Дислокация и диспозиция были давно разработаны. Получилось всё до банального просто. Постучался к рэкетирам наш человек – грузчик, на которого они усиленно орали при разгрузке продукции и не давали выпить в таком количестве, в каком требовал его погрузочно–разгрузочный организм. Следом за мужиком ворвались мои бойцы, причём большая половина из них бодро протопала по натруженной спине сбитого с ног в пылу атаки работника мешка и телеги. Матерился он почище своего заводского коллеги.
Как мы и рассчитывали, в помещении находилось около дюжины противников, из них треть оказалась русскими. Славян били особенно жестоко – не хрен против своих одти. Сопротивления они почти не оказали, так как были деморализованы неожиданностью нападения. Чтобы разрядиться и сбросить стресс достал пистолет, отнятый в своём доме у рэкети–ров и бахнул два раза в стену.
После выстрелов с шумом ворвались менты. За секунду до этого бедный грузчик решил явить ноги, но в дверях его вновь сбили и повторили процедуру. На этот раз он не матерился, а просто орал на одной ноте… Но ноту выбрал погромче милицейской сирены. Мои, как учили, сразу подняли лапы. Довольный подполковник попал в свою стихию.
— Кто свидетели вымогательства?
Свидетели тут же нашлись.
«Ишь, как расцвёл и лыбу отшарил до макушки», – разглядывал милицейское начальство.
— Мафиозов в машины! – радостно командовал он.
Свидетелей подполковнику показалось мало – вдруг потом кто откажется, и он пошёл по рынку разыскивать других. К моему удивлению, нашёл предостаточно – люди уже поняли, что власть меняется и в чьи паруса надо дуть. Самыми ярыми свидетелями были те, у которых взяли хотя бы луковицу.
— Я её выращивала, воду таскала, а этим отдай, – особенно возмущалась одна тётка.
Немного послушав, пошёл узнать, как обстоит дело с машинами. Карманы у рэкетиров облазили до милиции, права изъяли, ключи тоже. Где ставят тачки, мы знали. Так что и здесь всё было по высшему разряду. Сел на свой драндулет и поехал на другой рынок.
Там тоже всё оказалось о'кей. Операция удалась на все сто.
В бою взяли восемь машин. Перебить номера и перекрасить кузова оказалось делом двух дней, и три дня потратил на оформление липовых документов. На месте продавать не решился, и тачки погнали в ближайшие города. На вырученные деньги там же приобрели пять вишнёвых «девяток». Одну взял себе, другую отдал Пашке, а на остальные, включая и наши с ним бывшие «Жигули», посадил двадцать бойцов.
— С торговлей завязывайте, – сказал им, – теперь ваша обязанность – охранные функции. А прежде чем охранять, следует найти объект охраны, – задурил им головы.
Но я знал, чего хотел… Один из четверых кавказцев, что ворвались в мой дом, теперь работал на меня. Жизнь и деньги – важнее национальности! Он то и поведал, какие магазины обложили данью его друзья. Весь рынок я отбить не сумел, но теперь к работникам кооператива «32» никто не подходил и некоторые продавцы платили нам – мы брали меньше. Вместо выбывших на новое место работы братанов смело принял женщин, их же матерей и сестёр, чтоб ребята знали, кого охраняют. Двум бригадирам на самых раздолбанных машинах, бывшей моей и Пашкиной, поручил «пасти» два магазина, которые платили кавказским рэкетирам.
— Запоминайте, а лучше записывайте, в какое время они приезжают, сколько их, на каких тачках, их номера и где оставляют. Когда будете готовы, сообщите.
Валерий усиленно организовывал свою партию.
Пропаганду начал с моих бойцов и партийный билет номер один получил Заев. Все десантники стали «русскими витязями».
Я вступать в организацию не спешил, так как ставил целью не политику, а бизнес.
Татьяна отнеслась к его партии резко отрицательно, ей были ближе космополитические идеи – все люди братья.
Как‑то нашёл время и поприсутствовал на их собрании.
Философ умел зажечь сердца. Бойцы внимали ему с интересом.
— Мы стоим за Святую Русь и должны гордиться, что являемся черносотенцами и патриотами. На Руси «чёрной сотней» называли податное посадское население, простых русских людей. Нижегородская чёрная сотня, собравшаяся вокруг Минина и Пожарского, спасла Москву и всю Россию От поляков и русских изменников… Мы же спасём Россию от жидомассонов и чёрных…
— Спасё–ё-ём! – орали бойцы.
— За Бога! Народ! и Отечество! – выбрасывал руку вверх Философ.
Собрание с жаром вторило ему.
— Да здравствует русский шовинизм и российская великодержавность!!!
«Нет, в офисе следует сборища запретить, а то вложит кто‑нибудь из либеральных соседей. Патриотизм сейчас не в чести, и зовётся национализмом».
Телевизор глядел редко. Некогда и неинтересно.
Половину эфирного времени занимала грызня за власть парламента во главе с Хасбулатовым и президента.
Готовился референдум по вопросу доверия Ельцину. На всех столбах висели плакаты с нужной президенту точкой зрения: «Да, Да, Нет, Да».
На референдуме большинство населения проголосовало за Ельцина, в том числе и мы с женой.
«А то затюкал его Хасбулатов».
Речи оппозиции о коротких отношениях Бориса Николаевича с зелёным змием пропускал мимо ушей.
«На себя бы поглядели», – любовался в зеркале своим отражением.
В тон вишнёвым «Жигулям» мы с Пашкой приобрели малиновые пиджаки и коротко подстриглись. Жена терпеть не могла мой новый облик.
— Ну, они хоть молодёжь, – критиковала импозантный прикид, – а тебе летом тридцать один год будет.
— Это что, старость, что ли? – уходил по своим делам.
Денис увлёкся марками, пластмассовыми индейцами и динозаврами. Специально заказал в Москве красочный, необъятных размеров фолиант с картинками вымерших ящеров.
— У меня к тебе одна просьба, сынок – прячь сию книжонку подальше от мамы…
«А то вдруг старое вспомянет и по башке надумает дать…»
В апреле полностью расплатился с банком. Благодаря инфляции сделал это легко.
«Надо приклеивать пейсы, брать скрипку и занимать ещё», — ставил перед собой цель.
Наконец‑то мои десантники довели слежку до логического конца и доложили её результаты. Кроме рэкета наши «друзья» занимались еще и наркотой.
«Во гады! Русских ребят травят!» – подогревал в себе праведный гнев.
Перед акцией, как всегда, на меня накатила волна неуверенности. Что это страх, скрывал даже от себя.
«Надо опытного человека подыскивать. Офицера бывшего, а то мы с Пашкой в этих делах дилетанты».
Собрал в офисе ребят с двух «девяток».
— Мужики! Будем отбивать магазины, дело для нас известное, а разживёмся машинами – нам ещё лучше.
«Господи! До чего я докатился», – иногда просыпалась совесть.
Акцией решил руководить лично. Заева назначил заместителем. Одному из своих бойцов велел купить «дури» и положил в карман два спичечных коробка с травкой.
К магазину подъехали вечером на трех машинах. Две поставили напротив, у соседнего дома, нашу с Пашкой тачку отогнали подальше, чтоб не светилась. Перед делом решили перекурить и успокоиться – не каждый день такие мероприятия проводим. Кто‑то из ребят громко хлопнул дверцей, и я вздрогнул, быстро оглянувшись, не заметил ли кто.
«Хоть бы всё прошло нормально!» – незаметно перекрестил грудь.
— Наши жёны – ружья заряжённы, – дурачась, затянул Пашка.
— Тише, тише, – сквозь смех кто‑то стал урезонивать его.
Немного отпустило.
— Заев, остаёшься здесь, – распорядился я, – а трое – за мной. Станем директрису обрабатывать…
Здравствуйте! – вошёл в кабинет заведующей.
Ребят оставил в торговом зале.
За столом сидела и играла золотой цепочкой с крестиком уверенная в себе пятидесятилетняя дама. Пять золотых колец насчитал на её пальцах.
«Явно не последнее отдаёт», – сделал вывод.
— У меня есть информация, что скоро к вам прибудут за данью.
— Что вы выдумываете?.. – вскинулась она. – Предъявите документы!
— Вот моя ксива, мадам, – вытащил газовый пистолет.
«Вряд ли она отличит от настоящего».
— Звонить ещё рано! – прижал рукой телефонную трубку и двадцать минут вёл с ней переговоры.
— Хозяин! Приехали! – влетел в кабинет один из наших.
Кто придумал так обращаться ко мне, не знаю, но мне нравилось. В окно увидел вишнёвую «девятку».
«Моду взяли, козлы. Не могли на «Мерсе» приехать», – вышел на невысокое бетонное крыльцо.
Двое рэкетиров остались в машине, двое небритых, крепких кавказцев пошли в мою сторону.
«Четверо всего, знал бы и не волновался…»
— Слющай, молодой, дай пройдем, да?
Нежно улыбнувшись, отошёл от двери. В вестибюле их уже ждали…
— Нате травки коробочку, в карманы зверям насыпьте, – приказал своим.
Тем временем четверо ребят с двух сторон подошли к машине и, одновременно распахнув дверцы, выдернули сидящих и положили на землю. К затылкам приставили газовые пистолеты. Со стороны выглядело просто великолепно. Лаврушники, скорее всего, думали, что их повязали менты, так как мои бойцы действовали согласно уставу – вначале, для острастки, врезали по рёбрам, затем обыскали и, нарушив милицейский этикет, который сейчас особо не соблюдался, подсыпали наркоту.
