– Какой же он мертвый, если живой?!
– Сейчас вижу, что живой. А тогда с испугу решила наоборот!
Милиционер достал записную книжку, стал записывать.
– Значит, вечером? Вечером – в котором часу?
– Не позднее восьми.
– Ваша фамилия?
– Зачем?
– Для протокола.
– Не скажу! Не хочу я по милициям шлендрать!
– Пишите мою, – неожиданно воткнулся в распри мятый мужичок. – Матвеев Петр Семенович… Я его еще раньше заприметил. – Он полез в карман, достал зажигалку. – Даже вот ее прихватил, тоже решил, что жмурик. Теперь вот возвращаю, раз живой.
Милиционер возмущенно цокнул языком, отобрал зажигалку.
– Ну народ… Так Матвеев, говоришь?
– Матвеев. Петр Семенович, – покорно кивнул тот и поинтересовался: – А что с человеком-то? Перепил, небось?
– Экспертиза покажет, – ответил милиционер, сделал еще пару заметок и вновь направился к Виталию Дмитриевичу, возле которого по-прежнему копошились врачи.
Когда Кузьмичев в сопровождении двух джипов охраны подъезжал к офису, дал о себе знать мобильник. Кузьма увидел фамилию звонившего, поморщился, но связь все-таки включил.
– Здравствуй, дорогой, – вздохнул Маргеладзе. – Не помешал?
– Разве ты, дорогой, можешь помешать? Ты всегда звонишь в самый раз.
– Спасибо, брат… Очень хочу тебя видеть.
– Когда?
– Чем быстрее, тем лучше.
– Жду тебя в офисе.
– Буду через полчаса.
…По своей привычке Маргеладзе прямо с порога раскинул объятия и двинулся к Сергею. Облапил, крепко прижал к себе. Потом внимательно заглянул в глаза.
– Как здоровье? Как самочувствие?
– Нормально. Как ты?
– Хреново, Кузьма. Такое ощущение, будто в самую душу дерьма наложили… – Вахтанг огляделся. – Дай чего-нибудь выпить. Лучше виски.
Кузьмичев достал из бара бутылку, фужеры. Оба уселись за небольшой столик.
Чокнулись, без тоста выпили.
Маргеладзе помолчал, неотрывно глядя на хозяина кабинета, чуточку подался вперед.
– Можешь сказать, о чем сейчас думаешь?
Кузьма улыбнулся:
– Сам знаешь.
– Ты считаешь, что я имею отношение к этому идиотскому похищению?
– К чему? – удивился Сергей.
– К похищению пантелеевского пацана!
Кузьма не показал удивления, почти безразлично спросил:
– Ты приехал доказать обратное?
Маргеладзе резко встал, прошелся по кабинету.
– Никому и ничего я доказывать не собираюсь. Я – чистый! Но косяк все равно падает на меня, я это понимаю. И я приехал сказать тебе, что никакого отношения к киднепингу не имею. Меня можно подозревать в чем угодно, даже в покушении на конкурентов, но только не в краже детей.
– Например, в покушении на друга, к которому ты приехал.
– Послушай, Кузьма! Хватит крутить мне яйца херней! Тот вопрос мы закрыли! Сейчас я говорю о пацане Пантелеевой.
– Хорошо, – Кузьмичев внимательно смотрел на гостя. – Кто, если не ты, украл его?
– Кузьма, твою мать! Ты ведешь себя, как следак. Выпытываешь, изучаешь, присматриваешься. Откуда я знаю, кто! Знал бы, своими руками оторвал бы яйца. Нет, даже не яйца – голову! И, клянусь, я узнаю, кто эту подлость совершил.
Сергей плеснул в оба фужера виски, сделал глоток.
– Но это, Вахтанг, не главная причина визита. Тебе ведь плевать, на кого падает косяк по киднепингу. Ты – чистый, а остальное тебя не колышет… Переходи к главному вопросу.
Маргеладзе остановился, чуть ли не с восторгом посмотрел на собеседника, хлопнул в ладоши, рассмеялся:
– Ну, змей! Ай, змей, Кузьма! Нюх, как у овчарки моего деда… – Он взял со столика свой виски. – Можешь сказать откровенно? Ты все-таки таишь обиду на меня?
Тот тронул плечами.
– По-моему, мы только что закрыли этот вопрос.
– Я не о покушении. Я вообще. По жизни! Просто захотелось выговориться. Это не так часто со мной бывает, – Маргеладзе подошел к Сергею, коснулся его фужера своим. – Давай выпьем за дружбу. За настоящую мужскую дружбу.
Сергей был спокоен, внимателен, даже снисходителен.
– И на чем будет строиться наша дружба?
– Начнем… – Вахтанг на секунду задумался. – Начнем, пожалуй, с алюминия.
– С алюминия? – Сергей был искренне удивлен.
– Именно. С этого легкого металла.
– А закончим?
Вахтанг громко рассмеялся:
– Ну, конец, как известно, у всех один.
Зазвонил телефон на столе, Кузьмичев встал, снял трубку, коротко сказал:
– Занят! – Он вернулся к гостю, внимательно взглянул на него. – Тебе фамилия Линник знакома?
– Знакома, – кивнул Маргеладзе.
– Встречался с ним когда-нибудь?
– Нет, – но хочу встретиться.
– А захочет ли он встречаться с такими друзьями, как мы?
– Не захочет, заставим. Важно, чтобы мы захотели.
– Важно, но недостаточно.
– Подкрепим губернатором, – Маргеладзе нехотя приоткрывал карты. – У меня с ним нормальные отношения.
– Нормальных отношений недостаточно.
– Хорошо. У меня с ним прекрасные отношения. Шевельну пальцем, он тут же выполнит.
– Даже так?
– Даже так, дорогой. Вахтанг кое-что значит не только в столице нашей родины. В регионах с ним тоже считаются.
Маргеладзе смотрел на собеседника цепко, жестко. Сергей выдержал его взгляд, спросил:
– Скажи, зачем я тебе нужен?
– Во-первых, валить медведя вдвоем легче, чем в одиночку.
– Думаешь, завалим?
– Завалить может и не завалим, но на колени поставим… Часть акций будет у нас.
– А какой резон Линнику отдавать тебе часть акций?
– Нам.
– Хорошо, нам.
– А во-вторых, не отдавать, а продавать…
– Это почти одно и то же. Все равно мы больших денег за акции не дадим.
– Не дадим, – согласился Вахтанг. – Но придет другой дядя и заберет эти сраные акции вообще задаром! А мы с тобой сила, с нами считаются. И Линник не может этого не понимать.
– Одно дело понимать, другое – доверять.
– А на хрен нам нужно его доверие? Будем дружить с ним без доверия.
– Дружить без доверия?!
– Кузьма, ты или хитришь, или полный идиот… Такие люди, как Линник, вообще никому не доверяют… Тем более нам. Знаешь, почему?.. – Кавказец усмехался. – Мы уже меченые. Убрать тебя или меня, все равно, что два пальца обоссать. Сколько покушений уже было на тебя? Три, пять? Все привыкли, что мы ходим под топором. Утопят, задушат, завалят – никто не заметит. Никто! Как никто не заметил исчезновение твоего банкира! – Маргеладзе пристально посмотрел на собеседника. – И Линник обязан это просчитать. Сила! Только сила может заставить уважать нас!
– Тебя убрать сложнее?
– Намного! Хотя бы потому, что у меня есть тыл. Команда! Клан! Которых у тебя, дорогой Кузьма, нет. Поднимут на меня руку – их дети, внуки, правнуки будут проклинать тот день и час, когда эти безумцы решились на этот жест. Сто метров под землей пройдут и все равно выпустят кишки. Поэтому, брат, держись за меня.
– Анзора убили, и никому кишки не выпустили, – спокойно заметил Кузьмичев.
Маргеладзе вздрогнул от реплики, как от пощечины, но все-таки сдержал себя. Негромко, чеканно произнес:
– Выпустим. Обещаю.
– Говоришь так, будто угрожаешь.
– Предупреждаю. И давай больше об этом не будем. – Гость налил воды, жадно выпил. – Я пришел к тебе с деловым предложением… пришел, фактически, с жестом дружбы, и ты не можешь не оценить этого. Подумай хорошенько, брат.
– Подумаю. – Сергей поднялся.
Вахтанг последовал его примеру и, не подав руки, направился к выходу.
– А как же с сыном Пантелеевой? – бросил ему вслед Кузьмичев.
Он отмахнулся:
– Найдется. А не найдется, еще одного родит. – Оглянулся, нехорошо улыбнулся: – Может, даже от тебя.
Никитка, наконец, проснулся, испуганно и одновременно удивленно посмотрел на человека, сидящего напротив и внимательно глядящего на него. Это был Грэг…
Оба какое-то время молчали.
– Здравствуй, – произнес первым Грэг, проследив за внимательным, изучающим взглядом пленника.
Тот продолжал молчать, и в его глазах появилось еще больше страха – то ли от внешнего вида человека, то ли от понимания ситуации.
– Ты ничего не должен бояться, – произнес Грэг. – С тобой ничего плохо здесь не сделают… Просто ты поживешь в этом доме несколько дней, пока твоя мама не приедет за тобой.
– А позвонить ей можно? – спросил Никитка.
– Можно, но не сегодня.
– Почему не сегодня?
– Сначала я сам позвоню твоей маме, потом это сделаешь ты… – Парень неожиданно улыбнулся, и получилось это у него мягко и естественно. – Ты на меня обиделся? Давай мириться, а? – Протянул руку. – Ну?
Никитка руки не подал, вжался в кресло, и в нем появилось что-то агрессивное и даже злое.
– Напрасно, – Грэг поднялся. – Ты побудь здесь, пообвыкни. Можешь пользоваться телевизором, компьютером – все к твоим услугам. Но не вздумай пробовать бежать. Самому же дороже будет. – И вышел.
