– Да, – простодушно подтвердила Женя.
– С кем?
– Видите ли, Павел Николаевич...
– С кем? – повторил Пафнутьев как можно мягче, чтобы не вспугнуть издерганную женщину слишком уж настойчивыми вопросами.
– Когда Сережа купил или получил машину... Естественно, возник вопрос о страховке...
В этом месте сердце бедного Пафнутьева вздрогнуло и несколько раз с силой ткнулось в грудную клетку, как может ткнуться теленок своей мордой в чью-то ладонь.
– Говорите, Женя... Я внимательно вас слушаю.
– Короче, мы застраховали машину. И эта женщина мне очень помогла, когда пришлось получать страховку. Собственно, только благодаря этой страховке мы с малышами и выжили...
– Вы позвонили страховому агенту? – не выдержав, спросил Пафнутьев.
– Да.
– Как ее зовут?
– Изольда Цыбизова.
– Ясно, – тяжело перевел дух Пафнутьев. – Суду все ясно.
– Скажите... Это очень плохо? – спросила Женя, озадаченная его словами.
– Да.
– Очень? – повторила она почти в ужасе.
– Да, – безжалостно подтвердил Пафнутьев.
– И ничего нельзя исправить? – По ее голосу Пафнутьев понял, что Женя может попросту бухнуться в обморок.
– Да нет... Сказали и сказали... Подумаешь... Почему не поделиться радостью с близким человеком, – сжалился Пафнутьев.
– Я тоже так подумала, – улыбнулась Женя с облегчением.
Пафнутьев прекрасно понимал ее – все эти несколько месяцев она постоянно боялась сказать что-то не то, не так поступить, везде ей чудилась опасность, подстерегали невидимые враги. Женя наверняка сделалась суеверной, отмечала счастливые номера машин, домов, мелькнувшая случайная мысль обрастала страхами и опасениями, которые преследовали ее весь день. И сейчас, стоило Пафнутьеву спросить, не сообщила ли кому-нибудь о его визите, как ей уже начали чудиться всевозможные беды, свалившиеся на Сергея. А когда он сказал, что ничего страшного не произошло, она с таким облегчением перевела дух, что он, кажется, увидел, как Женя, смахнув испарину со лба, обессиленно опустилась на стул.
– Скажите, – вы позвонили ей сразу, как только я ушел? – спросил Пафнутьев.
– Нет, что вы! – воскликнула Женя. – Как я могла... С полчаса, наверно, прошло после вашего ухода.
– Да? – крякнул Пафнутьев, и Женя уловила его досаду.
– Если что, я позвоню Золе, предупрежу ее...
– Ни в коем случае! – почти вскрикнул Пафнутьев. – Остановитесь. И внимательно выслушайте то, что я вам скажу. И выполняйте то, что вы сами обещаете. Иначе я вам уже ничем не смогу помочь.
– Боже... Что случилось?
– Ничего, – сбавил тон Пафнутьев. – Но вы должны вести себя так, как вам указано! – жестко сказал он. – Опасности не кончились, Женя, поймите! Может быть, они только начинаются. Не надо их умножать.
– О боже! – повторила женщина слабым голосом.
– Вы хорошо помните то, о чем мы с вами договаривались? Вы помните, что я вам написал в записке?
– Дословно, Павел Николаевич!
– Повторяю... Живите как жили. Никаких перемен. Никаких звонков никаким подругам, никаким спасительницам!
– Но Золя...
– Вы понимаете простые слова? Вы хорошо меня слышите? Я внятно произношу звуки?
– Хорошо... Я обрежу телефонный провод.
– О боже! – теперь уже простонал Пафнутьев.
– Простите меня, – сказала Женя. – До меня что-то начинает доходить... За Сергеем охотятся?
– Да! – заорал Пафнутьев и бросил трубку.
* * *Через пятнадцать минут Пафнутьев входил в кабинетик Овсова. Молча пожал руку хирургу, потрепал по плечу поднимавшегося с кушетки Зомби, как смог, улыбнулся Вале, сидевшей в сторонке с красными заплаканными глазами.
– Что, досталось? – спросил Пафнутьев, присаживаясь на кушетку. – Ну, рассказывайте.
– Особенно-то и рассказывать нечего, – сказал Овсов. – Ворвались двое, прямо вот сюда...
– Как выглядели?
– Обычно... Кожаные куртки, зеленые штаны... У одного пучок волос на затылке, второй поменьше... Потребовали больного по фамилии Званцев. Я сразу понял, кто им нужен и для какой надобности. Начал вертеть вокруг да около... Кто такой, зачем нужен, надо что-то уточнить... Ну и так далее. Валя, молодец, тоже сообразила, вышла из ординаторской, но увести Зомби не успела. Один из этих бандюг выглянул в коридор как раз в тот момент, когда она с ним выходила из палаты. Но жизнь ему спасла – тут же вернулась и заперлась на палку от швабры. Пока они выламывали дверь, я подбежал... Есть у меня на крайний случай одна интересная штуковина... Я из нее и бабахнул прямо перед ними в пол... Квадратный метр линолеума вспорол... Потом посмотришь... И сказал, что следующим выстрелом уложу их обоих. И уложил бы, – улыбнулся Овсов, снова переживая недавнюю схватку. – Но они дрогнули...
– Удрали?
– Отступили к площадке и вниз по лестнице драпанули. Пообещали, правда, со мной еще встретиться.
– Круто работают ребята, – пробормотал Пафнутьев озадаченно. – Не дают ни дня передышки.
– Ты знаешь их? – спросил Овсов.
– Это те же самые, которые меня прихватили несколько дней назад.
– Неужели они? – засомневался Овсов.
– Я совершенно в этом уверен.
– Что делать? Ему опасно здесь оставаться, – Овсов кивнул в сторону Зомби. – Перевести бы его куда-нибудь в более безопасное место.
– Я могу забрать его в поликлинику управления внутренних дел, – сказал Пафнутьев. – Ты как? – спросил он у Зомби.
– Даже не знаю... Когда?
– Сегодня. Если хочешь, прямо сейчас. Я на машине, могу сразу тебя забросить. А? Решайте, ребята. Там, может быть, не так удобно, не будет отдельной палаты и березы в окне, но зато безопаснее, это уж точно.
– Собраться надо, – неопределенно ответил Зомби, повернувшись к Овсову, словно предлагая тому принять решение. – Я уж привык здесь. Можно сказать, дом родной.
– Дом родной там, где тебе ничто не угрожает. А этот дом уже горит синим пламенем. Я бы не тянул, – сказал Пафнутьев. – Эти хмыри... Которые были у вас сегодня... Очень уж крутые. Я таких и не помню.
– Давай, Паша, к вечеру, – сказал Овсов. – Нужно документы оформить, выписку, составить схему лекарств... Ведь он нуждается в ежедневном осмотре... Это все не так просто. В крайнем случае пришли своего человека, поселим его в ту же палату, а?
– Неплохое решение, – улыбнулся Зомби.
– Смотрите, ребята, – Пафнутьев поднялся. – Я предложил неплохое решение.
– Вы узнали, откуда сквозняком потянуло? – спросил Зомби у Пафнутьева. – Как они узнали, кто я, где я, что я – это я?..
– Да, я все узнал. Тебе известна такая фамилия – Цыбизова? Изольда Цыбизова?
– Я ведь был у нее... Это страховой агент. Мне кажется, она плохой человек... Это враг.
– Правильно. Враг. Отъявленный и давний.
– У меня такое чувство, что я с ней встречался и раньше, – неопределенно протянул Зомби. – Может быть, ошибаюсь, но вот что-то подсказывает мне...
– Ты с ней встречался, и довольно часто.
– Она не узнала меня, когда я приходил к ней?
– Думаю, нет. Иначе ваши сегодняшние гости нагрянули бы сюда гораздо раньше.
– Значит, это она устроила охоту за мной в больничных коридорах?
– Во всяком случае, по ее наводке, – подтвердил Пафнутьев.
– Может быть, это пригодится. – Зомби вынул из кармана больничной пижамы и протянул Пафнутьеву небольшой черный блокнотик. – Когда я был в гостях у этой дамы... Не удержался и прихватил. Вдруг, думаю, пригодится.
Пафнутьев взял блокнотик, ощутив пальцами настоящую кожу, перелистнул несколько страничек – его интересовала буква «Б». На этой странице было несколько телефонов, но ни под одним не стояла фамилия, все номера были безымянными. Но эта неопределенность его только порадовала – если человек не указывает, кому принадлежит номер, значит, у него есть для этого основания.
– Почему же раньше не отдал? – спросил Пафнутьев у Зомби.
– Не знал, как вы отнесетесь к моей самодеятельности. Но после сегодняшних событий хранить его у себя уже нет смысла. Вот и в том, что я был у нее, признался, – Зомби улыбнулся.
– Да, знали мы о твоем визите к этой даме, знали. Сфотографировали тебя наши ребята и при входе, и при выходе...
– Надо же, – удивился Зомби.
– Но больше ходить к ней не следует, – сказал Пафнутьев, подняв указательный палец. – Не просто нежелательно, не просто опасно, но и вредно для всей нашей работы. Я внятно выразился?
– А как она узнала, что я здесь? Как узнала, кто я?
– Узнала, – уклонился Пафнутьев от ответа. С некоторых пор он убедился, что, чем меньше он будет говорить о своих знаниях, тем лучше. Люди выбалтывают самое заветное, даже когда знают, что этим вредят себе. Даже когда ставят себя в смертельную опасность, продолжают трепаться, и нет никаких сил их остановить. Что движет ими, какой черт дергает за язык – никому не ведомо. Какая-то невытравляемая страсть похвастаться, покрасоваться своими знаниями. Дурь собачья, и больше ничего, решил про себя Пафнутьев, покидая ординаторскую.
