– Сереженька, это ты что ли? – с ласковым удивлением осведомился Глова. – А что это ты тут делаешь? Неужто за девчонкой приехал?
– Не твое дело, – огрызнулся Сергей.
– Как это – не мое? – закудахтал Глова. – Очень даже мое. Тимофей Игоревич, кстати, в курсе. Девочка мои бабульки куда-то дела, а отдавать не хочет. Так что ты, Сереженька, Тимофею Игоревичу привет передай, а сам девочку оставь и езжай своей дорогой. Мы возражать не станем!
Один из громил с бычьей мордой гнусно ухмыльнулся. Сергей бросил взгляд на Алису. Она не шевелилась, но к безумию в ее глазах примешалось отчаяние. Сергей сообразил, что она держится из последних сил, на каком-то остатке сил, который вот-вот лопнет, как скрипичная струна.
– Отошли к стенке, быстро! – скомандовал Сергей. Громилы, нерешительно переглянулись, но после быстрого кивка Гловы, злобно поджавшего тонкие губы, подчинились. – Алиса, – скомандовал Сергей, – иди сюда.
В этот момент он испугался, что она побежит, бросится к нему на шею, закрыв его собой, и тогда нерадивые коммандос Гловы вытащат пушки и начнут пальбу. Но она пошла вперед медленно, как сомнамбула, печатая шаг, как удалой гренадер.
Глаза ее были пусты.
Совсем.
Как у принявшего дозу наркомана.
Несмотря на оравший телевизор, в домике как будто в пустыне, было странно тихо, точно шумы галдевших фанатов в старом китайском ящике не касались этого мира. Звуки телевизора вязли в воздухе, как в густом киселе. Даже мухи перестали жужжать. Были слышны только удары каблуков о деревянный пол, глухие, но отчетливые.
Алиса обошла Сергея, зашла к нему за спину и привалилась к нему острыми лопатками. Встав за Сергеем, она закрылась им, как щитом. Вздох, который вырвался у нее, был тих, но многозначителен.
– Зря ты, Сереженька, в это дело ввязался, – с сожалением крякнул Глова и сплюнул на пол.
– Тебе же, козлу, сказали, чтобы ты не трогал девчонку, – процедил Сергей.
– У Тимофея Игоревича в этом деле свой интерес? – изумился Глова. – И я об том не знаю?
– У Тимофея и спроси, – парировал Сергей. – Мне он о своих планах не докладывает. А тебе, душному козлу, велели с Красногорки убираться.
– Чего? – не понял Глова.
– Чего? – передразнил Сергей. – Книги читать надо было в детстве. Тимофей сказал – девчонку не трогать, а ты куда полез?
Глова улыбнулся одними губами, став похож на старую кобру.
– Эх, Сереженька, глупый ты. Молодой потому что. Думаешь, я дурак и не понимаю, почему ты так сучку эту оберегаешь? С Тимофеем я еще насчет нее поговорю. И после этого разговора, надеюсь, ты в наши дела вмешиваться уже не будешь.
Голос Гловы стал угрожающим. Последние слова он прошипел, давясь ими, как закипевший чайник паром. Сергей слегка пожал плечами.
– Я делаю то, что мне велели. И тебе советую. Не думаю, что Захарову понравится то, что ты тут устроил. А сейчас мы уедем. Ключи от машин давайте.
Громила с гнусной мордой после недолгих колебаний бросил Сергею ключи. Шофер Гловы, после кивка хозяина сделал то же самое. Сергей слегка толкнул спиной прижавшуюся к нему Алису.
– Алиса, иди к выходу. Медленно, не беги. Подойди к моей машине и жди там. Машина на улице, за воротами. А вы – мобильники на стол!
Четыре телефона с негромким пластмассовым стуком оказались на столе. Сергей, недолго думая, сунул их в карман.
– А как мы отсюда выберемся? – возмутился громила с гнусной мордой.
– Пешочком, – любезно подсказал Сергей. – Или на автобусе. Остановка в двух километрах. Можно на электричке, но она только вечером будет. Так что отдыхайте, наслаждайтесь природой, будьте счастливы и всех вам благ! Если кто-то выйдет из дома до того, как мы уедем, пущу пулю между глаз. Понятно?
Три головы согласно закивали, а Глова поморщился и отвернулся с презрением. Сергей вышел на улицу спиной вперед и, захлопнув за собой дверь, накинул на петлю навесной замок. Замок был хлипкий, петля тоже держалась на честном слове, но хотя бы на пару секунда она задержала бы всю эту гоп-компанию. Во всяком случае, выбраться из дома бесшумно им бы не удалось.
Алиса деревянными шагами шла к воротам. Уже у самой калитки она стала как-то странно крениться на бок, а потом упала. Сергей со всех ног бросился к ней. Ее глаза были бессмысленными, как у куклы. Она вздрогнула, когда он прикоснулся к ней, а потом затряслась, как в агонии.
– Алиса, ты слышишь меня? – негромко произнес Сергей. Алиса не ответила. Ее зрачки вращались безумной каруселью, а рот исказила гримаса. Она явно готовилась орать. Сергей размахнулся и отвесил ей звонкую оплеуху.
– Соберись, – рыкнул он. – Вставай. Мы сейчас уедем!
Алиса затрясла головой. Удар пришелся по многострадальной скуле. Ей, видимо, было очень больно, но именно эта боль и отрезвила ее. Стеклянная пелена рухнула из ее глаз, она часто-часто заморгала и задышала, как загнанный пес в жару, только что язык не высунула.
– Встать можешь? – почти грубо спросил Сергей. Истерика была крайне не вовремя. Ему было некогда возиться с ее слезами. Двери дачи могли в любой момент распахнуться, и оттуда началась бы пальба. Алиса не ответила. Она дважды моргнула, потрясла головой и, охнув, ухватилась за щеку.
– Вставай, – повторил Сергей. – Я не могу тебя сейчас нести. Идти можешь?
– Могу, – ответила она. – Наверное, могу.
Алиса поднялась с земли и осторожно, как раненая лань, сделала несколько шагов. Сергей обернулся на дом. Дверь все еще была закрыта, но за стеклом маячили злобные рожи.
– Могу, – оповестила его Алиса. Сергей схватил ее за локоть и выволок на улицу. Алиса, которую так резко рванули в сторону, как выдернутую из земли репку, ойкнула, врезалась в забор, зашипела как ошпаренная кошка, и вылетела на улицу. Сергей, открыв машину, быстро утрамбовал ее на переднее сидение и завел мотор. Черный джип прыгнул с места, как тигр из засады. В открытое окно Сергей выбросил ключи от машин и мобильные телефоны. Сворачивая на шоссе, он успел увидеть, как из ворот метнулась скособоченная фигура, протягивавшая в его сторону неестественно длинную лапу.
– Все-таки не стали стрелять, – невесело усмехнулся он. Алиса не ответила. Ее снова трясло. Она неотрывно смотрела в окно, вцепившись в ручку на потолке машины, словно опасаясь выпасть. Впрочем, дорога была плохой. Машину подбрасывало на ухабах. Без этой предосторожности Алиса наверняка набила бы шишек на голове.
– Ты как себя чувствуешь? – спросил Сергей. Он поминутно оглядывался в зеркало заднего вида, опасаясь погони. Но, похоже, Глова не стал преследовать ускользнувшую добычу.
– Бывало лучше, – вяло ответила Алиса. – Ты откуда там взялся?
– Тебя потерял. Не мог понять, куда ты делась. Думал, этот… Нафаня тебя на куски порубал или запер в подвале где-нибудь, и трахает до потери пульса. Но он, похоже, ничего не знал. И вообще он как будто другим чем-то озадачен.
– Как же ты меня нашел? – спросила Алиса. Ее голос был недобрым, в нем сквозило подозрением, как холодным ветром в оконные щели.
– На мобильный позвонил. Номер долго не отвечал, а потом и вовсе абонент оказался отключен. Тут я и заподозрил, что ты в беде. Агата и Женя про тебя ничего не знали, в театре сказали, что ты ушла из ресторана в неизвестном направлении. Я пошел к знакомым ментам. Там же камеры понатыкали на площади. Они и увидели, что тебя в машину запихивают, только номера не видно было. Ну, а мне номер был ни к чему, я Витька узнал. Глова до конца рабочего дня в кабинетике прохлаждался, а потом поехал за город, причем не туда, где его дача. Я за ним. Так и нашел.
– Чудеса дедукции, – мертвым голосом произнесла Алиса. – Если бы не ты. Они бы меня…
Она захлебнулась словами и начала рыдать, как школьница. В этом плаче не было воя раненой волчицы, не было отчаяния брошенной бабы, даже боли смертельно униженной женщины. Она плакала, как ребенок, разочаровавшийся этим миром, как маленькая девочка, которой сказали, что Деда Мороза не существует. Это был даже не плач, а скулеж еще слепого щеночка, которые потерялся в этом темном и страшном мире и не знает, куда ползти, чтобы снова уткнуться в теплое брюхо матери. Сергей съехал на обочину и остановился. Он не знал, как ее утешить, потому что прежде никогда не попадал в ситуации, когда нужно было утешать.
Мать родила Сергея уже в тридцать шесть лет. В семье он был не первым, но на момент рождения, ни брата, ни сестры у него как бы не было. Пьющую мать дважды лишали родительских прав, детей забрали в детские дома, что мать ничуть не смутило. Веселая жизнь была ей гораздо приятнее весной мороки по уходу за вечно орущими чадами. Галина, так звали мать Сергея, даже не знала, от кого родила детей. Старшенькая родилась со сросшейся с носом верхней губой. Увидев ее, Галина равнодушно буркнула «Уродка». Девочка, несмотря на прогнозы врачей, выжила и чувствовала себя относительно неплохо, несмотря на то, что от матери и ее бесконечно меняющихся сожителей ей то и дело доставалось на орехи. Дочь Галину не заботила, так же как и еще один ребенок, родившийся как-то вдруг. То, что Галина беременна, она обнаружила уже на пятом месяце, до этого ей и в голову не приходило, что очередной приходящий хахаль не только темной ночью вынесет из покосившейся избушки нехитрый скарб, но и оставит ей наследство в виде плакучего и капризного пацана. Советские законы быстро определили Галину в запойные алкоголики, отправили на лечение, а детей забрали в детский дом. Куда – Галина не знала, да и не интересовалась.
