Но патроны у киллера не заканчивались, и он продолжал стрелять, продвигаясь вслед за мишенью. В конце концов Павел упал.
Следующий выстрел прозвучал громко, эхом прокатившись по колючим лапам деревьев. Видимо, глушитель на винтовке был самодельный, а потому пороховые газы уже прожгли его. Но где тогда пуля? Если она не поразила цель, то должна была оставить след где-то неподалеку от Павла.
И снова прогремел выстрел, но Торопов остался жив. Более того, он вдруг осознал, что стреляют откуда-то спереди справа. И пули летят в сторону киллера.
С трудом перекатившись на живот, он поднял голову и увидел наемника в маскировочном халате. Он был совсем близко, шагах в ста, и если бы не дерево, за которым спрятался Павел, он бы уже произвел точный выстрел. Но сейчас, похоже, стреляли в него самого.
Капюшон его халата низко нависал на брови, к тому же лицо было измазано специальной маскировочной краской. Но все-таки Павел узнал этого человека. Это был Виктор, друг кладовщицы. А может, Павлу показалось, что это он. Ведь на него он грешил, его и ожидал увидеть. Так или иначе, наемник повернул назад и, лавируя, побежал прочь от внезапно возникшей опасности. Его маскхалат позволил ему быстро затеряться среди деревьев. Но выстрелы еще какое-то время продолжали грохотать, стремительно приближаясь к Павлу.
Вскоре Торопов увидел своих спасителей. Как это ни странно, это были Димон и Саша. В шортах и пляжных рубахах, в шлепках на босу ногу, они с шумом бежали через лес, заряжая на ходу помповые ружья. Лица перекошены от ярости, глаза налиты кровью.
Димон остановился возле Павла, вдавив ствол ружья ему в живот. Саша тоже готов был стрелять, но по другой мишени. Он водил стволом в поисках человека в маскхалате, но тот, похоже, уже затерялся в лесу. А бежать за ним парень уже не мог: то ли выбился из сил, то ли вдруг понял, что можно схлопотать ответную пулю.
– Живой? – недовольно спросил Димон, еще сильнее вдавливая ствол Павлу в живот.
– Пока да, – обессиленно кивнул тот.
– Щас кишки выпущу! Ты в Костю стрелял? – взгляд у него мутный, зрачки сужены, видно, что травяной дым плотно затуманил ему мозги.
– Как я мог в него стрелять?
– Не мог, – согласился Димон.
– Я сам за киллером бежал.
– Ты? За киллером?! – прыснул вдруг Саша. – Димон, ты слышишь, он за киллером бежал?
– Сам, как заяц, от него! – загоготал Димон.
– Ну ты нас насмешил, мужик…
– Осколком ранило? – глядя на окровавленную ногу, спросил Димон.
– Что-то вроде того, – кивнул Павел. – Родина-мать зовет на подвиг.
– Да мы всех, мы любого!
– В больницу мне надо.
– Не вопрос!
Димон подставил Павлу плечо, позвал на помощь Сашу, и вдвоем они потащили его через лес в сторону своего дома. Торопов не мог помогать им: не было сил подпрыгивать на одной ноге, поэтому парни скоро вымотались. Тогда Димон уложил ружья на землю параллельно друг другу, поперек уложил на них Павла, после чего сам взялся за стволы, а дружка своего заставил тащить импровизированные носилки за приклады.
– Анжелка звонит, кричит, что какой-то хрен из лесу Косте руку отстрелил, – на ходу стал рассказывать Димон. – Я из окна глянул, а ты в лес бежишь. В мозгах засада, ну я и подумал, что ты Костю подстрелил. А у меня винчестеры, отец у меня охотник, да я и сам иногда охотой балуюсь. Короче, мы тебе наперерез. Смотрим, ты убегаешь, а за тобой какой-то хмырь болотный с винтарем. Тогда и понял, что это и есть тот хрен, о котором Анжелка кричала. Так бы я тебя завалил. Я же за Костю любого порву!
Павел молчал. Димон хоть и придурок, но, как ни крути, он снова спас его. Правда, и спасибо ему говорить не хотелось.
Димон доставил Торопова к себе домой, где уже находился раненый Костя. Ему повезло: пуля прошла навылет, хотя и задела кость. Вытаскивать ее не пришлось, и Анжеле осталось только обработать рану и перебинтовать ее. Но «Скорую помощь» она все-таки вызвала.
И Павлу она помогла, обработала рану перекисью, наложила повязку. И еще сходила в брошенный Эльвирой дом, принесла оттуда его костюм и обувь. Паспорт, права и прочие документы найти не смогла, но это было и не удивительно. Эльвира сказала, что у него не было паспорта, когда он попал в больницу, только справка об освобождении, которая давно уже устарела и не могла служить документом. Архипова клятвенно заверила, что новый паспорт ему обязательно оформят максимум через месяц, но все это было враньем. Паспорт был у него в кармане пиджака вместе с удостоверением майора милиции. После удара, который нанес Торопову клоун, он потерял сознание, после чего паспорт исчез, а фальшивые «корочки» остались. Паспорт ведь выдавали в Твери осенью прошлого года. И это было на самом деле. Но именно это и скрывала Эльвира, утаивая настоящие документы.
Димон не стал ждать, когда «Скорая помощь» приедет к нему домой; он сам, посадив Павла и Костю в свой джип, поехал ей навстречу, и на полпути к поселку передал пострадавших на попечение врачам.
Не было у Торопова ни паспорта, ни медицинской страховки, но врач «Скорой помощи» ничего не требовал. Может, потому, что Димон сунул ему в карман несколько тысячных купюр.
В поселковой больнице их пропустили через процедурную, где Павлу не только наложили на рану новую повязку, но и сделали укол от столбняка. Затем появился милиционер, который сначала допросил Костю, а затем занялся Тороповым. Но Павел к этому времени лишился сознания от потери крови и не мог давать показания. Да и не хотел.
В себя он пришел в больничной палате. Торопову через капельницу вводилась в вену прозрачная жидкость, но появившийся врач сообщил, что еще раньше ему сделали переливание крови. И что интересно, кровь для него сдал кто-то из его «друзей». Услышав это, Павел почувствовал, что сейчас засмеется. Похоже, это взыграла в нем овеянная наркотическим дымом кровь Димона или Саши.
«Друзья» сделали для него все что могли. И от Эльвиры его спасли, и от киллера, и с кровью ему помогли, даже с врачом договорились, чтобы Павлу предоставили отдельную палату. Но на этом их участие в его судьбе и закончилось. А ведь он не прочь был занять у Димона немного денег, чтобы добраться до Москвы. Ведь ехать туда нужно как можно скорее…
Кто-то несильно, но жестко и властно тронул Павла за плечо.
– Мужчина!
Голос едкий, скрипучий, как перо судьи, подписывающего приговор. Вроде бы и не громкий этот голос, но перестук вагонных колес не мог заглушить его.
Павел еще не открыл глаза, но уже знал, кому принадлежит этот противный голос.
Так и есть, перед ним стоял безликий, как ему показалось, человек в форменной одежде. Контролер. И сейчас он попросит предъявить билет.
– Ваш билетик!
Торопов лишь огорченно вздохнул в ответ. Нет у него денег на билет, поэтому и добирается он до Москвы на перекладных.
Вжав голову в плечи, не глядя в требовательные глаза контролера, Павел, опираясь на костыли, поднялся, навесил на шею картонку с выцарапанными на ней словами и выбрался в проход между скамейками. Контролер подался назад, чтобы костыль не отдавил ему ногу.
– Сами мы не местные, дом наш сгорел, жить негде, – озвучивая надпись на картонке, хрипел он. – Подайте, Христа ради, кто сколько может!
Прыщавая девушка с крашеными завитушками на голове спрятала глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом; не старая еще, но морщинистая женщина с темным от загара лицом осуждающе покачала головой; узколицый длинношеий паренек презрительно скривил губы, старушка в пуховом платке перекрестилась, что-то прошептала себе под нос. Но милостыню никто не подал, хотя – и не только конспирации ради – Павел готов был ее принять.
Но обиднее всего было то, что контролер продолжал следовать за ним. Он больше не требовал билет, но заставил выйти из вагона на ближайшей станции.
Впрочем, Торопов пересел на следующую электричку, что шла в сторону Москвы. Сон, как известно, заглушает голод, и он уснул. Тем более что Павлу нужно было набираться сил.
Из больницы он удрал на следующий день в плачевном для себя состоянии, прихватив костыли. Но у него не было иного выхода. Во-первых, его враги могли узнать, где он находится, а выписываться из больницы в связи со смертью Торопову вовсе не хотелось. Во-вторых, встреча со следователем не входила в его планы. Киллера искать надо, ловить, а кому это нужно? Легче всего будет обвинить незаконно проживающего в чужом жилище Павла, а затем навесить на него покушение на жизнь Кости. Ведь документов у него нет, заступиться за него некому, а личность установить легко по дактилоскопической картотеке, по ней же определить судимость, что автоматически сделает его козлом отпущения.
Он уже второй день в пути, дело движется, электричка доставит его в Тверь, а там уже и до Москвы рукой подать.
До Твери Торопова никто не тронул. Там он, злой и голодный, пересел на электричку, следующую до Ленинградского вокзала в Москве, и скоро заклевал носом.
