— Ну, кого здесь надо осматривать? — ухмыляясь во весь рот, спросил хозяин овчарки. Уж меня-то он осмотрел с ног до головы.
На всякий случай я расправила плечи и задрала подбородок — не каждый день удается стать объектом столь пристального внимания. Жаль, Вики нет, она бы ему грамотно ответила; ну ничего, я тоже постараюсь…
— Сморчков, сюда, — позвал один из милиционеров, направляясь к дому.
Гамма, выглянув на шум, застыла в оцепенении, не в силах отвести глаз от милицейского кобеля. Похоже было, что она влюбилась в него с первого взгляда.
— Сука? — недовольным тоном спросил проводник. — Уберите ее отсюда.
Пока я перемещала недовольную Гамму вместе с щенками на лужайку перед зеленой изгородью, хозяин кобеля развлекал коллег солдафонскими шуточками. Те довольно ржали.
Затем преисполненный ответственности невозмутимый милицейский кобель обнюхал мой дом — сначала снаружи, потом изнутри. Что они ищут? Следы? Ведь Кролик у меня дома был… Впрочем, там бывало много народу: и Чудак, и Митя, и Вика с Защитником, и Ирина с детьми и Валеркой. Чьи же следы им нужны? Может, миноискателей?
У кобеля появилось какое-то хищное выражение на морде. Его хозяин продолжал сверкать глазами, к счастью, не в мою сторону; на нем было написано, что женщин он любит почти так же, как собак, а может — даже больше, но я, видимо, ему не понравилась, что меня вполне устраивало. Должно быть, ему нравились высокие блондинки.
Проводник с собакой исчезли среди овощных грядок, ничего не сообщив мне о своих намерениях. Я утешала себя тем, что собаки овощи не едят.
— Где кобель? — спросил меня подошедший милиционер.
— Который? — поинтересовалась я с легкой иронией.
— Понимает… — повернулся спросивший к своему коллеге, кивнув в мою сторону, и засмеялся. — Оба. Где они?
— Где-то в капусте, — ответила я, оглянувшись. — Ах, нет, вон они, у малины.
— Сморчков, ты где?! — закричал милиционер.
Из-за кустов малины показались кобель с хозяином, и направились к нам. Жизнерадостный Сморчков по пути оборвал с куста малины горсть ягод и отправил их в рот.
Со словами «у меня идея есть» стоявший рядом со мной милиционер схватил жующего проводника за руку и поволок в сторону — что-то обсудить. Он явно не хотел, чтобы я слышала.
Посовещавшись с коллегами, Сморчков спустил собаку с поводка. Кобель, получивший свободу вместе с командой: «Ищи!», неторопливо покрутил головой и направился к лужайке, на которой возле Гаммы копошились щенки. Гамма подпрыгнула, забыв про щенков, восторженно взвизгнула, вытянулась в струнку и завиляла хвостом со скоростью вентилятора.
Кобель остановился и нерешительно оглянулся на хозяина.
— Назад! — раздраженно крикнул тот. — Сказал же, уберите суку!
«Интересно, куда же еще я могла ее убрать?» — подумала я. Но оправдываться посчитала ниже своего достоинства.
Сморчков с собакой сделали несколько попыток что-то найти, но это ни к чему не привело, только Гамма окончательно сошла с ума от нежных чувств. Подозрительные следы, по-видимому, обнаружены не были, и «гости» уехали ни с чем. Чьи следы они искали, я так и не поняла.
— Гамма, дорогая, забудь его, он же бесчувственный, как колода, — сказала я приунывшей Гамме, перенося щенков обратно в дом. — Не понимаешь? Бесчувственный, как дохлый крот! Как резиновый сапог! Как кирпич. Как ржавое железное ведро.
В ответ Гамма слабо вильнула хвостом.
— И не оценит он тебя никогда, — продолжала увещевать ее я. — Не стоят они наших слез, кобели проклятые!
Вечером ко мне заглянул Брюнет. Заглянул на минуточку и… остался на всю ночь.
По непонятной причине никто до сих пор не придумал эффективного средства борьбы с комарами. Во всяком случае, в наших войнах всегда побеждают они.
В данный момент я тоже участвовала в таком сражении — местного масштаба. Но так как я еще и пропалывала клумбу, а они только сражались, победа, естественно, была на стороне профессионалов.
Кроме того, от более эффективных действий меня отвлекали воспоминания о встрече с Брюнетом. Как приятно, когда слабую женщину обнимает сильный, надежный мужчина. При этом теряется зрение и слух, остается только осязание…
Внезапный укус заставил меня отвесить себе пощечину, при этом комар размазался по щеке вместе с землей.
Я поднялась с клумбы, собираясь умыться, и оторопела: на моем поле люди с автоматами занимали оборону. Лицом к дороге.
Не раздумывая, я тоже грохнулась на землю — дурной пример заразителен — и поползла к дому. Больше всего мне хотелось крикнуть, чтобы они убирались с моего поля, но кричать лежа неудобно, а вставать было страшно, так что десять метров до крыльца я преодолела ползком. Я подползла к крыльцу и только тут решилась приподняться.
Вбежав в дом, я бросилась к окну и увидела нечто невероятное: с разных сторон к моему полю подъезжали машины, из них вываливались вооруженные люди. Я запаниковала. И вдруг меня осенило: микрофон! Я бросилась к усилителю и включила его в сеть. Почти сразу же на поле открыли стрельбу.
Несколько секунд я пребывала в растерянности, потом заглянула в кастрюлю на полке. Пистолета не было! В соседней кастрюле — тоже не было. Не могла же я сварить из него суп?!
Я металась по кухне, заглядывая во все емкости — безрезультатно. Вывалила на пол содержимое шкафа — с тем же успехом. Наконец я вспомнила про кастрюлю на шкафу. Нашла!
В это время на поле раздался взрыв. Зазвенели окна. Гамма зарычала.
Мокрой от пота спиной я прижалась к стене. Сердце прыгало где-то в желудке. Ну зачем я ползла к дому?! Надо было ползти в лес! Какое заблуждение, что дома человек в безопасности!
Заставив себя еще раз выглянуть в окно, я увидела горящий автомобиль. Стрелявшие друг в друга бандиты, или кто они там, разбегались с моего поля.
Вот они и появились — два подмножества в бандитском множестве. Две группировки конкурентов. Значит, в этом я была права.
Через несколько минут на дороге показались милицейские машины. На подходе еще одна партия желающих ввязаться в драку.
Наконец стрельба прекратилась.
Когда в мой дом вошли те, кто якобы меня бережет, я находилась в состоянии полной прострации, сидя на полу и обнимая подушку. Пистолет лежал рядом.
— Вы не пострадали? — спросил кто-то из них, окидывая взглядом комнату.
Из моих глаз полились слезы. Сами собой. Наверное, от пережитого потрясения. Или от абсурдности своего поведения. Какой смысл обнимать подушку в обстановке всеобщего бардака и полной растерянности?!
Подошедший Брюнет, вытирая мне слезы, стал расспрашивать о том, что я видела. Оказалось, что, услышав стрельбу рядом с отделением, весь наличный состав выскочил на улицу и залег с оружием в руках. Правда, надо отдать им должное, они быстро разобрались в ситуации.
Все еще всхлипывая, я неохотно отдала им пистолет. Меня пообещали защищать. И все. И все уехали. И я опять осталась одна.
Я вздохнула и пошла умываться. Убитый комар все еще пребывал у меня на щеке.
Когда утром в субботу ко мне пришел Митя, я мыла медогонку. В пятницу я занималась откачкой меда и надеялась, что пчелы покусают каких-нибудь зевак.
Дело в том, что после стрельбы на моем поле я стала местной знаменитостью: мимо постоянно ходили люди, знакомые и не очень, а чаще совершенно незнакомые. Они внимательно рассматривали и меня, и место происшествия, некоторые интересовались моим мнением на этот счет и спрашивали, когда начнутся очередные бои, а также давали ценные советы. Самый лучший из них — собирать гильзы граблями. Этим хотели заняться Петя и Лера, но я не разрешила — опасно.
Я рассказала обо всем Мите и пожаловалась, что пчелы у меня миролюбивые — кавказские.
— Да ведь на Кавказе все дерутся! — удивился Митя.
— Это они между собой дерутся, а пчелы у них мирные. Вот среднерусские — те зверюги, — пояснила я, отставив медогонку. — Ну, как дела?
Митя хотел что-то сказать, но, махнув рукой, промолчал.
— Говори, — тут же прицепилась я к нему. — Что случилось?
— Да ничего… Просто Светка дочек привезла.
— Понятно. Чувствует, наверное, что у тебя душа не на месте.
Митя покачал головой и вздохнул.
— Хорошо, что у нас с тобой ничего не было, — медленно произнес он.
— Ты, Митенька, не в моем вкусе. Да и я, надеюсь, не в твоем. Можно нормально общаться.
Митя рассеянно кивнул. Я улыбнулась и добавила:
— Будет тяжело — заходи. Здесь у тебя всегда есть друг.
Вика приехала точно к обеду. Я как раз доставала посуду. Потом принесла из кухни кастрюлю, разложила по тарелкам «дежурное блюдо» из грибов, овощей и китайской тушенки, и мы сели за стол.
— Ну, рассказывай, — попросила подруга, подвинув к себе тарелку. — И дай мне ложку, это ложкой едят. Если вилкой есть, весь соус на тарелке останется.
