нет. Отвлекся он, видите ли! Ухажер хренов!
— Папа, мы с Никитой просто друзья.
— Это ты так думаешь. Если б ты видела, как он переживал и что говорил… В общем, его в полиции полчаса продержали, сначала посмеялись, а потом к делу подключились ФСБшники!
— Кто?
— Ты меня слышишь вообще? ФСБ тобой интересуется! Вот, только минут двадцать как двоих проводили.
— Кого двоих? — забеспокоилась Виола.
— Да черт их знает, какие. Двое. Здоровые амбалы, выправка военная, но в гражданском. Корочки показывали. ФСБ, все как надо. Один вообще страшный как моя жизнь — шрам во всю правую щеку. Сказали, что есть вероятность, что тебя похитил очень опасный преступник, что важны любые зацепки… Но быстро ушли, только маму напугали, сволочи. Она сейчас у соседей, у Валентины Петровны, та ее валерьянкой отпаивает.
— Да уж…
В голове Виолы вертелось что-то, связанное со шрамом. Что-то, казавшееся важным, но впопыхах забытое…Но отец заговорил вновь, сбив ее с мысли.
— А теперь ты мне быстро объяснишь, что происходит!
— Происходит… Меня действительно похитили, — Виола услышала, как отец охнул. — Но он оказался хорошим парнем, правда!
— Стокгольмский синдром! — не раздумывая поставил диагноз отец. — Бросай все и беги! Если он правда такой хороший — он поймет.
— Стокгольмский синдром? Может быть. Но это уже не важно. Я его не брошу и точка. Мы едем с ним на Алтай. На два дня, не больше. Я вам еще позвоню. Я телефон-то дома оставила, приходится у случайных людей просить…
— А у гангстера твоего телефона нет что ли?
— Гангстеры телефонов не носят! Боятся, что их по ним вычислят! — отшутилась Виола и задумалась о доле правды в своей шутке.
— Дай мне с ним поговорить!
— Сейчас, уже иду к нему. Его зовут Витя, он добрый на самом деле. И со мной все будет в порядке, я обещаю.
Витя уже заправил машину и стоял возле открытой дверцы, дожидаясь Виолу. Чуть поодаль, отъехав от колонки, стояла белая «Шестерка». Ее хозяин видимо ждал назад свой телефон.
— Витя, поговори, пожалуйста, с моим отцом. Он хочет убедиться в том, что ты меня не обидишь.
— Как его зовут? — шепотом спросил тот, безропотно принимая телефон.
— Андрей Владимирович.
— Здравствуйте, Андрей Владимирович! — спокойным и ровным голосом сказал он в трубку. — Меня зовут Виктор, и я хотел бы вам сказать, что у вас самая очаровательная и умная дочь на свете. Она замечательная! Да, мы едем отдыхать. Нет, этого я вам сказать не могу. Сам еще не знаю…. Ни в коем случае! Не обижу и никому не позволю… Поверьте, рядом со мной она в безопасности… Сама она? Сама она в это верит, как видите…. Я сожалею, что вы из-за меня волновались…. Все будет хорошо! Да! Да, я ее не держу. Если захочет — уйдет в любой момент. Нет, будет так, как она сама решит. Все, передаю трубку.
К концу разговора витины черты лица опять заострились, видимо отец сказал ему что-то обидное, а он очень легко злился, становясь при этом закрытым и мрачным. Виола подумала, что эта закрытость — не от внешнего мира, а от внутреннего. Витя боится не людей, он боится не сдержаться, выпустить из себя все, что копилось в его душе.
— Папа, мы поехали! Все! Два постулата: со мной все в порядке и в понедельник я вернусь. На этот телефон не перезванивай, он не мой. Маме — привет! И не волнуйтесь за меня!
