Сейчас, конечно, я вспоминаю все это с доброй улыбкой, но тогда… В общем, хочу сказать, что люди, обладающие реальной властью, — например, школьные учителя, полицейские начальники, чиновники, — могут как бы не нарочно, как бы мимоходом навсегда испортить человеку жизнь только потому, что не дают себе труда хотя бы понять его точку зрения…
Ну откуда, скажите, мне было знать, что за человек этот чертов мистер Харпер?!
Как я уже говорил, мое появление в афинском аэропорту было вызвано исключительно деловыми соображениями. То есть горячим желанием побыстрее найти выгодного клиента. Однако, заметив, что, пройдя таможенный контроль, этот человек вкладывает свой авиабилет в специальный пластиковый фолдер «Америкэн экспресс», я тут же дал одному из носильщиков пару драхм, чтобы он срочно сунул нос в его таможенную декларацию и узнал мне имя американца. Затем попросил девушку из обслуги передать ему мою карточку и записку: «Машина ждет вас у входа, мистер Харпер».
К этому избитому приему я прибегал уже много раз, и он практически всегда отлично срабатывал без осечек. Американцы и англичане довольно редко понимают даже нормальный греческий, не говоря уж о жаргоне или просторечии, поэтому, выходя после таможенного и паспортного контроля в общий зал — особенно в жаркую и влажную погоду, — где их толкают и справа, и слева, где все что-то кричат и жестикулируют, они более чем готовы с благодарностью, не скупясь на чаевые, принять услуги любого человека, который хотя бы понимает, что, собственно, им надо. А в тот день погода была как по заказу — и очень жаркая, и очень влажная.
Когда он вышел на улицу из зала прилета, я сразу же подошел к нему:
— Сюда, пожалуйста, мистер Харпер.
Американец остановился и внимательно меня осмотрел. Я приветливо ему улыбнулся, но ответной улыбки не дождался. Вместо этого он с сомнением в голосе произнес:
— Постойте, я не заказывал никакой машины.
Я изобразил на своем лице предельно искреннее недоумение:
— Да, но меня за вами сюда прислала «Америкэн экспресс». Мой начальник сказал, что вам требуется шофер, говорящий по-английски.
Он снова бросил на меня внимательный взгляд, задумчиво пожевал губами, затем пожал плечами:
— Ладно, поехали. Мне в отель «Гранд Бретань».
— Как скажете, сэр… Это весь ваш багаж?
Вскоре после того, как мы свернули с прибережного шоссе на основную трассу, он начал задавать мне вопросы. Англичанин ли я? Я, как всегда, уклонился от прямого ответа. Моя ли собственная эта машина? Это почему-то их всех интересует. Да, машина — американский «плимут» 1954 года выпуска — моя собственная. Кстати, у меня для таких случаев припасены две безотказные версии: если мой пассажир американец, я начинаю хвастаться тем, сколько тысяч миль эта машина прошла без каких-либо проблем; если же рядом со мной сидит англичанин, то при первом же удобном случае с видом оскорбленной добродетели заявляю о моем категорическом намерении сменить «эту американскую консервную банку» на что-нибудь более приличное — например, английский «остин-принцесс» или подержанный «роллс-ройс», — как только поднакоплю деньжат. Почему бы не говорить людям то, что они хотят услышать? Это ведь не только очень разумно, но в конечном итоге и весьма гуманно, не правда ли?
Поначалу мистер Харпер казался точно таким же, как все остальные. Слушал мои байки, время от времени понимающе хмыкал… Когда ты понимаешь, что начинаешь их утомлять, что все будет в полном порядке, ты обычно прекращаешь говорить и ждешь вопросов. Как ни странно, он не стал спрашивать, как и почему я оказался в Греции. Очевидно, это будет позже. Если, конечно, у нас будет это «позже». Это мне еще предстояло узнать. Причем желательно побыстрее.
— Вы здесь, в Афинах, по делу, сэр?
— Возможно.
По тону его голоса было ясно: он предлагает мне не совать нос в чужие дела. Однако я предпочел сделать вид, будто более чем прозрачного намека не понял, и как ни в чем не бывало продолжил:
— Я спрашиваю об этом, сэр, потому, что, если вам понадобится машина и водитель-англичанин, я мог бы это устроить. На все время вашего пребывания здесь.
— В самом деле?
Это прозвучало не очень-то обнадеживающе, но я, тем не менее, счел необходимым как можно подробнее рассказать ему и о нашей обычной почасовой ставке, и о достопримечательностях, которые он сможет увидеть, ну и все остальное…
— Хорошо, я подумаю об этом, — коротко пробурчал он. — Кстати, как вас зовут?
Я через плечо протянул ему одну из моих карточек и внимательно проследил в зеркале заднего вида, как он ее прочел, а затем небрежно засунул в верхний кармашек рубашки с короткими рукавами.
— Вы женаты, Артур?
Его вопрос застал меня врасплох. Обычно пассажиры, особенно западные люди, никогда не интересуются личной жизнью водителя. Я рассказал ему про мою первую жену и про то, как в 1956 году она погибла при взрыве бомбы во время беспорядков в районе Суэцкого канала… Про Ники говорить не стал. Не знаю даже почему. Может, просто не хотел тогда даже думать о ней. А может, что-нибудь другое. Не знаю, поверьте, просто не знаю…
— Кажется, вы сказали, что вы британец, так ведь? — снова неожиданно спросил он.
— Мой отец был чистокровным британцем, сэр, ну а я, помимо прочего, в Англии получил образование не в частной, но достаточно престижной школе, — несколько уклончиво ответил я.
Вообще-то мне очень не нравится, когда меня вот так допрашивают, но этот чертов мистер Харпер продолжал гнуть свою чертову линию:
— Так какая же все-таки у вас национальность?
— У меня египетский паспорт. — Это было чистейшей правдой, хотя ему до этого, по идее, не было никакого дела.
— Ваша жена была египтянкой?
— Нет, француженкой.
— Дети есть?
— К сожалению, нет, сэр. — Теперь мой тон звучал уже достаточно холодно. Даже для водителя прокатной машины.
— Понятно, — коротко хмыкнул он, откидываясь на спинку сиденья и поворачивая голову к окну.
У меня создалось полное впечатление, что он вдруг попросту перестал обо мне думать — очевидно, по причине абсолютной ненужности — и углубился в свои собственные дела. А я продолжал думать о моей Анетт, о том, как я привык говорить всем, что она погибла при взрыве бомбы в Суэце. Привык настолько, что иногда уже почти верил в это и сам. Но только иногда. Остановившись на красный свет светофора перед въездом на площадь Омониас, я снова вспомнил о ней: интересно, как у нее сложилась жизнь с тем галантным джентльменом, которого она тогда предпочла мне, подарил ли он ей счастье стать матерью, которого ей так недоставало со мной? Надеюсь, хоть теперь-то убедилась, что бесплодностью страдала она, а никак не я?!
Я остановился прямо у парадного входа в отель «Гранд Бретань». Пока привратник вынимал багаж из машины, мистер Харпер неожиданно повернулся ко мне:
— Хорошо, Артур, считайте, мы договорились. Я предполагаю пробыть здесь дня три-четыре.
Я был приятно удивлен, поскольку такого исхода никак не ожидал.
— Благодарю вас, сэр. Не хотите ли завтра съездить в Дели? По выходным дням там полным-полно туристов со всего света. Полагаю, в будни это делать намного приятнее.
— Поговорим об этом позже. — Он бросил на меня пристальный взгляд и слегка улыбнулся. — Сегодня мне хотелось бы прокатиться куда-нибудь за город. Надеюсь, вам известны здесь хорошие места? — При этом у него, судя по выражению лица, наверняка было сильное желание подмигнуть мне, но почему-то он сдержался.
В ответ я понимающе улыбнулся:
— Конечно же известны, сэр.
— Что ж, я и не сомневался. Тогда сделаем так: заезжайте-ка за мной ровно в девять. Договорились?
— Само собой разумеется, сэр. Буду здесь ровно без пяти девять. И сразу же попрошу портье позвонить вам в номер.
Мы весьма вежливо попрощались до вечера, и в четыре тридцать я уже подъехал к моему дому, поставил машину на обычном месте во дворе, поднялся к себе в квартиру…
Ники, само собой разумеется, не было дома, так как вторую половину дня она, как обычно, проводила со своими друзьями. Или только говорила, что проводит… Кто эти ее «друзья» — мне, конечно, было неизвестно, да и, честно говоря, особенно не интересно. Я не хотел заставлять ее мне врать. Если у нее завелся любовник, лучше мне об этом ничего не знать. Так и проще, и надежнее. Когда мужчина средних лет женится на красивой девушке, которая раза в два моложе его, он должен научиться достаточно философски воспринимать некоторые теоретические возможности… Одежда Ники была небрежно разбросана на постели, и, кроме того, она, очевидно, второпях пролила духи, так как в комнате ею пахло намного сильнее обычного.
А еще меня ждало письмо из редакции одного британского туристического журнала, куда я написал несколько недель тому назад. Меня просили предоставить им образцы моих работ «на рассмотрение». Я тут же порвал письмо и даже выбросил его не в корзину, а прямо в унитаз! Дешевки! Я чуть ли не тридцать лет занимаюсь журналистикой, а они отнеслись ко мне как к мальчишке-любителю! На рассмотрение! Сволочи и дешевки! Будто мне неизвестно, что будет дальше: ты им образцы своей работы якобы «на рассмотрение», а они тут же своруют все твои мысли, не заплатив за них даже двадцати пенсов! Такое со мной случалось уже столько раз, что больше меня на эту удочку не поймаешь. Не на того напали! Хотите, чтобы я для вас писал? Тогда делайте четкое и недвусмысленное предложение с точным указанием размера оплаты. Плюс аванс. Плюс деньги на производственные расходы. Только так, и никак иначе!
