Директор сообщил ему, что мальчик усыновлен, назвать его новую фамилию наотрез отказался. Однако допускал возможность, что кто-то из персонала фамилию все-таки сообщил. С какой целью Хоботов разыскивал ребенка, догадаться не трудно, а вот все остальное…
Свет на эту историю мог пролить давний друг Чемезова Виктор Краснов. Именно по этой причине вечером в пятницу в нашем доме появился симпатичный молодой человек, которого пригласила по телефону Софья. Он представился, устроился в кресле и взглянул на меня, ожидая вопроса.
— Вы хорошо знали Игоря?
— Мы дружили. Я бы никогда не приехал сюда, и тем более ничего не стал бы рассказывать в милиции. Но он погиб, и теперь все это уже не имеет значения.
— Игорь знал, что родители его усыновили?
— Конечно. Ему же было восемь лет. В детстве ему здорово досталось. Сначала детский дом, потом папаша. Он запойный был, на работе передовик, а дома изверг. Мать колотил смертным боем, и Гоше доставалось. Попрекал, конечно, звал нахлебником и ублюдком. А у Гоши была идея фикс — найти свою мать. Он не раз говорил: мне бы только ей в глаза взглянуть. Он, знаете ли, упертый был, хотел выбраться из того дерьма, куда жизнь загнала его по факту рождения. Хорошо учился, в институт поступил, и все вроде нормально складывалось, но его идея… Короче, она не давала ему покоя. Потом погибли родители. Папаша сел за руль с большого перепоя и угробил и себя, и жену. Игорь перерыл все документы, надеялся хоть что-то узнать о матери. И вот тут появился один тип.
— Хоботов? — спросила я.
— Точно. Хоботов. И сказал, что мамаша его жива-здорова и не бедствует. Даже напротив, популярный писатель, инженер человеческих душ. Думаю, если бы она оказалась алкоголичкой, ему бы легче было.
А тут.., известный человек, семья, дети, а он все это время…
— Он хотел отомстить?
— Вполне естественно. Разве нет?
— Не знаю, — покачала я головой. — Игорь собирался ее шантажировать?
— Может, у него и была такая мысль. Но потом.., понимаете, он не мог простить ей своего детства. Ее дети имели все: семью, деньги, родительскую любовь, а он не имел ничего, хотя тоже был ее сыном.
— И что же он придумал?
— Глупость несусветную. Узнал, что у него есть сестра, и решил вскружить ей голову, чтоб она в нем души не чаяла, жить без него не могла. А потом заявить, извини…
— Действительно глупость, — заметила я.
Виктор поморщился:
— Вы не понимаете. Ему хотелось, чтобы мать страдала, видя, как мучается ее дочь. Он разыскал Кристину, долго присматривался к ней, а потом познакомился вроде бы случайно. Он мне обо всем рассказывал, заезжал или звонил, если не мог приехать.
Это было как кино с продолжением. Он увлекся всей этой историей. Кончилось тем, чем и должно было кончиться. Он больше не хотел ее бросать. Он хотел на ней жениться.
— Но этому мог помешать Хоботов, — подсказала я.
— Хоботов утонул. Разве нет? При чем здесь Игорь? — удивился Виктор.
— В самом деле, — кивнула я.
Он уехал, а я еще долго сидела, глядя на огонь в камине.
— Ерунда все это, — понаблюдав за мной, сказала Софья. — На самом деле все проще. Не Крыську он полюбил, просто выпал шанс стать богатым, раз уж Крыська вдруг получила наследство. Элементарная жадность. Еще вчера голодное детство, а сегодня я куплю все, что захочу. Вот и утопил Хоботова, а заодно и от Аглаи избавился. Не стоило ей шушукаться с Хоботовым, а тому весело хихикать над собственными намеками. Игорь ведь понимал, что Хоботов, узнав о наследстве, всю жизнь будет его доить.
И сказать правду не мог, Крыся дура, но и она за брата замуж бы не пошла, это ж совершеннейший бред. Думаю, в кабинете Артемьева он искал письмо Хоботова — должно быть, тот сам рассказал ему о нем.
А может, проболталась Крыся, которая, оказывается, любила покопаться в бумагах отца. Попросить у Крыси письмо он не рискнул, девица на редкость подозрительная, но почему-то был уверен, что письмо все еще среди бумаг Артемьева. Если бы письмо кому-то попало в руки и этот кто-то проявил интерес и установил, что сын Татьяны, от которого она когда-то отказалась, — это Кристинин жених… У Крыси были ключи от кабинета отца, вот он ими и воспользовался, скорее всего, это он заглядывал в кабинет Артемьева, чтобы порыться в его бумагах, и это его шаги слышала Сусанна. Распорядок дня в доме ему известен, и он в конце концов рискнул появиться здесь днем. Сусанна заприметила его в кабинете, а он ее спихнул с балкона. Но неудачно. Оттого и запасся крысиным ядом, старушка могла заговорить в любую минуту, а он не был уверен, что она его не узнала. Но ему повезло, сиделка предпочитала болтать с Розой, и он разделался с Сусанной без всякого яда.
— Травить старушку ядом было рискованно, — покачала я головой. — Такое на несчастный случай не свалишь.
— Сусанну в семье так любили, что подозрение неминуемо пало бы на всех домочадцев, а Чемезова никто бы не заподозрил. Ему невероятно везло, он услышал разговор Хоботова с Аглаей, находясь в кустах по соседству с тобой, и быстро сообразил, как избавиться от обоих. Его выдержке можно лишь позавидовать. Прокололся он только однажды, когда соврал про запонку. Должно быть, все-таки нервничал, вот и свалял дурака. Не соври он тогда, и на но-шпу с номером телефона Татьяны никто бы внимания не обратил. А когда мы поймали его на вранье, зародились подозрения.
— Правы те, кто утверждает, что идеальных преступлений не существует, — заметила я. — Запиши он телефон не на баночке с лекарством, а на листке бумаги…
— Да, судьба сыграла с ним жестокую шутку. Он был в двух шагах от богатства и вдруг всего лишился, потому что его невесту отравили ядом, который он сам же и припас. Было от чего прийти в отчаяние.
Не удивлюсь, если он сам наложил на себя руки.
Столько стараний, четыре убийства, и все впустую.
— Да уж, — кивнула я, и мы замолчали.
* * *
Справедливости ради надо сказать, что в милиции довольно быстро разобрались с этой историей.
Как только Ольгу выписали из больницы, ее допросили, и уже на первом допросе она во всем созналась. Личностью Игоря заинтересовались и вскоре узнали то, что уже знали мы. Игорь разделался с Аглаей и Хоботовым, убрал Сусанну и выследил Алексея. Впрочем, последнее утверждение лично у меня вызывало сомнения, ведь Алексей намеревался шантажировать меня. Конечно, можно допустить, что он ненароком узнал тайну Игоря и тот поспешил от него избавиться, но я была склонна думать, что Игорь здесь ни при чем.
Так как предполагаемый убийца к тому моменту уже покоился на кладбище, а также из уважения к популярной писательнице Татьяне Полыниной делу не придали широкой огласки. Для обывателей все выглядело так: несчастные случаи и отравление на почве неразделенной любви. Средства массовой информации поупражнялись в остроумии по поводу эпидемии несчастных случаев в моем доме и замолчали. Мы с Софьей могли чувствовать себя спокойно, а главное, безопасно. Продали рукописи Артемьева солидному издательству с большой для себя выгодой и выставили на аукцион «Портрет с синей рюмкой». Думать о хлебе насущном еще долго не придется. Зато я много думала о Павле. Собиралась ему позвонить, но каждый раз откладывала. Пока в один прекрасный день он не явился сам.
Мы с Софьей, как обычно в это время, пили чай на веранде. Он устроился в кресле напротив и с улыбкой заявил:
— Что ж, вас можно поздравить с благополучным завершением дела. Все довольны, а главное, ваши тайны остались неприкосновенны.
— Какие еще тайны, уважаемый? — удивилась Софья. — Если вы об этой чепухе с отравлением мужей, так она гроша ломаного не стоит. Такой разумный человек, как вы…
— У Павла Андреевича ко мне старый счет, — перебила я Софью и, помедлив, спросила:
— Ты в самом деле решил, что я тебя не узнала?
— Ну.., прошло довольно много времени, — усмехнулся он.
— И ты надеялся, что время и эти шрамы так изменили тебя?
— Эй, — насторожилась Софья. — Какие еще старые счеты?
— Это связано с моей сестрой, — вздохнула я. — Ты же знаешь, она оказалась в дурной компании. Ее любовником был малосимпатичный субъект, к тому же он лишился кучи денег, обвинив в этом сестру, и вообразил, что мне об этом может быть что-то известно. В результате они устроили охоту. Мое положение было очень скверным, и тут судьба свела нас с Павлом Андреевичем. Он мне здорово помог и поплатился за это. Надо полагать, тебе сильно досталось. Очень сожалею. Но у меня не было другого выхода.
— Не сомневаюсь. Зато у тебя была сумка, набитая баксами, и я при таком раскладе, конечно, был не в счет.
— Значит, в сумку ты все-таки заглянул? — покачала я головой.
— Проявил любопытство.
— И все-таки не выдал меня. Иначе бы меня и в Италии нашли.
— Я довольно упрям. А когда меня спрашивают невежливо, становлюсь упрямым вдвойне. Ты хотела денег, и ты их получила. И тебе было плевать, что сестра заплатит за них жизнью.
