Внимательно меня выслушав, Туфан чуть подумал, затем кивнул:
— Да, такое конечно же вполне возможно, и к тому же у вас имелась достаточно весомая причина не думать о просроченной дате в вашем паспорте. Египтяне в любом случае не собирались его продлять. Таким образом, данное объяснение, по-моему, в общем-то приемлемо. Что ж, хорошо, тогда пойдем дальше. — Он снова опустил глаза в раскрытую папку. — Вы сказали коменданту, что подозреваете этого Вальтера Харпера в нелегальной перевозке наркотиков, так?
— Да, так.
— Настолько, что даже попробовали проверить всю машину после того, как выехали из Афин?
— Да, настолько.
— И тем не менее, все-таки решили продолжить поездку…
— Да, поскольку мне за нее обещали сто, целых сто американских долларов.
— Это была единственная причина?
— Да, единственная.
Он покачал головой:
— Нет, так у нас дело не пойдет.
— Но, сэр, я говорю вам чистую правду!
Майор вынул из папки какую-то бумажку.
— История вашей жизни отнюдь не внушает большого доверия.
— Испортить человеку репутацию легче легкого, сэр.
— Да нет, скорее всего, вы сами ее заслужили. Собственно, наше досье на вас началось еще в пятьдесят седьмом. Тогда вас несколько раз задерживали за различные мелкие прегрешения, но оштрафовали только за одно. Остальные полиции доказать не удалось.
— Все эти задержания были надуманными с самого начала.
Не обратив на мою ремарку ни малейшего внимания, Туфан тем же самым тоном продолжил:
— И тем не менее, на всякий случай мы запросили Интерпол, и что бы вы подумали? К нашему глубочайшему удивлению, материалов на вас там оказалось более чем достаточно. Например, им известно, что в свое время вы занимались ресторанным бизнесом…
— Да, у моей мамы был собственный ресторан в Каире. Это что, преступление?
— Владение — нет, а мошенничество — да. Ваша мама владела этим рестораном только частично. Но когда она умерла, вы продали его, уверив покупателя в том, что владеете им полностью. Хотя имелось еще два законных акционера. Тот покупатель обвинил вас в мошенничестве и подал на вас в суд, но, после того как полиция позволила вам переоформить сделку должным образом, он с готовностью забрал свое заявление обратно.
— Но тогда о существовании этих двух законных акционеров я даже и не подозревал, сэр. Моя мама никогда, ни разу не говорила мне, что продала часть своих акций…
И это было чистейшей правдой. Да, действительно, вина за все последующие неприятности и проблемы лежала целиком и полностью на маме, и только на маме! Да простит ее Господь…
— Далее, — невозмутимо продолжал майор Туфан. — В 1931 году вы купили партнерскую долю в небольшом издательском бизнесе в Каире. С внешней стороны он вроде бы занимался распространением иностранных журналов и различных периодических изданий, но на самом же деле настоящим делом этого, с позволения сказать, «бизнеса» было производство порнографии, которая затем активно распространялась на испано- и англоговорящих рынках. Вот это и было в то время вашим самым настоящим бизнесом.
— Нет, нет, сэр, все это было совсем не так…
— Данная информация поступила к нам от Скотленд-Ярда через Интерпол в пятьдесят четвертом в ответ на наш запрос, связанный с криминальным расследованием, проводимым нью-йоркской полицией. Из чего, естественно, следует, что Скотленд-Ярд следил за вашей, с позволения сказать, деловой активностью далеко не первый год.
Поскольку выражать возмущение или проявлять признаки гнева в моем положении было бы по меньшей мере глупо, я сдержанно, но с достоинством заметил:
— Знаете, сэр, я долгие годы публиковал, а иногда и писал весьма серьезные материалы для целого ряда журналов литературного плана. Иногда мои труды, возможно, были несколько смелыми, даже вызывающими, в силу чего нередко запрещались различными цензорскими властями. Но позвольте вам напомнить, сэр, что романы «Улисс» и «Любовник леди Чаттерлей», которые в свое время запрещались теми же самыми властями как порнографические или непристойные, сейчас считаются высококлассными художественными произведениями искусства и свободно продаются в любом книжном магазине.
Майор, в очередной раз проигнорировав мое, казалось бы, совершенно справедливое высказывание, снова углубился в папку с моим досье.
— Далее. В январе пятьдесят пятого вас арестовали в Лондоне за попытку продать партию различных порнографических и непристойных изданий, среди которых, в частности, была книга под названием «Только для мужчин» и периодический журнал «Магия очарования». И то и другое было издано вашей египетской компанией. Тогда вас обвинили только в незаконном провозе и распространении этой мерзопакостной продукции. Причем во время суда вы даже не упоминали об их литературных достоинствах, а вместо этого признали себя виновным. За что и были приговорены к двенадцати месяцам тюремного заключения.
— Тот суд был не более чем пародией на правосудие.
— Тогда почему вы признали себя виновным?
— Потому что так посоветовал мне мой адвокат!
Хотя если уж начистоту, то на самом деле меня в эту ловушку заманил не кто иной, как сам полицейский следователь, ведущий мое дело. Пообещал, сволочь, что если я признаю вину, то отделаюсь всего лишь простым штрафом…
Туфан ненадолго задержал на мне задумчивый взгляд, затем захлопнул папку.
— Нет, вы все-таки очень, очень глупый человек, Симпсон. Сначала заявляете: «Я вам говорю правду», а потом, когда я пытаюсь убедиться в этом, тут же начинаете возражать и жаловаться, жаловаться… Меня ведь совершенно не интересует ни то, как вы объясняете свои прошлые грешки, ни иллюзии насчет себя, которые вы по каким-то причинам хотели бы сохранить. Но если вы не можете сказать правду даже там, где ложь вам вроде бы ничего не дает, то как я могу верить вам вообще? Британцы поймали вас с поличным при попытке нелегального ввоза и распространения порнографии, так почему бы вам честно не признать это? Сделай вы это, и тогда, слушая ваши слова о том, что вы ничего не знали о содержимом, спрятанном в той самой машине, я мог бы по крайней мере подумать: «Хоть этот человек и мелкий жулик, но есть отдаленная возможность того, что хоть на этот раз он говорит правду». Сейчас же вы не оставляете мне иного выбора, кроме как считать, что вы все мне врете и что я должен вытаскивать из вас правду каким-то другим образом.
Честно говоря, его слова «каким-то другим образом» заставили меня серьезно задуматься. Ведь всего пять минут тому назад он собственными руками наливал мне в бокал ракии! А теперь, значит, хочет вселить в меня страх и заставить запаниковать. И, к сожалению, поскольку я чувствовал крайнюю усталость, был очень расстроен и страдал от несварения желудка, своего он безусловно добился.
— Но ведь я говорю вам чистую правду, сэр. — Я слышал свой собственный голос, срывающийся и дрожащий, но ничего не мог с этим поделать. — Клянусь Господом Богом, сэр, я говорю вам чистую правду! И мое единственное желание — это сообщить вам все, что в моих силах, вытащить все, так сказать, из тьмы египетской на яркий свет дня…
Он посмотрел на меня в упор. Причем не скрывая своего, похоже, вполне искреннего любопытства. Чем невольно заставил меня густо покраснеть. Ибо до меня только теперь дошло, что я сказал. Ужасно, просто ужасно… Ведь я собственными губами произнес те самые абсурдные слова, которые Харпер заставил меня написать в том самом признании насчет дорожных чеков!
На какую-то долю секунды его губы слегка скривила кислая улыбка.
— Ах да, я почему-то совсем забыл. Странно, странно. Вы же профессиональный журналист. Что ж, тогда давайте попробуем еще раз. Только, пожалуйста, не забывайте: мне совершенно не нужны пламенные речи, оправдания, обвинения кого-нибудь еще… мне нужны только конкретные аргументы и факты, аргументы и факты, договорились?
— Да, конечно же, сэр.
— А вот это уже лучше… Итак, что заставило вас объявиться в Лондоне в пятьдесят пятом? Ведь вы, очевидно, знали, что Скотленд-Ярд все о вас знает и будет только счастлив вас тут же арестовать.
— Ну откуда, скажите, мне было об этом знать? Ведь с тех печальных пор меня много лет в Англии просто не было!
— Понятно. Ну а где вы были во время войны?
— Во время войны? В Каире. Работал на оборонку.
— В каком смысле?
— В прямом — был переводчиком…
— И все-таки зачем вы тогда поехали в Лондон?
Я громко прочистил горло, отпил глоток ракии…
— Отвечайте на мой вопрос!
— Сэр, но ведь именно это я и собираюсь сделать. Понимаете, этот, простите, чертов дистрибьютор нашей продукции внезапно прекратил и делать должные выплаты, и отвечать на все наши запросы. Поэтому мне пришлось срочно отправиться в Англию, чтобы выяснить причины столь необычного поведения человека, с которым мы так долго и без малейших проблем имели дело. Однако его офис оказался почему-то закрытым. Я, естественно, предположил, что он либо умер, либо у него образовались крупные неприятности, либо он попросту занялся каким-нибудь другим бизнесом, и начал искать другого дистрибьютора. Однако человек, которого я в конечном итоге нашел и с которым вроде бы полностью договорился, к сожалению, оказался… оказался детективом из Скотленд-Ярда. Обычно мы пересылали нашу продукцию в Ливерпуль в хлопковых тюках. Судя по всему, таможенники каким-то образом пронюхали об этом, ну и сообщили полиции. В результате чего наш прежний дистрибьютор неожиданно для нас оказался в тюрьме. Полиции неизвестно как удалось не допустить утечки этой информации в прессу, и я попал в ловушку…
