— Давайте клубничное, — согласился мой гость. — Мне оно нравится.
— Могу вам банку клубничного подарить, — обрадовалась я, потому что сама его не очень любила — оно получалось слишком пресным.
За чаем Чудак интересовался сельскохозяйственными премудростями, а также тем, как я одна справляюсь с хозяйством. Я с удовольствием рассказывала — мне хорошо жилось одной. Конечно, не всегда хорошо, но скучать было некогда. Мне никто не помогал, зато никто и не руководил. Никаких упреков. Все заслуги — мои. Ошиблась — тоже сама виновата.
Наверное, я увлеклась рассказом и слушала только себя, потому что вздрогнула, когда он неожиданно спросил:
— Скажите, а сколько вам лет?
— Девяносто восемь. Скоро будет девяносто девять, — быстро ответила я, стараясь скрыть разочарование. Хорошо еще, что не спросил о моих доходах!
Я думала, что Чудак хотя бы из вежливости как-то прореагирует, но он промолчал.
Гамме передалось мое недовольство последним вопросом, и она зарычала, что бывает крайне редко. Гамма очень миролюбивая собака. Однако Чудак не знал об этом и поспешил откланяться.
Я не возражала.
А ночью мне приснился Брюнет. Он удалялся от меня, почему-то спиной вперед и не отводя взгляда от моего лица, потом поманил меня рукой и растворился, так и не сказав ни слова.
Проснувшись, я поняла, что надо принимать меры. Мне часто снились сны, которые могли стать вещими, если не предотвратить этого. Например, я знала, если во сне кто-то проявлял ко мне слишком нежные чувства, нужно быть начеку: так скоро произойдет и в жизни. И если этот кто-то мне не нравился, надо было быстрее продемонстрировать ему свою антипатию, пока ему не пришло в голову повторить мой сон наяву. А если нравился — тогда все в порядке, нужно только подождать.
Если кто-то во сне устраивал мне скандал, это означало, что и в жизни он почему-то плохо ко мне относится. Да, это я неоднократно проверяла.
И вот теперь — Брюнет.
Конечно, я ни на что и не надеялась, убеждая себя, что если он женат — то никогда не разведется, а если до сих пор холостой — то кому он такой нужен. Но глаза… Глаза существовали отдельно от Брюнета, а мой разум — отдельно от интуиции. Разум толкал меня к действиям, а интуиция говорила: «Нет, дорогая, это не для тебя. Ничего хорошего тебя здесь не ждет».
Мне захотелось обсудить эту ситуацию с Ириной, поэтому я поехала к ней, оставив собаку дома. Раньше я всегда возила Гамму с собой, но теперь в машине ее стало укачивать.
У калитки я увидела Петю. Он красил забор.
— Петь, где мама?
— Мама дома лежит, — сообщил Петя и, взмахнув кистью по направлению к крыльцу, забрызгал грядку с огурцами ядовито-зеленой краской.
Петя обещал вырасти гениальным художником, его работами уже несколько лет восхищались все вокруг, но, как известно, иногда художественное восприятие не оставляет места логическому мышлению. Я не всегда могла решить, кто кого неправильно понял: я — его или он — меня, поэтому предпочитала задавать вопросы Лере, проявлявшей несомненные математические способности. Однако оказалось, что Петя прав, Ирина действительно лежала, а мокрое полотенце на ее голове очень напоминало повязку. Я бросилась к ней.
— Иринка, что случилось? Или просто голова болит?
— Не просто, а так болит, что я сейчас умру. Этот ненормальный меня в могилу сведет, — простонала она.
— Валерка? Что еще он купил?
— Он не купил! Он продал! Компьютер продал!
— Не расстраивайся, — посоветовала я. — Может, теперь он сено для козы купит.
— Он его дешевле продал. Попросили его, видите ли! — Ирина поправила полотенце на голове и продолжила более спокойно: — Дети даже на компьютере поиграть не успели.
Она немного помолчала, затем улыбнулась с авантюрным блеском в глазах и сказала совсем другим тоном:
— Я ему отомщу!
У меня появилось смутное ощущение, что она рассчитывает на мою помощь, но я пока не понимала, в чем именно. На всякий случай спросила:
— Хочешь, я тебе помогу?
— Чем ты можешь мне помочь?.. — вздохнула Ирина с притворным смирением, однако я уловила в ее глазах оттенок заинтересованности, и у меня появилась одна идея.
— Лучше выпьем кофе с коньяком, — продолжала подруга. — Там как раз на одну рюмку осталось.
Пока я варила кофе, моя идея приняла конкретную форму. За это время Ирина поднялась с кровати, повесила мокрое полотенце на крючок и достала чашки. Я налила в них кофе, положила себе сахар, размешала его и произнесла:
— Я знаю, чем могу помочь.
Ирина внимательно на меня посмотрела. Я попробовала кофе и сказала:
— Сначала пей коньяк. Так. Теперь слушай. Я тебя кое с кем познакомлю. Высокий, представительный, в меру симпатичный, любит детей и животных.
— А женщин?
— Не знаю, в отношении меня это качество не проявляется. Жена у него брюнетка, — подумав, добавила я, — постарше тебя и потолще. Приезжает на выходные…
— Как Валерка, — закончила мою фразу Ирина. — Все понятно. А как его зовут?
— Зовут Митя. Против такой роковой брюнетки, как ты, — я выразительно посмотрела на подругу, — он не устоит. Уж поверь!
— Да мне многого не надо — только отомстить, — не очень уверенно отозвалась она. Но по ее глазам я поняла: зерно моей идеи упало на плодородную почву. И скоро начнет прорастать.
Допив кофе, мы вышли на крыльцо.
Петя исчез, а к свежеокрашенному штакетнику подошла Гроза и прислонилась левым боком. Я бросилась к ней.
На полпути меня догнала Ирина, схватила за руку и потащила назад к дому. В ответ на мой изумленный взгляд она приложила палец к губам, потом прошептала:
— Подождем Петю. Пусть увидит результаты своей деятельности.
Петя появился минут через пятнадцать, размахивая кистью и что-то напевая. Гроза все еще подпирала забор.
Мы с Ириной сидели на крыльце и ждали.
Поглощенный своими мыслями, Петя козу не заметил, окунул кисть в банку с краской и продолжил работу. Но Гроза любила обращать на себя внимание.
— Ме-е-е, — услышали мы.
Петя поднял голову и, наконец, обнаружил необычное приложение к забору.
— Ой, — испугался он, — ты зачем сюда пришла? Уходи.
— Ме-е-е-е-е.
Петя оглянулся на раскрытое окно, но на крыльцо не посмотрел и, не увидев нас, подошел к козе ближе.
— Иди, иди отсюда, — зашипел он, махнув кистью в сторону козы.
Гроза не двинулась с места.
Он ткнул ее в бок — бесполезно. Потянул за рога — никаких результатов.
В этот момент в калитку с улицы влетела Лера, подбежала к Пете и уставилась на козу. Следом за Лерой прибежал Денис.
— Ме-е-е, — обратилась к ним Гроза и топнула ногой.
Лера подошла к козе, подергала ее за шерсть и закричала:
— Мама, мама, Гроза приклеилась!
Мы вскочили и помчались на помощь, забыв о воспитательных целях. Оказалось, что эксперимент зашел слишком далеко.
«Вот наказание», — причитала Ирина, пытаясь оторвать козу от забора. Петя в растерянности молча стоял рядом, Лера помогала маме советами, а младший Денис просто бегал вокруг. Коза периодически издавала: «Ме-е-е».
— Будешь мекать — съедим, — не выдержала Ирина.
Наконец Гроза отклеилась и пошла к своему сараю, оставив на заборе клочки белой шерсти. Забор, — в свою очередь, поделился с ней неровными зелеными полосами.
— Что делать будем? — грозно спросила своих детей моя подруга. — Я с ней, с такой, на улицу не выйду.
— Надо ее вымыть, — тут же ответила Лера.
— Да, растворителем для краски, — добавил Петя.
— Прислонить к забору другим боком, — предложила я. — Станет симметричной, и все.
Коза выглядела немного экстравагантно, но вполне симпатично. По-моему, зеленый цвет ей шел, хотя, конечно, в окраске животных он встречался нечасто.
— Вот здорово! У нас будет зебра! Будет зебра! — повторял Денис, прыгая на одной ножке.
— Дениска, перестань, — прикрикнула Ирина. — А мыть кто будет? Ах, папа?! Папа приедет только в пятницу.
Денис удрал на улицу и молча смотрел на нас из-за калитки.
— Есть еще один способ, — сказала я, — срезать зеленую шерсть с левого бока. Тоже будет полосатой, но не так заметно.
— Можно ее чем-нибудь накрыть, — заявила Лера.
— Седлом, — предложил Петя.
— Не седлом, а попоной, — поправила Ирина. — Если Лера ее сошьет.
— Ей жарко будет, — возразила Лера.
Мы обсудили еще несколько идей, но в итоге победила лень, и все оставили как есть. Забор — лохматым, козу — полосатой.
На следующий день Ирина разыскала меня среди грядок. Я собиралась удобрять капусту, для чего заливала «нитрофоску» кипятком, но та все равно никак не хотела растворяться.
— Что это за капуста такая? — заинтересовалась подруга, глядя на корзинки зеленых бутонов. — Цветная заболела?
