— А сам ты где будешь? — спросил Мальчонка.
— Здесь, — ответил я. — Мой старик взял с меня слово, что я безвылазно просижу здесь весь день, так как у него, возможно, будет для меня какое-то дело. По-моему, это все чушь — отец просто хочет убрать меня подальше до тех пор, пока Колуччи не исчезнет. И все же я на всякий случай останусь здесь и буду ждать сообщений от вас.
Увидев, как у Прыгуна нервно задрожали веки, я снял его с крючка.
— Прыгун, ты остаешься со мной. Будем охранять цитадель.
— Х-хорошо, Винни, — с заметным облегчением сказал Прыгун.
— Что нам делать, когда мы узнаем, где Колуччи? — спросил Бенни.
— Ничего. Просто сообщите мне.
— И?.. — спросил Рыжий.
— И сегодня вечером мы нанесем ему визит.
Улыбнувшись, Рыжий раскрыл лезвие ножа.
— Ого, — сказал Порошок, — давай это обсудим.
— Обсуждай, — предложил я.
— Я понимаю, что ты чувствуешь, — начал Порошок, — но твой старик приказал нам ничего не делать. Мы еще никогда не шли против старших!
— Знаю, — сказал я.
— Если мы сделаем хоть шаг, твой отец будет взбешен, — подхватил Луи.
— Что ты ему скажешь? — спросил Бенни.
— Ничего, — ответил я. — Я займусь всем сам. В конечном счете, это мое личное дело.
Поскольку я уже поделился с Мальчонкой своими планами, он до сих пор молчал, однако сейчас дело приняло новый оборот.
— Личное? — спросил Мальчонка. — Черт побери, что ты хочешь сказать?
— Я буду действовать в одиночку, — объяснил я. — Я не хочу вмешивать вас.
— Так несправедливо, — настаивал Мальчонка.
— Я так хочу, — твердо произнес я.
Мальчонка крикнул:
— Винни, черт возьми, ты!..
— Я так хочу! — рявкнул в ответ я. Впервые за весь разговор я повысил голос.
Ребята молча смотрели на меня. До сих пор нам еще не приходилось делать ничего подобного. Впервые с тех пор, как мы собрались вместе, нам предстояло пойти против старших, впервые я собирался делать что-то в одиночку, — и впервые речь зашла об убийстве.
Погребальная контора «Ренальди» в Куинсе была хорошо известна как отправная точка для последнего путешествия членов мафии в мраморные апартаменты. Именно здесь Джи-джи Петроне предстояло последний раз выйти на сцену перед тем, как отправиться на кладбище Святого Иоанна, излюбленную усыпальницу мафии. Альдо Мари, владелец конторы, занимался похоронным делом еще со времен «войны Кастелламмарезе» и других, менее кровавых столкновений. За долгие годы клиенты нередко обращались к Альдо с самыми странными просьбами, и он всегда был готов их удовлетворить. Поэтому когда Фрэнк Костелло попросил его нарядить своих сотрудников в комбинезоны и забрать тело, закатанное в ковер, Альдо не придал этому никакого значения. И когда Недотрога потребовал произвести вскрытие, Альдо с радостью предложил ему услуги ушедшего на пенсию коронера. Вскрытие показало, что Джи-джи действительно скончался от сердечного приступа, вследствие естественных причин, однако Недотрога не был удовлетворен результатами. Он ушел, бормоча в негодовании:
— Да, но только естественные причины были следствием разговора и этого ублюдка Костелло!
В четверг днем улица перед погребальной конторой «Ренальди» была запружена. На протяжении двух кварталов вся проезжая часть была заставлена лимузинами и машинами попроще, а между ними толпились сотни любопытных зевак. Сотрудники правоохранительных органов фотографировали происходящее из бросающихся в глаза машин, которые по идее не должны были привлекать к себе внимание, а зеваки торопились щелкнуть на свои «Кодаки» любимых героев мафии. Самым нелепым был здесь экскурсионный автобус с группой членов «Хадассы»,[41] застрявший в самой середине пробки. Туристки направлялись на Бродвей, однако эта маленькая задержка дала им возможность посмотреть гораздо более увлекательный спектакль, чем тот, который ждал их в театре. В целом происходящее напоминало огромный цирк, в сравнении с которым зрелище в знаменитом «Барнум и Бейли» показалось бы деревенским карнавалом.
В траурном зале конторы представители всех пяти нью-йоркских Семей в черных костюмах проходили цепочкой мимо гроба, чтобы отдать дань покойному и проверить расположение венков — чем ближе к гробу, тем больше уважения к человеку, его приславшему. Всего венков было больше сотни, перетянутых черными ленточками и установленных на ступенях, которые поднимались за гробом. Это изобилие цветов высилось до самого потолка. От невыносимого аромата кружилась голова.
Бо Барбера подвез моего отца до конторы «Ренальди». Отец вошел в траурный зал и остановился в дверях, оглядывая происходящее. Было очевидно, что все капо появятся только перед самым началом похорон, однако их заместители уже были здесь, представляя все Семьи, — все, за исключением Семьи Маньяно. Анастасии не было, потому что Костелло не хотел раскрывать то, что он вернулся из Италии. Неожиданное возвращение Анастасии, совпавшее по времени с внезапной смертью Петроне, только усугубит ситуацию.
Мой отец выразил соболезнования облаченной в траур миссис Петроне, затем заметил Дженовезе, который представлял Костелло. Дженовезе занял место в цепочке тех, кто проходил перед гробом, и отец пристроился за ним. Дженовезе обернулся, и они с отцом встретились взглядами, но Дженовезе тотчас же отвел глаза. У него не было желания начинать разговор. А у моего отца было. Он хотел выяснить настроение Дженовезе.
— Прими мои соболезнования по поводу твоей потери, — сочувственным тоном промолвил отец.
— Потери? — вопросительно поднял брови Дженовезе.
— Ты лишился близкого друга.
— Делового партнера.
— А… значит, меня неправильно информировали.
— Вот как? И о чем же?
— О ваших отношениях.
— И какими же ты их считал?
— Более заговорщическими.
Дженовезе резко дернул головой, оборачиваясь. Его глаза стали ледяными, и он бросил театральным шепотом:
— Берегись, Веста. Дружба с Анастасией не защитит тебя от всего на свете.
Отвернувшись, Дженовезе шагнул к гробу и преклонил колено. Беззвучно прошептав непременную молитву, он перекрестился и поспешил прочь. Отец получил желаемый ответ: Дженовезе на взводе, его реакция была чрезмерной. Он не только вышел из себя при упоминании о заговоре, но и в следующей фразе упомянул Анастасию. Отец решил, что это следствие чувства вины. Приблизившись к гробу, он повторил действия Дженовезе, затем также направился к выходу. Отец успел заметить плотную группу людей, обступивших Недотрогу Грилло и Карло Риччи. Они стояли в алькове в глубине зала, и к ним подошел Дженовезе. Отец решил, Дженовезе взбешен тем, что неожиданная смерть Петроне расстроила его планы. Он заговорил со своими знакомыми, краем глаза наблюдая за тем, как Дженовезе взял Грилло за локоть и отвел его в сторону.
Отец оказался прав относительно того, что Дженовезе взбешен. Но он ошибался, полагая, что планы Дженовезе расстроены. Их просто пришлось пересмотреть в связи с изменившейся ситуацией.
Процедура опознания в полицейском участке началась в половине четвертого. Бенни и Рыжий дежурили в «Бьюике», Мальчонка и Порошок устроились в «Форде», а Луи прогуливался по улице. Все они не доехали до здания участка примерно квартал, так как понимали, что Анджело узнает их машины. В пятнадцать минут пятого температура воздуха в тени достигала девяноста двух градусов, монахинь все еще не было, и все выглядели так, словно только что вышли из душа.
Бенни в отчаянии хлопнул ладонями по рулевому колесу «Бьюика».
— Проклятье, до чего же жарко! Ну, где они, черт побери?
Рыжий, как всегда, оставался невозмутимым. Острогав спичку, он спросил:
— У тебя что, свиданка назначена?
— Не-ет, — язвительно протянул Бенни. — Просто мне надоело вариться здесь!
Десять минут спустя к Центральному южному участку подкатил полицейский автобус, который привез шестерых «бдительных» монахинь, как окрестила их бульварная пресса. Когда монахини вышли из автобуса, замигали фотовспышки. К ним бросились журналисты, выкрикивая вопросу, но следователи Сассо и Бернс быстро провели монахинь в здание. Казалось, те наслаждались непривычным вниманием и улыбались в объективы фотоаппаратов, однако не сказали ни слова.
Вытерев лоб, Бенни покачал головой.
— Только посмотри на них. Как они переносят жару, одетые во все черное?
— Наверное, это родственницы Луи, — усмехнулся Рыжий.
— Нет, — покачал головой Бенни. — Среди человеческих существ у Луи нет родственников. Он игуана.
— Что?
— Игуана — это такая ящерица с Галапагосов.
— Ты надо мной издеваешься?
— Нет, приятель, есть такие острова. Их открыл один чувак по фамилии Дарвин.
