Кляня себя за малодушие, я приоткрыла дверь трюма и, едва не споткнувшись о комингс, все-таки вошла.
Ничего не изменилось с моего первого прихода сюда. Первого и последнего. Так же горела красная аварийная лампочка, вот только тел было больше: они лежали в один ряд: Андрей, Муха и Клио посередине. Максу нельзя отказать в чудовищной галантности: он обложил мертвую даму мертвыми валетами. По странной иронии судьбы Муха лежал в том же положении, в котором я нашла его – на боку. Его остекленевшая от холода голова покоилась на плече Клио. Только Клио была одета. Голого Андрея перенесли сюда и так и оставили. Уже потом их будут одевать, потом, когда все кончится… Если кончится… Тела были прикрыты твердым, как кусок железа, брезентом. Красный неяркий свет делал их еще более мертвыми… Абсолютное воплощение смерти. Стараясь не смотреть на лица убитых, едва сдерживая тошноту, я обыскала карманы Клио.
Ничего. Что и требовалось доказать.
Можно уходить, Ева. Твоя совесть чиста.
Впрочем, я была почти уверена в таком исходе дела. И все равно почувствовала легкий укол разочарования. Должно быть, записка утеряна для меня навсегда, и придется искать другие пути. Завтра, нет, уже сегодня Антон расскажет обо всем Максу (странно, что он до сих пор не сделал этого); он прав – одна голова хорошо, а две лучше…
А сейчас нужно уходить отсюда, иначе холод проберет тебя до костей…
Я уже взялась было за ручку двери, когда какой-то глухой звук в самой глубине трюма остановил меня. Живые звуки здесь, в этом холоде, – это было, по меньшей мере, необычно. Наплевав на свой страх и желание поскорей уйти отсюда, я двинулась на звук, проклиная свое любопытство. Когда я добралась до источника в самом дальнем, почти неосвещенном углу, то едва не сплюнула себе под ноги от досады.
Чертова коробка.
Она упала с самого верха тяжелой коробочной пирамиды, на ходу снесла еще несколько и ударилась об пол, – и именно этот звук испугал меня. Я повернулась, чтобы уйти, но вдруг под одной из нижних, снесенных коробок заметила такое, что чуть не закричала от ужаса. Под коробками явно просматривался кончик ботинка. Плохо соображая, что делаю, я принялась сбрасывать коробки, которые валились на пол с угрожающим стуком: весь трюм был уже набит этим стуком до отказа. Но когда я добралась до самого основания пирамиды…
Когда я добралась до самого основания пирамиды, то увидела еще одно тело.
Это был Лаккай.
Замерзший Лаккай с черным от крови животом.
Я упала перед ним на колени и несколько минут не могла пошевелиться. А потом достала из кармана зажигалку – света тусклой лампочки, мерцающей где-то на другом конце вселенной, не хватало – и поднесла ее к телу. На лице Лаккая застыло выражение удивленного ужаса. Может быть, именно об этом выражении и говорил Макс…
Макс… Макс…
Рубаха на груди Лаккая была расстегнута, я поднесла к ней зажигалку…. и увидела то, что так долго, так безнадежно искала.
Татуировка, обрамляющая большое родимое пятно. Черепаха!
Татуировка оказалась именно такой, какой я ее себе и представляла. Представляла сотни раз, и вот наконец увидела… Трюм поплыл у меня перед глазами. Я не понимала ничего. Маньяк, который убил свою последнюю жертву только сегодня ночью, – маньяк сам был мертв уже несколько дней. Но мертвый не может убивать. Значит… Значит, кто-то другой… Как сказал тогда Андрей в кают-компании – “под шумок”. Списать на другого свои преступления – блестящая идея. Но тогда…
Тогда чья это идея?
Кажется, я сказала это вслух.
И тотчас же услышала редкие медленные аплодисменты, эхом прокатившиеся по трюму. Замирая от безотчетного ужаса, я повернула голову.
Передо мной стоял Макс.
Макс в своей любимой черной майке. Он смотрел на меня и ласково улыбался. Даже шрам на щеке улыбался мне.
– Вот ты и нашла своего серийного убийцу, Ева, – сказал Макс. – Ты так хотела найти его. И ты его нашла. Ты раскрыла преступление… Что еще нужно для полного счастья?
– Макс…
– Теперь ты можешь быть удовлетворена. На некоторое время. Очень короткое. – Макс довел свою улыбку до совершенства. До абсурда. – Очень короткое. Уверяю тебя.
– Макс… Я не понимаю ..
– Ну… Девочка. Что за игры? Все ты прекрасно понимаешь.
Теперь все становилось на свои места. Макс нашел папку, когда провожал меня в каюту в тот вечер… Он остался возле двери и подождал, пока я вырублюсь. Может быть, он и не искал ее, скорее всего не искал – просто рылся в вещах… А когда она попала в его руки… Он пошел тем же путем, что и я. Вычислить маньяка в душе, куда ходят мыться хотя бы раз в день, не составило труда… Или был какой-то иной путь?.. Теперь уже все равно, меня ничего не спасет. Но почему он убил их всех – именно этих людей… С Мухой все более или менее ясно, он – визитная карточка маньяка, он – прямой след… Но все остальные… Я больше никогда не получу ответа ни на какие вопросы…. Я никогда не войду в дом, который построит для меня Антон, я никогда не буду носить его фамилию, и детей у нас не будет никогда… Я потеряла его, даже не успев толком найти.. Бедный Антон, он так расстроится, когда проснется…
– Зачем вы сделали это. Макс?
– Скажем так, из соображений высшей целесообразности.
– Вы… Вы намерены продолжать?
– Ну, у меня в запасе еще неделя. Посмотрим. Сегодняшней жертвой, например, будешь ты. Исчезнешь так же, как и этот тип. Лаккай. Мерзость… Но никогда не думал, что и кровавые маньяки умирают так же, как и все остальные… Даже еще незаметнее. Считай, что сделал богоугодное дело.
Господи, почему он гак страшно улыбается?
– Зачем вы убили их. Макс? Это бессмысленное убийство.
– Убийство никогда не бывает бессмысленным. Это первое, что ты скажешь Господу Богу, когда перед ним предстанешь. Очень скоро, заметь. И передашь привет от меня. Думаю, что мы с ним никогда не увидимся.
– Зачем вы убили их?
– А кто тебе сказал, что я хотел убить именно их? Это шестерки в колоде. До тузов я еще не добрался.
Теперь все становилось на свои места. Он может убить всех по очереди и списать все на сумасшедший корабль. Или на маньяка. В зависимости от того, какой версии он будет придерживаться. А главная дичь, ради которой и затеяна вся охота, – главная дичь еще жива. Теперь я знаю схему, но уже никому не смогу о ней сообщить…
– Вы убьете того, кого действительно хотите убить, а потом спрячете главное убийство в ряду всех остальных, как птицу среди птиц… Или как кошку среди кошек… Или как…
– Как тюленя среди тюленей, – смеясь, закончил он. – Умная девочка. Я подумаю над этим. Жаль, что приходится так расставаться. Ты мне нравилась. Устойчивая психика. И с нервами в порядке.
– Куда делся экипаж? – спросила я только для того, чтобы немного потянуть время. Я увидела на полу то, что не спасало меня. Не спасало, но давало призрачный шанс на спасение.
– Ты бы очень удивилась, если бы узнала, куда он делся. И восхитилась красотой замысла. Жаль, что такая хорошая идея гикнется, не развившись…
– И все-таки…
– Не скажу. Поломаешь над этим голову в райских кущах. Будет чем заняться. У тебя впереди целая вечность. – Ему нравилось пугать меня. Интересно, на сколько его хватит?
Его хватило ненадолго.
– Ладно, что-то я с тобой здесь забазарился. Пора и честь знать. У меня еще уйма дел до утра. Не люблю я шума, но ведь ты от ножа помирать не пожелаешь. Будешь сопротивляться.
– А вы попробуйте, – обмирая от страха, сказала я.
– И пробовать не буду. Не люблю такие эксперименты…
Он вытащил из-за пазухи пистолет, снял предохранитель и передернул затвор. Теперь нужно попытаться, Ева, попытаться, девочка, хотя бы попытаться… Я ударила носком ботинка ближайшую ко мне коробку, упала на пол и молниеносно подхватила с пола “мартышку” – длинную железную рогатину для закручивания вентилей. Макс стоял не так далеко от меня, но среагировал мгновенно. Прогремел выстрел…
Он промахнулся. Я осталась жива. И доли секунды хватило на то, чтобы с силой ударить его “мартышкой” в живот. Такого поворота он не ожидал. Макс согнулся пополам и выронил пистолет. Но и я упустила свой шанс, я не дотянулась до оружия. Теперь все…
Конец.
Я могу сопротивляться, я хорошо помню приемы, которым учили меня когда-то… Но он боец, демон припортовых кабаков, он сильнее меня и в два раза тяжелее… Я не продержусь долго, не продержусь, не продержусь… Мы с Максом сцепились, как две бойцовые собаки, мы катались по ледяному полу и хрипели… Я чувствовала, как уходят силы, еще несколько минут, и он окончательно одолеет меня… Я больше не могу… Пусть все кончится сразу.
Пусть.
Я отпустила Макса и вдруг почувствовала страшное облегчение. Чувство облегчения не исчезло даже тогда, когда ледяные пальцы Макса сомкнулись на моей шее.
