Никитка остался один. Какое-то время продолжал сидеть в кресле, затем поднялся, огляделся. Подошел к двери, прислушался. Быстро, чуть ли не бегом бросился к телефону, взял трубку, и тут же густой мужской голос сказал:
– Слушаю.
Никитка бросил трубку.
Вернулся в кресло, еще раз осмотрел комнату. Дотянулся до телевизионного пульта, включил телевизор. Там как раз передавали какой-то мультик. Взялся за компьютер – тот был вырублен, экран не светился.
Дверь открылась, в комнату вошел Жора – высушенный, с безумными от наркотиков глазами. На подносе у него стояли тарелки с едой, чашки с соком и молоком, тонко нарезанный хлеб.
Молча оставил все это на столе и так же молча вышел.
Никитка снова встал, снова подошел к телефонному аппарату. Какое-то время с опаской смотрел на него, затем все-таки решился снять трубку опять.
– Слушаю… – тот же грубый мужской голос.
Никитка подошел к окну, посмотрел во двор. Этаж, судя по высоте, был не ниже пятого.
Мальчишка вернулся на место, схватил печенье с подноса. Затем вдруг не выдержал и стал плакать горько, отчаянно.
– Мама… Мамочка…
До слуха донеслись приятные мелодичные звуки – судя по всему, кто-то внизу играл на электрогитаре.
Это на кухне музицировал Грэг: самозабвенно и весьма профессионально. Рядом на полу спал накайфованный Жора.
Вошел Кулиев.
Грэг закончил играть, посмотрел на Кулька.
– Как?
– Класс… – поднял тот большой палец. – Как парнишка?
– Пока что нервничает, но со временем привыкнет. – Музыкант поставил гитару на подставку. – Должен сказать, сработали мы классно.
– Теперь бы не облажаться, – усмехнулся Кулек.
– То есть?
– Первое – не засветиться. Чтобы пацан не стал блажить. Всех соседей на ноги поднимет.
– Может, в другое место перекинемся?
– Куда, например?
– Я ж тебе уже говорил – есть одна дачка моего кореша. Совершенно заброшенная.
– Подумаем. Но надо уже звонить матушке пацана.
– И чего говорить?
– Ставить условия.
Грэг внимательно смотрел на Кулиева.
– Сколько?
– Не меньше лимона.
– А не круто?
– Нормально. За такого пацана она и двух не пожалеет. Вундеркинд! – засмеялся Кулек.
Неожиданно поднял голову Жора, переспросил:
– Сколько, говоришь?
– Сопи дальше, – пнул его ногой Кулек, повернулся снова к Грэгу: – Так что не сегодня-завтра выбери «автомат» на улице и брякай тетке. Главное, чтоб не засекли. Там, видать, прослушки выставлены по полной программе.
Комната, в которой Кузьмичев встретился с Германом, была небольшой, с самой простой мебелью, а из окна отлично просматривался двор той самой тренировочной базы, где уже не первый месяц жили парни из спецкоманды.
Герман мрачно, с непроницаемым лицом выслушал сообщение Кузьмичева, сухо заключил:
– Пока не представляю, с какой стороны подойти. Засвеченные люди на это не решились бы – слишком все очевидно и на виду. Не исключаю, что на это решились наркоманы.
– Почему именно они?
– Когда у человека начинается ломка и нет денег купить дурь, эта публика готова на все.
– Но ведь похититель сумел войти в доверие к пацаненку, иначе как бы он его вытащил с охраняемого двора?
Герман усмехнулся, пожал плечами.
– Это как раз та ниточка, за которую стоит потянуть.
– То есть?
– К похищению наверняка причастен человек, которого мальчик знал и которому доверял.
– В школе сказали, что видели его с каким-то длинноволосым парнем. Какие-то общие компьютерные интересы.
– Не исключено, что к похищению имеет отношение именно длинноволосый. И я все больше склоняюсь к предположению, что преступники – люди не случайные. Они – свои.
– Можешь говорить более конкретно? – с раздражением спросил Сергей. – Что значит «свои»?
– Свои – значит, из ближнего круга. Которые хорошо знали и страсть Пантелеевой к сыну, и ее финансовые возможности. Она ведь заплатит за освобождение любые деньги.
– Ближний круг – это?..
– Это ваш круг. Где деньгам теряется счет, и люди становятся рабами денег… – Герман помолчал, поднял на Кузьмичева тяжелые глаза. – Возможно, похищение устроил сынок какого-нибудь крутого папаши.
– Возможно. Все возможно! – не без раздражения остановил его Кузьмичев, посмотрел на часы. – Но пока мы тут рассусоливаем, с пацаном могут сделать все что угодно.
– Могут. Но мы еще даже не знаем их условий… Надо дождаться первого звонка. Тогда по разговору, по манере, по требованиям поймем, с кем имеем дело.
– Понимаю, но над вопросом надо работать… Тем более, известны имена двоих – Грэг и Жора!
– В курсе… Будем работать.
Герман проводил его во двор, они обменялись рукопожатием, и мощный «мерседес» в сопровождении машины охраны поплыл за ворота лагеря, охраняемого парнями в черной форме.
С Костей Кузьмичев встретился в небольшом, малопосещаемом ресторанчике. Официант предупредительно, с нескрываемым почтением стоял в двух метрах от серьезных посетителей, ждал указаний.
– Свободен, – махнул ему Сергей.
Тот кивнул и удалился.
Костя с интересом и удивлением смотрел на шефа.
– Что за таинственность?
– Есть причина… Потом, с этой публикой надо быть начеку, – Кузьмичев положил себе еды, налил воды. – Завтра отправишься в Сибирск.
– Так сразу?
– Сразу. У нас для разгона нет времени. Поедешь протаптывать дорожку. По этому делу ко мне уже подваливал Маргеладзе.
Костя присвистнул.
– Хочет в долю?
– Хочет всю долю, хотя и лезет в братья, – засмеялся Сергей. – Поедешь один, охрану тебе на месте организуют. Без охраны, подозреваю, там нельзя.
– Что-то ты, Андреич, уж больно сильно нагнетаешь.
– Там крутятся сумасшедшие деньги. И хозяин у этих денег пока что один – Линник.
– Он предлагает купить часть акций? – поинтересовался Костя.
– Предлагать не предлагает, но у Линника нет другого выхода. Постарайся убедить его в целесообразности сотрудничества… Мы готовы купить часть акций.
– Сколько для ориентира?
– Минимум пятнадцать процентов.
– Непросто будет его убедить.
– Непросто, но необходимо… Боюсь, как бы Вахтанг уже не заслал туда своих гонцов.
– Линник скорее на тебя клюнет, чем на кавказца.
– Неизвестно. У Маргеладзе есть завязки на губернатора.
– Кто тебе сказал?
– Он и сказал.
– Но у нас есть выход и повыше!
– На кого? – не понял Сергей.
– На того самого! – засмеялся Костя, и показал пальцем в потолок. – Хотя бы на Юрия Ивановича.
Сергей тоже рассмеялся.
– А у тебя хорошая память!
– Значит, завтра вылетаю?
– Никто не должен знать, где ты. Даже Старков… Берешь все необходимые бумаги, бланки, печати, пробиваешь ситуацию и подписываешь купчую.
– Круто! – От возбуждения Костя потер ладони. – Значит, пятнадцать процентов и не меньше?
– Но учти, – серьезно сказал Сергей, – могут быть любые сюрпризы. Из гостиницы один не выходи – ни днем, ни вечером. Охранять тебя будут проверенные люди, я уже с ними связался. Если почувствуешь опасность или кидалово, немедленно сматывайся. Твоя жизнь мне дороже.
Грэг сидел в «жигуленке» на заднем сиденье, смотрел, как Жора, одетый в камуфляжную форму, управляет раздолбанной машиной, молчал.
Когда пронеслись под кольцевой дорогой, негромко распорядился:
– У ближайшего телефона тормозни.
Через минуту машина круто взяла вправо, остановилась напротив телефонного аппарата.
– Сопроводить? – спросил Жора.
– Сиди, – отмахнул Грэг и направился к будке.
Достал бумажку, набрал номер. На противоположном конце трубку сняли почти мгновенно.
– Нина Ивановна? – специально сдавленным голосом спросил Грэг.
– Да, – ответил женский голос быстро и взволнованно. – Слушаю вас.
– Ваш сын жив и здоров и просил передать вам привет.
– Кто… кто это говорит?
– Его старший друг, – все тем же голосом произнес звонивший.
– А где он? Что с ним?
– Он в хорошем месте, за ним ухаживают, не обижают.
– А кто вы? Почему его похитили?
– Так надо.
– Что вы хотите? Ваши условия?
– Условия? Условия есть. Лимон.
– Сколько?!
– Миллион долларов.
– Но у меня нет таких денег!
– На нет и суда нет. Значит, подождем, – сказал Грэг.
– Подождите! – отчаянно закричала Пантелеева. – Не кладите трубку. Любые условия, что хотите! Я соберу деньги! Только верните мне моего мальчика.
– Вернем, – тем же голосом сказал Грэг. – Как только соберете деньги, так сразу.
– Умоляю, еще несколько слов! Как он там?.. Не страдает? Не плачет? Не кладите трубку.
– Не страдает, не плачет, играет на компьютере. А ваши штучки насчет «не кладите трубку» мы знаем. Хочу предупредить, если нас начнут засекать менты, ваш Нититка сразу это почувствует. И заплачет, и застрадает! Адью! – Грэг вытер носовым платком телефонную трубку, повесил ее на место и заспешил к своим «Жигулям».
