— Гад! — выругался Протасов. — Прямо сейчас и грохну.
Он уже собрался выходить, когда калитка соседнего дворика приоткрылась, выпустив на улицу примечательную во всех отношениях женщину.
Женщина была блондинкой, одетой совершенно по-дурацки: на ней был просторный мужской реглан и брюки явно не по размеру. Самым поразительным оказалось лицо женщины, сразу напомнившее Валерию нечто среднее между своим собственным в те моменты, когда ему случалось тяжело проигрывать на ринге, и лицом Саши Атасова после недельного запоя.
Валерий еще раздумывал о лице папы одного из своих одноклассников, вешавшего скворечник в их дворе и упавшего вниз головой с дерева, а блондинка уже стояла перед ним:
— Где вы были, проклятые идиоты?! — закричала она на пол-улицы.
— Мы?! — только и нашелся Протасов, машинально подаваясь в глубь салона, — мы?!
— Вы! Вы, проклятые безмозглые дебилы!.. — высоким фальцетом продолжала женщина, — тупоголовые уроды! Умственные недомерки! Трусливые скоты!
— Мы? — ошарашено повторял Валерий.
— Ох, и тупица! — взвизгнула блондинка. Слезы двумя тонкими струйками брызнули из глаз. — Меня пытали… Меня оттрахала стая павианов, меня едва не убили, а вы все это время членами груши околачивали, безмозглые дубоголовые педики!!!
— Ну, это… — оборвалось терпение Валерия, — ты, это!..
Вовчик тупо сидел на мотоцикле, выпучив глаза и раззявив рот. Будто волнистый попугай Кешка, живший у Протасова в далеком детстве, проведенном в погибшем затем городе.
— Заткнись!!! — осадила Валерия блондинка, — не смей мне возражать!!! — Она с трудом перевела дыхание.
Протасов и Волына молчали.
— Кто из вас Вардюк? — отдышавшись, спросила женщина.
Валера и Вовчик переглянулись.
— Вы Вардюк?! — накинулась блондинка на Протасова.
Валерий изобразил улыбку человека, знакомого с менингитом не по книгам. Блондинка восприняла это как признание.
— Он уехал? — спросила она, глядя ему в глаза. В глазах не было и тени понимания.
— Вы его упустили?! — в голосе блондинки проступило отчаяние. — Упустили?! Конечно же, упустили. Ничего другого и не следовало ожидать от подобных олухов…
— Кого упустили-то?!
Женщина в ярости хлопнула по капоту.
— Молодой парень выехал из этого дома минут пятнадцать назад. На новом «Ягуаре» золотистого цвета.
— Был «Ягуар», — коротко согласился Валерий, который понять ничего не мог, хотя и силился изо всех сил. — На Форос попер.
— Куда?!
— Туда, — Протасов махнул рукою за спину.
— Его нужно догнать, — тоном приказа сказала женщина. — Немедленно.
Она обогнула «пятерку» и уселась рядом с Валерием.
— Сначала он, а потом все остальные.
— Зачем догнать?
Мила Сергеевна, ибо это была она, посмотрела на Валеру, как на идиота.
— Он все забрал. Все, подчистую. Быстрее же, ну!.. — Последнее относилось к Волыне, закаменевшем на своем мотоцикле.
— Что — все?!
— То, что мне и вам, кретинам, поручено вернуть законному владельцу.
— Кем поручено? — открыл рот Валерий, чувствуя себя актером, перепутавшим два спектакля.
— Да вы что, издеваетесь надо мной?! — Мила сорвалась на крик. — Полковником Украинским, вот кем!!!
— Украинским?! — оторопело повторил Протасов.
Мила схватилась за голову.
— У кого кто что забрал?! — решился навести ясность Протасов. — Давайте, дамочка, объясните нам, чтобы мы могли действовать.
— Господи, помоги мне! — взмолилась Мила Сергеевна. — Тот парень, что в «Ягуаре» Бонифацкого укатил, забрал с собою дипломат. Это вы понимаете?
— Дипломат? — переспросил Протасов, пораженный жуткой догадкой. — Дипломат?!
— Да, да, дипломат! — громко проговорила женщина. — Дипломат Вацлава Бонифацкого.
— С бриллиантами?! — захрипел Валерий, почувствовав себя человеком, на которого упало дерево.
«Откуда он узнал про камни? — ужаснулась Мила Сергеевна. — Украинский трижды повторял, будто подробности дела Вардюку с Любчиком не сообщались. Матерь Божья? Что за полный кретин все-таки этот Сергей Михайлович! Как он мог доверить такую тайну этим двум дегенератам?!»
— Да заводите же двигатель, Вардюк! Что за тупица, в конце концов!
— Вовчик! — заорал Валерий приятелю, неподвижно сидевшему на мотоцикле. — Вовчик, блин! Бегом в машину! И «ППШ» не забудь.
Вовчик подчинился, нырнув на заднее сидение «пятерки».
— А мотоцикл? — успел спросить он перед тем, как машина сорвалась с места.
— Ох, заглохни, Вовчик.
Из всего сказанного женщиной, если отбросить в сторону разнообразные обидные словечки, которыми она щедро наградила его и Вовчика, Протасов почти ничего не понял. Ясно было только то, что сокровища Виктора Ледового похищены безымянным молодчиком. Молодчик завладел и «Ягуаром», а теперь с ветерком следовал по трассе куда-то в сторону Севастополя. Кто такая эта блондинка, принявшая их за двух милиционеров (это Протасов уже понял), каким боком сами милиционеры ко всему этому делу — для Валеры оставалось ребусом. Быстро прокрутив ситуацию, Протасов решил временно побыть милиционером — побольше слушать, поменьше болтать. Лишними вопросами блондинку не озадачивать, первым делом найти сокровища, а потом обстоятельно во всем разобраться.
— Первым делом, первым делом — самолеты,[41] — фальшиво пропел Протасов, вызвав полный недоумения женский взгляд.
Выглянувшее было солнце снова ушло за тучи. Тучи налетели с севера, собравшись в целую армаду. Зацепились за верхушки гор, обволокли их, и, клубясь, стали опускаться все ниже, словно исполинское чудище, намеревающееся поглотить известковые скальные породы. Начал моросить дождь.
— Куда он ехать-то может? — спросил Протасов у Милы Сергеевны.
Мила, очевидно, задававшаяся тем же вопросом, мрачно глянула на гиганта.
— В Киев, — сразу сказала она.
— В Киев?! — поперхнулся Протасов.
— Думаю, да.
«Нахальство — второе счастье», — решил Протасов, завидев впереди патрульную милицейскую «пятерку», оказавшуюся сестрой-близняшкой их машины. Милиционеры припарковались у края смотровой площадки, с которой открывалась впечатляющая картина живописной береговой линии.
Внизу серели крыши санаториев Ливадии, любимых в разное время, как членами царской семьи, так и членами политбюро. Немного западнее и ниже, виднелась верхушка скалистого мыса Ай-Тодор, увенчанная неповторимым «Ласточкиным гнездом». Издали «Ласточкино гнездо» казалось хрупким, словно елочная игрушка.
Главная дорога струилась мимо милиционеров — к Алупке. Над головами высились отвесные стены Ай-Петри, уже наполовину закутавшиеся в облака. Грязно-серое месиво туч пробивал изнутри призрачный свет. В воздухе пахло грозой. Узкая горная дорога выскальзывала из облаков, и прямо у ног милиционеров соединялась с главной автострадой. Вследствие этого обстоятельства гаишники контролировали как главную автомобильную артерию Южного Берега, тянущуюся от Феодосии до Севастополя, так и значительно менее напряженную дорогу А-296 (а временами — и вовсе закрытую для машин), переброшенную через скалистый хребет Ялтинской яйлы, от моря к Бахчисараю.
Протасов затормозил ноздря в ноздрю с патрулем, изуверски расходуя резину. Вовчик позади громко икнул, едва не врезавшись лбом в подголовник переднего сидения.
— Мужики, золотистый «Ягуар», минут двадцать назад?! — рявкнул Протасов во всю глотку. Было неясно, спрашивает он или утверждает.
— Был, — сразу откликнулся усатый старшина с совершенно седой головой, — на Алупку проследовал. Примерно полчаса назад.
— Благодарю за службу, — Протасов отпустил сцепление. Машина быстро набрала скорость.
— Ну, ты наглый, черт, — уважительно протянул Волына и осекся, сообразив, что сболтнул лишнего.
Мила Сергеевна с интересом посмотрела на Протасова:
— А какие проблемы, Вардюк?
— Никаких, — сухо отозвался Протасов. — Смена не наша, зона, блин, действия — тоже. А так — все путем.
— А… — понимающе кивнула женщина.
Но Валерий уже не слышал, поглощенный поиском тумблера, подающего электропитание проблесковым маячкам и сирене. На подходе к Алупке экскурсионных автобусов было, пруд пруди. Протасов разобрался с мигалкой, и это здорово сэкономило время. Крыша патрульного автомобиля расцвела красно-синими вспышками. Водители ползущих по трассе машин дисциплинированно шарахались к обочинам, следующие к знаменитому Воронцовскому дворцу (или из него) экскурсанты с интересом пялились на «пятерку».
— Красное «Рено»!.. Госномер… Принять вправо!.. Прижаться к обочине!.. Освободить дорогу!.. Синяя «Тойота»!.. — выкрикивал Протасов в матюгальник. Многократно усиленные мегафоном вопли Валерия разносились над полотном дороги и резонировали о скалы, достигая морских пляжей внизу. В криках отчетливо слышалось упоение.
