«Пытать будут! — ужаснулся он. — Лучше сам расскажу…»
Но у него не собирались ничего спрашивать. По крайней мере пока.
Подсечкой стоящий сзади сбил его с ног, рывком поставил на колени. Сильные руки за волосы оттянули голову назад, разжали челюсти, запихнули кляп. Бузуртанов осмотрел стальное лезвие. Не верилось, что это происходит с ним в действительности. Самое время появиться помощи, как в кинобоевиках. Наряды патрульно-постовой службы обязаны систематически проверять нежилые здания, подвалы и чердаки на своем маршруте. Но Шерстобитов лучше других знал, что сержанты Черкасов и Селезько пасутся на остановке троллейбуса, у коммерческих ларьков, и никогда не суются в какие-то развалины. Что там делать?
— Давай! — Ильяс рванул его за руку, припечатал раскрытую кисть к деревянному ящику, наступил ногой. Потом приставил стамеску к среднему пальцу, примерился и ударил молотком. Хрустнула перерубаемая кость, волна боли ударила в голову, палец отлетел в сторону, будто отброшенный струей хлынувшей крови. Капитан замычал, рванулся, проволока распорола кожу на шее. Ильяс наставил стамеску на указательный палец, размахнулся. Хрясь! Снова волна боли и истошный крик, превращенный кляпом в глухое мычание.
— Все отрубить или хватит? — доброжелательно поинтересовался Бузуртанов.
Шерстобитов отчаянно замотал головой. Из вытаращенных глаз текли слезы.
— Ну, хватит, так хватит. — Ильяс отложил стамеску и вынул изжеванный кляп. — Теперь говори.
— Эдик Лекарь, — всхлипывая от боли, выдавил бывший капитан милиции, а ныне искалеченный и обезволенный человек без звания, без должности и без имени. — Я не хотел… Он заставил. Я не знал, что сразу стрелять начнут…
— Ясно. — Бузуртанов задал еще несколько вопросов, потом поднял с пола грязный кусок мешковины. — На, а то перепачкаешь все, как свинья.
Окровавленный, запуганный человек поспешно обмотал изуродованную, брызжущую кровью кисть.
«Значит, не убьют! — пульсировала в оцепеневшем сознании самая важная мысль. — Иначе зачем меня перевязывать…»
Перевязали его для того, чтобы довезти до «Агата». Там, на ступеньках у входа, Ильяс вколотил стамеску между ребер, пронзив сердце, а его спутник несколькими движениями проволочной пилы отрезал голову. Заинтересованным лицам все должно быть ясно, а пример предателя — хорошее устрашение всем остальным.
* * *
Генерал КГБ Берлинов всегда тщательно проверял возникшие подозрения. Джеймс Роберт Кордэйл действовал так же. Во время утренней пробежки он споткнулся и обхватил руками Артемия — одного из слуг Христофора, здоровенного парня с вытатуированным якорем на загорелом предплечье, который всегда бродил вокруг усадьбы снаружи, явно контролируя внешний периметр. Под просторной белой рубахой, на поясе, у него оказался пистолет. Хотя Гурий и самый молодой из слуг Никон не носили оружия, а угрюмый, с каменными скулами Орест не давал возможности ощупать себя, Верлинов убедился, что вилла находится под хорошо организованной охраной.
Впрочем, ему никто не мешал спускаться к морю когда вздумается, он часами бродил по пустынному обрывистому берегу, не фиксируя за собой наблюдения, беспрепятственно обследовал весь остров, размеры которого — двенадцать на шестнадцать километров — вызывали у привычного к московским масштабам человека снисходительную улыбку. Зато здесь имелись асфальтированные дороги, состоянию которых мог позавидовать московский автолюбитель.
Одевшись в джинсовый костюм, клетчатую ковбойку, кепку с длинным козырьком, повесив на шею фотоаппарат и закрыв пол-лица темными очками, Верлинов останавливался на обочине и вытягивал перед собой руку, сжатую в кулак с торчащим вверх большим пальцем, — международным жестом автостопа. Машин на острове было немного, в основном старые джипы и «лендроверы», удобные для сельских жителей, первая же обычно тормозила перед американским туристом стандартно-незапоминающейся внешности. Приходилось ездить и в повозках, запряженных трудолюбивым осликом и груженных дурманяще пахнущими кубами прессованной соломы, корзинами с оливками, бочонками с вином или оливковым маслом. Островитяне были доброжелательны и приветливы, имеющий способности к языкам Верлинов за несколько месяцев освоил греческий настолько, что вполне удовлетворительно объяснялся с ними. Его удивляло, что подвозившие случайного попутчика люди никогда не брали за это денег и даже обижались, увидев протянутые монеты.
Так он осмотрел все восемь поселков Миконоса: ел жареных мидий с белым вином в Орносе, пил узо под свежекопченую ставриду в Тоурло, валялся на пустынном, усеянном острыми камешками пляже в Калафати… Никто не вел одинокого туриста, не подставлял своих людей, не проявлял назойливости, не фотографировал достопримечательности природы, случайно оказавшиеся на одной с ним линии.
Полностью убедившись в отсутствии слежки, он забрел в скобяную лавчонку на узкой улочке Платис Гиалос, где купил большой складной нож со стопорящимся клинком, моток тонкой нейлоновой веревки и герметично затянутый в резину Подводный фонарик. В Мериа посетил аптеку и приобрел патентованное снотворное — бесцветные шарики, легко растворяющиеся в воде, молоке, а следовательно, и в вине. Возле коптильного завода в Калафати он нашел в пыли несколько отрезков сталистой проволоки, здесь же купил молоток и плоскогубцы, после чего три часа работал на пляже, используя вместо верстака и наковальни большой плоский камень, на котором откусывал, гнул и плющил проволоку. Получившиеся в результате крючки различных форм и размеров он спрятал в карман, а инструменты, широко размахнувшись, забросил в море.
Путешествуя по острову, покупая открытки, прикладывая к глазам фотоаппарат, он изучал не прелести местных пейзажей, не руины античных сооружений Древней Эллады, а расположение населенных пунктов, мотелей и кемпингов, запоминал расстояния между ними, прикидывал пути подходов и возможных отходов… Его интересовали полицейские силы: численность и дислокация постов, состояние береговой линии — места, удобные для причаливания плавсредств и подводного десантирования…
Если бы властям стало известно о мыслях разгуливающего по Миконосу генерала КГБ, они бы пришли в ужас, решив, что он готовит вторжение Российских Вооруженных Сил. На самом деле Верлинов заботился о собственной безопасности. Когда человека разыскивают, жить на небольшом остров? — все равно что находиться в ловушке. Надо заранее подготовить себе направления бегства или, как говорят разведчики-нелегалы, каналы эксфильтрации. Но Верлинов не любил бездеятельного ожидания, он всегда был сторонником активной наступательной игры. И сейчас готовился к ней.
Нож, фонарь, веревку и отмычки он завернул в пластиковый пакет, туда же бросил снотворное. Сверток спрятал недалеко от виллы, на маршруте своих каждодневных пробежек, засунув под один из тысяч усеивающих берег скальных обломков. Теперь оставалось ждать.
Даже в идеально отлаженной службе охраны случаются сбои. Профессионалы знают: самым слабым звеном в любой системе является то, что известный российский политик совершенно точно, хотя, может быть, и несколько цинично, обозвал «человеческим фактором». Практически все похищения государственных секретов, убийства особо охраняемых персон, ограбления банков, диверсии и террористические акты стали возможными благодаря ослаблению бдительности, пренебрежению приказами, циркулярами и инструкциями и тому подобным нарушениям со стороны охраны.
Иногда эти нарушения были самопроизвольными, чаще — тщательно спровоцированными заинтересованными силами. Самое удивительное, что в основе всех отступлений от правил несения службы лежат не тысячи неожиданных и малоизвестных соблазнов или хитроумно расставленных и тщательно замаскированных ловушек, а всего два хорошо известных миру порока, от которых предостерегают каждого человека на протяжении всей его жизни родители, учителя, проповедники, начальники, старшие товарищи: спиртное и женщины.
Капрал морской пехоты из охраны американского посольства в Москве привел в служебное помещение симпатичную девушку, с которой незадолго до этого познакомился на Арбате. Она оказалась «подставой» КГБ и успешно похитила папку с секретной документацией.
Охранники коммерческого банка «Цезарь» по собственной инициативе учинили пьянку на рабочем месте, что облегчило задачу солнцевской группировке, собравшейся облегчить банковскую кассу. Трое бражников расстреляны на месте.
Конвой, перевозивший в «автозаке» особо опасных преступников, согласился «немного отдохнуть» со своими подопечными: послали гонца за вином, отперли дверцы камер, в результате — четыре трупа, восемь бандитов и убийц скрылись.
