— Что это? — Волына вращал головой во все стороны света.
— Диорама обороны Севастополя, — сообщил приятелю Протасов. Перед собою смотри, блин, пока нас экскурсанты не переехали.
— Не боись, — бодро откликнулся Волына. Настроение у него было — хоть куда. Чувствовалось, что засиделся Вовчик в своем селе и радуется свободе, как сбежавший из клетки кабан.
Они выехали на Южный Берег через тоннель в бухте Ласпи, проделали оставшиеся четыре десятка километров и, наконец, очутились в Ялте.
* * *
Дорога рассекала район дорогих особняков на две неравномерные части и плавной дугой спускалась к морю. Море синело совсем неподалеку, пробуждая мысли об отпуске. Мотоцикл пошел накатом. Разговаривать стало легче.
— На берегу так оживленно людно, а у воды, плещется как мираж…[39] — невероятно фальшивя, неожиданно запел Протасов. Мотоцикл подбросило на колдобине:
— Древний корабль, грозное чье-то судно, тешит зевак, и украшает пляж…
— Ты чего, зема? На солнце перегрелся?!
Протасов пропустил обидное замечание мимо ушей.
— В море б окунуться, — мечтательно произнес он, — в море бы…
— Впереди милиция, — оборвал Валерия Волына.
— Где?
— Да вон, зема. Глаза протри.
И действительно, впереди замаячил бело-синий патрульный автомобиль, мирно припаркованный на тротуаре.
— Не смотри на них, — посоветовал Валерий Волыне. — Будешь глазами есть — мигом остановят. Рефлекс у них такой.
— Не учи ученого, — огрызнулся Вовчик. — Я, между прочим, сам в милиции служил.
— Заметно, в натуре.
Волына принялся тормозить.
— Ты бы вообще стал, — с издевкой предложил Протасова.
Вовчик одарил Протасова испепеляющим взглядом:
— Ствол спрячь.
— Чего? Не понял?
— Ничего, — гаркнул Волына раздраженно. — «ППШ» мой подальше заныкай.
Валерий засунул видавший виды (не исключено, что и под Сталинградом и на Курской Дуге, и еще где) пистолет-пулемет системы Шпагина глубоко в ноги.
— Всунул, блин, — отрапортовал он.
— Гаишники в Ялте вредные, — серьезно сказал Вовчик.
— Избалованные, блин, — поддакнул Протасов. Почти как в столице.
— Приезжих дохрена. Из России — особенно.
Они тихонько проехали мимо. Оба — затаив дыхание. Милиционеры в машине даже не шелохнулись.
— И правильно, — с облегчением выдохнул Волына. — Чего цепляться к двум мирным колхозникам?
— Накаркаешь, в натуре.
Они прокатились еще метров пятьдесят, когда Вовчик остановил мотоцикл.
— Где-то тут, зема.
— Где, блин?
— Один из этих домов, земеля.
— Твою мать, а? Ни номеров, ни табличек. Хуже, блин, чем в забитом селе.
Вовчик откликнулся обиженным бурчанием:
— Давно городским заделался, да?
Перед ними протянулись бесконечные ряды заборов. Деревянных, сваренных из стальных прутьев с добавлением элементов ковки, выложенных облицовочным кирпичом. Самых разнообразных, короче говоря, и безусловно представляющих даже некоторую художественную ценность.
— Видал, Вовчик? — неожиданно осклабился Протасов.
— А чего тут видать, зема? Заборы одни.
Протасов хмыкнул:
— Один такой забор — как вся твоя хата стоит. Усекаешь?
Вовчик оскорблено надулся.
— Чего тут менты поделывают, хотел бы я знать? — продолжил Валерий, удовлетворенно взглянув на Волыну. Шпилька угодила в цель.
— Работают, — процедил Вовчик, которого сопоставление родной хаты с местными заборами здорово зацепило за живое. — Работают люди.
Протасов изобразил сомнение на лице.
— Слушай, — неожиданно оживился Вовчик. — Давай я сгоняю, у них спрошу?
— У кого? — Протасов подавился, — у ментов? Нашел, в натуре, у кого спрашивать.
— Зря ты, зема. Совсем уже…
Протасов обречено пожал плечами:
— Валяй. Если делать нечего. Только в темпе.
Вовчик затрусил к милицейской машине. Валерий остался в коляске.
Через минуту Вовчик бегом вернулся к мотоциклу, затравлено озираясь на ходу. Вид у него стал таким, словно он только что получил пригласительный билет на охоту за самим собой — в качестве главного приза.
— Привидение увидал? — Валерий встретил приближавшегося напарника насмешливо. — Забрали документы? Денег дали на общественный транспорт?
— Обосраться и не жить! — взвизгнул Вовчик, запрыгивая в седло мотоцикла с проворством легкоатлета, седлающего гимнастического коня.
— Хана, зема! Тикаем отсюдова!!!
Вовчик яростно крутанул стартер. Тот ответил гробовым молчанием.
— Щетки проклятые! — заголосил Волына, делая вторую попытку. — Вот тарантас хренов! Только не сейчас…
— Э! Э! Э! — Валерий ухватил приятеля за руку. — Куда тикаем? Обкурился, блин?!
— Менты, — Вовчик хватал ртом воздух, — менты…
— Да что менты, твою мать?! Что?!
— Убиенные!.. Замесил их кто-то. Один, похоже, вообще готовый, второй чего-то бормочет еще.
— Да ты гонишь, — не поверил Протасов, хотя перекошенное лицо Вовчика доказывало правдивость его слов. Вовчик буквально ошалел от страха. Такая игра может и была бы под силу Смоктуновскому или Евстигнееву,[40] но уж никак не бывшему милиционеру Волыне.
— Да гониво, — повторил Протасов.
— Иди, блин, сам оцени.
— Не фиг мне делать! — Валерий отшатнулся, как от удара, — не фиг мне делать, блин.
Настал самый подходящий момент для паники. Дело приняло серьезный оборот, застав приятелей врасплох. Ситуация грозила выйти из-под контроля.
— Если сейчас нагрянет милиция, зема… — содрогнулся Вовчик.
Валерий без труда представил картину, в которой к двум оглушенным милиционерам добавлялась добрая сотня дееспособных, и ему стало не по себе. Они с Вовчиком рисковали занять вакантные места козлов отпущения.
— Тут, в натуре, и дядя Гриша из Херсона воду сольет, — сказал Протасов, подумав о крайне болезненном отношении стражей порядка к нападениям на себе подобных.
— Пристрелят нас, зема! — четко сформулировал общие мысли Вовчик. — Пристрелят и фамилии не спросят.
Нечеловеческим усилием воли Протасов обуздал страх и взял себя в руки.
— Не кипишуй! — зашипел Валерий на партнера. — Сиди на стреме!
— Ты куда, зема?!
— Туда, — лаконично пояснил Протасов, кивая в сторону милицейской машины.
— Кстати, Вовка! Не вздумай смыться!.. — предупредил Протасов строго, — убью, блин, на хрен!
Не прошло и десяти минут, показавшихся Волыне сутками, как сине-белая милицейская «пятерка» затормозила в сантиметре от мотоцикла, едва не опрокинув его в кювет. Сперва с Вовчиком едва не случился инфаркт, потому как он решил, что прибыла группа захвата. Разглядев за рулем Валерия, сменившего танкошлем на форменную милицейскую фуражку, Вовчик сначала испытал облегчение, а затем протяжно застонал:
— Ох, тюрьма нам, тюрьма!
— Чего уставился? — рявкнул Валерий. — Я обоих ментов в бурьян перетащил. Там трава густая… Пускай отдыхают, сколько влезет. Идеальное, блин, местечко.
— Это верный срок, зема! — астматически захрипел Вовчик. — Верняк! По-любому!
Он хотел обругать приятеля, но язык прилип к небу.
— Да живые они, — успокоил Протасов, испугавшись, как бы приятеля не хватил кондратий. — Жи-вы-е. Оглушенные малость… Динамит в озеро никогда не кидал?..
Вовчик тупо глядел на Протасова, мыслями пребывая в камере смертников.
— Да очнись, мудила! — вконец разозлился Валерий. — Тот мент, что бормотал, младший лейтенант, между прочим, он не просто так бормотал…
— Да?
— Два, блин! Он фамилии называл. С именами.
— Какие? — деревянным голосом спросил Вовчик.
— Бонифацкого, вот какие. Ты бы, Вовчик, уши мыл хотя бы иногда!
— А чего еще он говорил?! — Волыну трусило как алкоголика, допившегося до белой горячки.
— Да не разобрать толком… Какого-то пня на такси помянул пару раз, плохими словами. И еще про бабу лопотал. «Мила, — говорил. — Мила и Бонифацкий…». Видать, крепко его нокаутировали…
— Тикать надо! — взялся за старое Вовчик. — Хана нам тут! Пропадем, зема!..
— Еще раз «тикать» услышу, заткну пасть кулаком! — пообещал Волыне Протасов. — Куда ты бежать собрался, когда целая гора денег под носом лежит?! Не дрейфь, — подбодрил партнера Валерий, хотя у него самого тоже зуб на зуб не попадал. — Испугаться не успеешь, как будем загорать под пальмами.
— Или на кичи…
— Сплюнь, блин! С такими бабками никто по изоляторам не сидит. Кидай долбанный самокат и дуй мухой ко мне!
Вовчик отчаянно замотал головой.
— Срок… — бормотал он, — обоих гаишников на нас повесят… Как пить дать! По-любому!
— Умолкни и перелазь!
— Срок… тюрьма, зема…
— Гад! — выругался Протасов. — Прямо сейчас и грохну.
