— Патрон, когда вы, наконец, прекратите ко мне приставать?
— Тьфу ты черт! — произнес густым басом мотоциклист. — Ты нас напугала.
— Вот и я говорю: «Черт!» Патроны-то у него холостые.
Мотоциклисты переглянулись.
— Что вы думаете по этому поводу, Рахметов? — спросил из-под шлема бас.
— Думаю, что мы недооценили Веронику Аркадьевну.
Девушка поднялась с земли и молча застегнула молнию. Мужчины тоже молчали.
— Решайте быстрее, шеф, — произнес нетерпеливо Рахметов.
— Вы считаете, что это тот случай, когда можно отойти от принципов? произнес шеф.
— Я считаю, да! — ответила девушка.
— Вы тоже так считаете, Рахметов?
— Мы никогда не убивали сами, но в данный момент во имя интересов нации я готов взять на себя грех. Смирнов должен быть ликвидирован.
Шеф вытащил из кармана радиотелефон и произнес:
— Серега, прекращай преследование. С Софьей все в порядке.
Мужчины запрыгнули на мотоциклы и, приказав девушке ждать Серегу, с потушенными фарами понеслись в Черные Грязи.
Было половина двенадцатого, когда Коломенцев возвратился домой. Выскочившая из постели Вероника видела из окна, как торопливо он въехал во двор и с потерянным лицом вошел в дом. «Сейчас с раскаянием упадет на грудь и начнет плакаться, — подумала Вероника, предчувствуя победу. — Мужики все одним миром мазаны: когда им плохо, неизменно возвращаются к женам». Она оказалась права.
Григорий зашел в спальню жены, пластом рухнул на одеяло и с отчаянием в голосе простонал:
— Я убил двоих.
Вероника вздрогнула, хотя знала, что этого не могло быть.
— Зарубил топором? — на всякий случай спросила она.
Коломенцев поднял голову и увидел в глазах жены насмешку. От этого его охватило ещё большее отчаяние.
— Я серьезно! Только что вот этими руками я пристрелил двоих, тряхнул ладонями президент.
— Ах, все-таки пристрелил, — иронично улыбнулась Вероника, облегченно вздохнув. — И кого же мы пристрелили?
— Смирнова, — с ненавистью прохрипел Коломенцев. — И эту сучку… его любовницу.
— На которой ты собрался жениться? — уточнила Вероника.
Коломенцев тяжелым взглядом посмотрел на супругу. Он хотел спросить: «Откуда ты знаешь?» — но вместо этого униженно пролепетал:
— Прости. Я был дураком…
Григорий потянулся было к жене, но она отстранилась:
— Расскажи, как это произошло.
— Он лежал в ванне. Я выстрелил… Он нырнул и больше не вынырнул.
— А долго ты ждал, пока он вынырнет?
— Минуты две.
— Целых две? — издевательски цокнула языком Вероника. — Как ты выдержал? Ты же боишься крови.
— Крови я не видел. Было все в пене.
— Ну а как ты убил свою возлюбленную? — поинтересовалась Вероника с издевкой в голосе.
— Из машины. Я выстрел в неё два раза. Она упала.
— Кровь была?
Коломенцев открыл было рот, чтобы воскликнуть: «Да сдалась тебе эта кровь!», да так и замер с раскрытым ртом. Он помнил, как стрелял, помнил её удивленные глаза, помнил, как она всплеснула руками и свалилась с мотоцикла, но крови, хоть убей, он не помнил.
— Так была кровь или нет? — переспросила жена.
— Наверное, потом была, если я выстрелил, — неуверенно пробормотал муж.
— Дай мне свой пистолет!
Коломенцев удивленно посмотрел на жену.
— У меня его нет. В меня выстрелил какой-то псих на мотоцикле и выбил пистолет из рук. Пистолет остался на обочине, а мотоциклист погнался за мной. У него в руках была винтовка.
— Догнал? — удивленно спросила жена.
— Почти догнал. Но потом развернулся и поехал назад.
«Кажется, начинает бредить, — подумала Вероника. — Пора заканчивать спектакль». Она скрестила на груди руки и принялась ходить из угла в угол.
— Ну что ж, — произнесла Аркадьевна после тяжелого молчания. — Пора подвести итоги: ты себе заработал как минимум десять лет.
Муж обречено опустил голову и затрясся. Неожиданно он поднял красные глаза на жену и умоляюще простонал:
— Вытащи меня из этого дерьма. Ты же умная.
Вероника остановилась и смерила мужа презрительным взглядом. Победа была полной. Можно было помучить еще, но в этом уже не было необходимости.
— Я тебя вытащу, но в последний раз, — произнесла она строго. — Так вот, слушай, дурья башка: я сразу догадалась, что Глория — человек Смирнова. Ее специально подсунули, чтобы она засорила тебе мозги и ты прошляпил все свои заказы. Я тебе не говорила. Хотела, чтобы ты убедился сам. Убедился?
— Упаси бог кому-нибудь ещё убедиться такой ценой… — мрачно произнес он.
— Не скули! Никого ты не убил. Я зарядила твой пистолет холостыми патронами.
Коломенцев встрепенулся. Глаза его вспыхнули надеждой. Он упал перед женой на колени и обнял её ноги. Жена отпихнула его ногой и сунула в руки телефон.
— Звони Смирнову. И извинись перед ним.
Коломенцев торопливо набрал номер своего конкурента и попросили позвать Смирнова. Но Смирнова к телефону не позвали, а стали строго расспрашивать, когда Коломенцев видел его в последний раз.
— Что за чушь? Только что уехал от него.
— Это уголовный розыск. Сидите дома, к вам уже едут.
Милиция приехала ровно через десять минут после этого звонка. Президенту «Артстройинвеста» предъявили ордер на арест, надели наручники и повели на выход.
— Но в чем дело, товарищи? — запротестовала жена. — Что он совершил?
— Убил президента строительной корпорации «Домострой» и тяжело ранил журналистку газеты «Версия», — ответил капитан.
Это случилось двенадцатого октября около полуночи. А за полтора часа до этого двое мотоциклистов подкатили к особняку Смирнова. Они привалили свои мотоциклы к кирпичной ограде и тихо проникли на территорию. Быстро и бесшумно пробежали по теневой стороне двора и юркнули в дом. На первом этаже было тихо. В пустой гостиной царствовал полумрак, в зале горел камин. Они осторожно поднялись на второй этаж. На втором этаже свет горел только в ванной. Один вытащил пистолет, другой пнул дверь ванной комнаты.
То, что предстало их взору, заставило мотоциклистов удивленно переглянуться. В ванне весь в пене и с запрокинутой головой сидел Смирнов. Между его глаз зияла черная дырка, из которой тоненькой струйкой текла кровь и растворялась в белоснежной пене. Рахметов подошел, пристально вгляделся в остекленевшие глаза и произнес:
— Готов.
— Что вы по этому поводу думаете, Рахметов? — спросил шеф.
— Не знаю, что и думать, — ответил Рахметов.
Он внимательно осмотрелся по сторонам и вдруг увидел на полу стреляную гильзу от пистолета. Рахметов надел перчатку и, подняв её, показал майору.
— От «вальтера», — произнес он с задумчивым лицом. — А из чего стрелял Коломенцев?
— Вот из этой чешской «збройовки», — ответил Рахметов, доставая из кармана пистолет.
— Значит, должна быть ещё одна гильза? Кстати, вот она, около коврика. Не поднимайте её, Рахметов! Ее мы оставим. А эту прихватим с собой.
Мужчины так же бесшумно спустились с лестницы, тихо пробежали через двор, сели на мотоциклы и с потухшими фарами понеслись к трассе.
Когда они подъехали к обочине, увидели, что оба мотоцикла валяются на боку, а Сережа стоит на коленях перед лежащей на земле Софьей. Мужики спрыгнули с мотоциклов и подбежали к ним. Девушка лежала с закрытыми глазами и тяжело дышала. Она была бледна и по-прежнему спокойна. Грудь и живот были у неё в крови.
— Кто в неё стрелял? — строго спросил майор.
— Не знаю, — ответил дрогнувшим голосом Сережа. — Я подъехал, она уже лежала.
— Рахметов, ловите машину!
Рахметов поднял руку, и тут же остановилась патрульная машина. Менты, моментально сориентировавшись, оперативно тормознули какой-то джип и отправили девушку в больницу. Сами же принялись опрашивать свидетелей, исследовать почву и составлять протокол. Наконец один из них нашел две гильзы.
— Это от марки «ческа збройовка», — произнес начальник патрульной службы.
Мотоциклисты переглянулись.
— Я видел, кто в неё стрелял, — произнес один из них густым басом. — Я запомнил марку и номер машины…
После того, как мужа увезли, Вероника Аркадьевна позвонила детективу.
— Что произошло, вы мне можете объяснить?
— Могу. Но это не телефонный разговор. Я сейчас подъеду.
Он подъехал через двадцать минут, весьма запыхавшись, и сразу с порога извиняющим тоном начал оправдываться:
— Вышла небольшая промашечка.
— Вы не успели заменить боевые патроны на холостые?
— Что вы, Вероника Аркадьевна! С патронами все нормально.
— Почему же Смирнов оказался застреленным?
