Женщина на лестничной площадке почувствовала, что изнутри за нею наблюдают, и продемонстрировала зажатый под мышкой портфель.
— Минуточку.
Человек по прозвищу «Студент» смутно припоминал, что до этого видел ее во Дворце молодежи — причем не по разряду высоких гостей и матерых акул книжного бизнеса. Скорее, действительно, дама попадалась на глаза в качестве обслуживающего ярмарку персонала.
Нежданная посетительница вздохнула, глянула на часы и поправила пластиковый прямоугольник пропуска-«вездехода». Выдержав паузу, напомнила о себе:
— Леонид Викторович, мне еще в четыре адреса ехать!
Интересно, о чем он ее просил? Судя по возрасту и внешним данным, речь явно шла не о сексуальных услугах.
Хотя чего только спьяну не бывает…
— Заходите.
— Спасибо.
Сначала Студент даже не понял, что произошло.
Он только успел сдвинуть последнюю планку и надавить на дверь, как металлическое полотно само по себе откатилось наружу:
— Ой?
Чтобы не потерять равновесие, хозяин непроизвольно потянулся вслед за дверной ручкой:
— О-ах… ха-а!
Сначала его просто ударили в голову.
Потом обмякшее тело втолкнули обратно, за порог — и несколько пар мужских ног очень быстро и организованно шагнуло внутрь квартиры.
— Осторожнее.
— Да, полегче! Вот сюда…
Владимир Александрович ошибался — так же как, впрочем, и парни из прикрывавшей его оперативной группы. Склонность переоценивать мощь и профессионализм государственных органов в очередной раз сыграла с адвокатом дурную шутку.
Потому что «на хвост» Виноградову со вчерашнего дня сели не питерские контрразведчики — такую роскошь без всяких рапортов и согласований могли позволить себе только организованные криминальные структуры.
Такие, как «Первопечатник»…
Сначала планировалось не спешить. Сделать все по уму, подготовиться, а уж только потом провести комплекс мероприятий по стабилизации обстановки.
Но, в конце концов, даже самые могущественные из воротил преступного бизнеса — всего лишь люди. И нервы у них отнюдь не железные, особенно если речь идет не об абстрактных коммерческих или политических интересах, а о собственной шкуре.
Поэтому, получив информацию о визите «объекта» в квартиру на Черную речку и без труда установив хозяина, Андрей Маркович отмахнулся от возражений начальника Службы безопасности:
— Берите Студента. Быстро!
— Но…
— Это приказ. Понял?
Спорить в таких ситуациях не принято.
Быстро подняли с базы «тревожную» группу, задействовали давным-давно работавшую на Удальцова тетку с ярмарки и выехали в адрес.
— Живой?
— Обязательно! — Теперь, после того как первый этап операции завершился, следовало приступать к обстоятельному допросу.
— Ну? Открой глазки, солнышко… Времени мало.
Хозяин квартиры пришел в себя очень быстро. И еще быстрее понял, чего от него хотят торопливые люди со злыми и немного тревожными лицами:
— Андрей Маркович, я же никогда не…
— Тс-с… Тихо! Рассказывай.
И Студент, разумеется, рассказал все. Даже, пожалуй, больше, чем требовалось, — он говорил, отвечал на вопросы, опять говорил, что-то предлагал и снова говорил, говорил, говорил…
Слова извергались изо рта крепко спеленутого по рукам и ногам человека непрерывным потоком — Студент хотел и боялся остановиться, понимая, что с последней интересующей господина Удальцова фразой истечет отведенный для его земного существования срок.
Считается, что надежда умирает последней.
Вероятно, в большинстве случаев это действительно так. Но всякая, даже малейшая надежда на спасение для хозяина квартиры умерла еще в тот момент, когда Андрей Маркович принял решение лично выслушать его исповедь.
Кому после этого нужен свидетель? Впрочем, в конце беседы убили Студента быстро и без мучений.
Генеральный директор «Первопечатника» недаром считался настоящим российским коммерсантом с безупречной деловой репутацией — во всяком случае, данное слово он держать умел.
После того как внешние посты подтвердили отсутствие на пути отхода посторонних свидетелей, Андрей Маркович вместе с начальником Службы безопасности спустился по лестнице во дворик.
Они уходили первыми — несколько человек еще осталось наверху, чтобы сымитировать банальный «квартирный разбой» и незапланированное убийство, которое принято называть эксцессом исполнителя.
— Что теперь будем делать?
Оба понимали, что речь идет о намозолившем последнее время глаза Виноградове.
— Ну, с ним посложнее будет. Опять же — охрана…
— Это-то как раз не проблема. Гасить?
Андрей Маркович в задумчивости пожевал губами:
— Рано! Мы же толком ни в чем не разобрались. Кто этого адвоката против нас двигает? Зачем?
— Попросим — расскажет!
— А может, он и сам по-настоящему не в курсе? Понимаешь, такое впечатление, что нам его специально подставляют, чтобы вляпались.
— Во что — вляпались?
— Знать бы…
Спутники в задумчивом молчании прошли тем же путем, которым за пару часов до них двигались к автомобилю Владимир Александрович и его «опекун».
— Рано или поздно труп обнаружат. — Начальник Службы безопасности «Первопечатника» кивнул назад, в сторону квартиры, где его подчиненные заканчивали наводить художественный беспорядок.
— Ну и что?
— Виноградов узнает. И поймет!
Генеральный директор достал из кармана брелок сигнализации и нажал на кнопку. Припаркованная между каким-то случайным грузовиком и машиной охраны, белоснежная «ауди» всхлипнула и мигнула фарами.
— Может, оно и к лучшему? Сообразит, что мы тоже не фантики. Испугается…
— Дай-то Бог! — К сорока годам спутник господина Удальцова имел за плечами трудную и интересную судьбу. И прекрасно знал, что как раз именно страх заставляет нормального человека вытворять такое, что хоть к ордену представляй. Посмертно. А живым — расхлебывать…
Поэтому он молча сел на пассажирское сиденье — Андрей Маркович все любил делать сам и машиной своей управлял без шофера.
* * *
Владимир Александрович тоже все любил делать сам.
А еще он любил, чтобы в квартире все было прибрано и расставлено по раз и навсегда заведенным местам.
Содержимое сейфа, компьютер, письменный стол…
Виноградов частенько говаривал родным и близким:
— Порядок в личных вещах и документах должен быть постоянно такой, чтобы при обыске не стало стыдно перед посторонними понятыми. Да и ребятам значительно проще работать!
Поэтому-то Владимир Александрович и ушел с полученными от Студента бумагами из кухни в самую дальнюю комнату, служившую одновременно супружеской спальней, кабинетом главы семьи и гардеробом.
Ушел не сразу, а только после того, как добросовестно перемыл за собой послеобеденную посуду.
— Та-ак… — За работой адвокат позволял себе только стакан-другой свежезаваренного чая.
Чай с лимоном и несколько сушек — да это считалось и не едой вовсе, а неотъемлемой частью виноградовского ритуала работы с документами.
Усаживаясь за стол, он чуть сдвинул в сторону краешек плотной шторы — внизу, у самой парадной, обтекала мокрой грязью ставшая уже привычной «восьмерка».
Та пара, что доставила Владимира Александровича к дому, почти сразу сменилась, и за стеклами автомобиля можно было при желании угадать неподвижные силуэты новой оперативной группы.
Адвокат взял ручку и чистый лист бумаги:
— Поехали!
Уже после первых страниц Виноградов понял, что помощь специалиста ему скорее всего не понадобится. Документы были составлены и подобраны таким образом, что даже неискушенный в издательском бизнесе человек без труда мог представить себе механизм оборота средств «Первопечатника».
Впрочем, кое-где все же имелись пометки, сделанные рукой Студента, — очевидно, по ряду пунктов он требовал и получал от своего источника дополнительные разъяснения.
Первым делом адвокат обратил внимание на список книг, изданных фирмой в минувшем году. Он занимал без малого четыре страницы убористого текста — с разбивкой по жанрам и характеру книжной продукции.
Виноградов мало что смыслил в любовных романах и «фэнтези», поэтому он выискал в середине списка знакомый раздел — детективную серию «Первопечатника». Раздел этот не превышал и половины общего количества названий, но, судя по цифрам в правой половине строчек, обеспечивал издательству до девяноста процентов суммарных тиражей.
Почти все остальное — от русской классики и поэзии дальнего зарубежья до альбомов о Петербурге и книг для детей — печаталось символическими тиражами, чуть ли не поштучно. И скорее для профессионального престижа, чем ради коммерческой выгоды.
