– Хороша, – крякнул вдруг Захаров. – ну просто Скарлетт О’Хара.
Никакого сходства со Скарлетт Сергей не заметил, ну разве что глаза зеленые. Скарлетт была брюнеткой, Алиса – блондинкой, ничего общего с сыгравшей главную героиню всех времен и народов Вивьен Ли не было и в помине. Но слова шефа вдруг остро зацепили какую-то шестеренку в голове, которая до того покрывалась ржавчиной и паутиной. И шестеренка дрогнула и покачнулась, словно примериваясь перед тем, как начать равномерно вращаться, набирая и набирая темп.
Потом, сразу же после спектакля, была встреча в ресторане, куда Алиса прибыла со своим мужем, Владимиром Мержинским, годившемся ей в отцы. Сергей смирно сидел за соседним столиком, хмуро оглядывал зал и потягивал минералку. До него долетали обрывки фраз, приглушенный интимный смех зеленоглазой прелестницы, которая обращала на него столько же внимания, сколько на плохую копию статуи Давида. Шестеренка в голове жалобно поскрипывала, качаясь то вперед, то назад, словно не решаясь двинуться с места, порвав многолетнюю пыльную паутину.
А потом она уехала домой, вместе со своим начинающим лысеть мужем, глядевшим на молодую жену с нескрываемым обожанием. В гардеробе Сергей, опередив Мержинского, подал ей легкую и пушистую норковую шубку, а Алиса неожиданно тепло улыбнулась ему в ответ и прошептала «Спасибо», как будто знала его всю жизнь. Ее улыбка не была дежурной, глаза блистали как две зеленые звезды, и тогда Сергей понял, что она не такая, как все.
Она не была похожа на этих мерзких баб, жен и любовниц царей и царьков этой никчемной жизни, взлетавших вверх ракетами и бесследно тонувшими в темных водах. Эти лоснящиеся холеные, как породистые скакуны бабы, взлетали вместе со своими спутниками, тонули вместе с ними, иногда всплывая на новых островах с новыми царьками и царями. Те мерзкие бабы, жадные до власти, денег и жизненных благ, были еще хуже, чем их повелители. Они никогда не снисходили до Сергея и ему подобным, считая их на голову ниже.
Алиса была другой. Сергей узнал, что она из простой семьи, но это ни о чем не говорило. В среде, куда был вхож Захаров, не было аристократов. Все его партнеры были более-менее удачливыми людьми, наварившихся на развале советской империи. Они часто были не слишком хорошо образованы, напившись, демонстрировали свои наколки за разные сроки, а их спутницы жизни часто были им под стать. Бывшие профессионалки, разбогатевшие бухгалтерши, удачно кинувшие своих начальников, глупые девицы, едва закончившие школы, для которых и журнал «COOL» был слишком серьезной литературой. Но они вели себя так, будто мир принадлежал им, бабочкам-однодневкам, сгоравшим за одну ночь под ярким светом фонарей.
Алиса на них не походила ничуть. В ней было то, что назвали бы внутренним аристократизмом. Однажды, после приема в доме Мержинских, Сергей вошел на кухню, обнаружив там ловко перемывающую посуду домработницу и Алису, сменившую вечернее платье на джинсы, которая спокойно вытирала тарелки. Захаров и Мержинский заперлись в кабинете и намеревались проторчать там до полуночи. Алиса, вытиравшая тарелку посудным полотенцем, была столь же нереальна, как видение НЛО над ночным городом. Она вежливо и приветливо объяснила Сергею, как из дома пройти в гараж и даже проводила его, бросив посуду. Шестеренка медленно двинулась с места…
Потом она курила вместе с ним на лестнице, когда у Мержинского случился первый инсульт. Врачи колдовали над Владимиром в больнице, Захаров приехал навестить своего друга, а Алиса, нервно выхаживавшая по ступенькам перед больницей, вполне по человечески попросила у Сергея сигарету. После выписки Мержинского из больницы, Алиса мирно просидела вместе с Сергеем на кухне за чашкой кофе минут сорок и развлекала его беседой, хотя вполне могла бы оставить его одного. Сергей отвечал односложно по двум причинам. Во-первых, невероятно любезная Алиса, с осунувшимся лицом и лихорадочно блестевшими глазами совершенно не представляла, кто перед ней сидит. Она явно его не запомнила. Во-вторых, эти паршивые шестеренки в голове стали вертеться все быстрее и быстрее.
Сергей вдруг поймал себя на мысли, что теперь, снимая очередную вульгарную телку, он подсознательно выбирает тоненьких блондинок. Алиса Мержинская маячила перед ним недоступным идеалом. Он пару раз сходил на ее спектакли, и даже подарил цветы, после чего получил открытую и радостную улыбку, а потом уехал домой, где, зарывшись в подушки, приказал себе не быть идиотом. Когда Захаров вызвал его к себе и велел последить за вдовой Мержинского, Сергей почувствовал, как в голове загудело. Шестеренки вращались с воем, грозя слететь со своих насиженных мест, раздирая мозги и сердце в клочья.
И вот теперь она плакала в его машине, униженная, оскорбленная и напуганная, а он не знал, что ей сказать.
Она все никак не могла успокоиться. Сергей потянул Алису к себе, прижав к груди. Она всхлипывала, вцепившись в его рукав. А ему очень мешал рычаг переключения скоростей и подлокотник, мешавший вдавить в себя ее тоненькое тельце. Алиса выдыхала воздух с каким-то странным хриплым клокотанием, а он гладил ее по волосам, которые почему-то пахли яблоками и чем-то горячим. И, наверное, у него помутилось в голове, потому что он вдруг осознал, что целует ее в губы, и что она отвечает на его поцелуй. А потом в машине стало нестерпимо жарко и тесно. Его большое и мощное тело натыкалось на все углы, но он никак не мог выпустить ее из рук, потому что она могла ускользнуть как ночная фея. А в голове был восхитительный звон и пустота, и почему-то отпечаток ладони на запотевшем стекле из «Титаника» не казался ему детской выдумкой и пошлостью, потому что теперь температура в его машине была как в тропиках, влажной и жаркой. И даже потом, когда он, взорвавшись на пике, вывалился из машины, голый, запутавшись в спущенных штанах и трусах, он все никак не мог отдышаться и пережить эту тропическую жару с ароматом спелых яблок и чего-то горячего. Шестеренки сорвало с петель и они, расплескивая кровь и разрывая сосуды, рвались к выходу.
Сергею было страшно возвращаться в машину. Он боялся увидеть там ее, потому что не знал, какая она сейчас. Он простоял снаружи несколько минут, пока не услышал как открылась и хлопнула дверь автомобиля. Алиса подошла к нему со спины и обхватила руками.
– Может, мы все-таки поедем? – лукаво спросила она. – Или ты и дальше намерен выставлять на сквозняках самое драгоценное, что у тебя есть?
Осознав, что он стоит перед ней без штанов, Сергей покраснел, как школьник, и, путаясь в белье, натянул брюки.
– Ты не голодна? – спросил он, не глядя ей в лицо. Она разжала руки и обошла его, как пенек. Теперь она стояла прямо перед ним, но головы не поднимала.
– Да, – согласилась Алиса, – я бы поела. Со вчерашнего дня голодная.
До города они доехали в рекордные сроки. Алиса велела Сергею остановиться у магазина одежды и, написав на бумажке несколько ничего для него не значащих цифр, отправила его за покупками.
– Попросишь Наталью, – напутствовала она, – она там одна Наталья, скажешь, что от меня, купишь платье или что-нибудь еще. Я не могу в таком виде где-то есть. Наталья меня знает, она подберет что-нибудь приличное.
Переодевалась она в машине, на заднем сидении, спрятавшись от посторонних глаз за тонированными стеклами. Сергей с довольствием подглядывал за ней в зеркало. Алиса заметила это и усмехнулась. До ресторана они доехали уже почти в полном параде, правда Алиса не была накрашена, но ее это ничуть не портило.
В ресторане Сергей почему-то подумал, что это неземное существо должно питаться исключительно нектаром и капельками росы, но Алиса заказала отбивную. Она алчно поедала мясо, урча, как голодная кошка. Сергей вдруг подумал, что она похожа на кошку, зеленоглазую дикую кошку. Кошку – манул. Манул женского рода, дерзкую и опасную. Грозу птиц и грызунов, царапку с пушистыми лапами, мурчащую и воющую от злости и страха. Манящий манул, манул-западня.
– Почему ты так смотришь на меня? – вдруг спросила она, замерев.
– Не сморю я на тебя, – буркнул Сергей.
– Смотришь.
– Не смотрю.
– Тогда почему ты на меня не смотришь?
Ее голос был вкрадчивым и сладким, как взбитые сливки. В груди бухало и трепыхалось. В висках и штанах тоже бухало, от еле сдерживаемого желания.
Опасная кошка манул…
– Я отвезу тебя домой, – почти грубо сказал Сергей, подзывая официанта. Алиса посмотрела на него с недоумением и обидной, а потом, откинувшись на спинку стула, кивнула.
– Да, ты прав, Агата волнуется, да и Женька, наверное, места себе не находит…
Сергей бросил несколько смятых купюр на стол и потащил Алису к выходу. Он не мог понять, на что так разозлился на нее, а она, явно удивленная переменой в его настроении, тем не менее, не пыталась его расспрашивать. В гробовом молчании они пересекли расстояние от ресторана до дома Агаты. Завидев свет фар, старушка выскочила из дома и побежала к калитке. Следом за ней, запинаясь о собственные ноги, бежала Женя. Сергей остановил машину и погасил фары. Алиса сидела в машине, не сделав даже попытки выйти. Сергей, припарковавшись в неудобном месте, чертыхаясь и обдирая спину о колючие кусты, обошел машину и открыл Алисе дверь.
