про влюбленного Борьку. А ведь это правда! Я мгновенно поверил в это. Это же было на виду, просто я, ослепленный собственной любовью, этого не замечал. Сейчас все встало на свои места – и машина Борьки у дома Саши, и его придыхание при произношении ее имени, и еще много мелочей, на которые я просто не обращал внимания. До меня вдруг дошло, что Саша ни разу не намекнула мне про визиты Борьки, а ведь это я встречал машину там пару раз. Сколько же раз это было на самом деле? Ведь я большую часть времени провожу в тайге. Ревность бритвой резанула меня по сердцу.
– Отпусти, – пробурчал я. – Я не буду быковать. Продолжим разговор.
Потирая болевшую руку, я уселся на свое место.
– Вот так-то лучше, – заулыбался Николай, но через секунду стер улыбку с лица. – Теперь все серьезно. Слушай наши условия, потом скажешь свои.
Он остановился и прислушался. Мне тоже показалось, что в коридоре открылась дверь. Московский спец прижался к стене, выхватил из кобуры пистолет и направил на дверь. Она с грохотом отлетела. В дверях показался человек в форме полиции с «Макаровым» в руках. Следом ворвались еще двое полицейских. Сзади них толпились люди с ружьями. Стволы смотрели на москвичей.
– Руки за голову! На пол!
Николай, словно только этого и ждал, сложил руки на шее и уткнулся лицом в стол. Квадратный охранник мгновенно повторил его действия, но при этом еще и упал на пол. Похоже, они попадают в подобные переделки не первый раз. Лишь тот, кого я называл спецом, повел себя по-другому; он быстро бросил пистолет на пол и спокойно поднял руки. Потом также спокойно сообщил:
– Оружие легальное. Разрешение в нагрудном кармане.
– Разберемся, – знакомым голосом пообещал полицейский, первым ворвавшийся в комнату.
Я во все глаза смотрел на него и не мог сообразить, где я до этого видел этого пожилого подполковника. Тот посмотрел на меня и подмигнул. «Твою за ногу!» – мысленно выругался я – передо мной стоял шаман. Подстриженный, побритый и в парадном полицейском кителе с погонами подполковника. Шаман удивил меня уже много раз, но сейчас это был уже перебор.
– Вставай, Коля, – позвал он. – Пойдем проверим, что в других комнатах. Похоже, здесь людно.
Когда я вышел в коридор, мужики – я узнал тех, кого вызвал перед походом сюда, – приветственно загудели. Хотя они были разгорячены происходящим, в них чувствовалась какая-то неловкость, даже робость. Я их понимал – дом Росомахи был почти священным местом, и то, что пришлось сюда врываться с оружием в руках, ломало их устоявшиеся привычки.
Наиканчин рассматривал старинный, еще советского производства, массивный навесной замок на двери против нашей комнаты.
– Сука Борька, ключи не отдает, заныкал где-то, придется сбивать замки.
– Я знаю, где ключи! – закричал из комнаты Николай. – Пойдемте, покажу.
Я нашел глазами Петруху и кивнул.
– Сходи с ним.
Он без вопросов повернулся к двери и крикнул:
– Эй ты, длинный, пошли за ключами.
Из комнаты вышел Леха, наш полицейский:
– Николай Тимофеевич, может, дальше вы без нас обойдетесь? Не надо бы нам смотреть на все это. Мы как бы закон представляем.
Я внутренне усмехнулся, но вслух серьезно сказал:
– Да, конечно, идите, Алексей. Если там, в конторе, что-то начнет завариваться из-за этого, сразу сообщи.
– Само собой!
Я пожал на прощание им обоим руки, и полиция ушла. Кроме новоиспеченного подполковника. Я еще раз осмотрел шамана, покачал головой и сказал:
– Ты, Роман Иваныч, когда-нибудь меня с ума сведешь. Может, даже прямо сейчас, если скажешь, что это твое.
Я показал на погоны. Он засмеялся.
– Нет, не мое. Как-то надо было для одного дела, тогда и сшил. Сейчас, видишь, пригодилось.
– Ладно, тогда останусь пока в здравом уме. Сейчас ключи принесут, открой первым вот этот замок. – Я показал на дверь, соседнюю с комнатой, где мы сидели. Именно из нее доносился голос Саши. Сейчас там было тихо, похоже, она испугалась происходящего в подвале. Я подошел к двери, постучал и спросил:
– Саша, ты там? Это я, Коля. Не бойся, все закончилось, сейчас ключи найдут, и откроем.
Однако никто не ответил. Я приложил ухо к двери и махнул рукой, чтобы все замолчали. Мне показалось, что я расслышал стон. Я начал барабанить в дверь и крикнул:
– Саша, отзовись, пожалуйста! Что с тобой?
Я повернулся и закричал:
– Где эти сраные ключи? Тащите лом, срывайте замок!
– Здесь, здесь! Мы уже идем!
По лестнице спускался Петруха, показывая связку ключей.
– Открывай!
Он закинул ружье за спину и начал перебирать ключи. Только четвертый ключ подошел. Замок мягко щелкнул смазанным механизмом и открылся. Я дернул дверь и рванулся внутрь. Однако Наиканчин схватил меня за плечи и удержал.
– Погоди. Сначала я.
Он выхватил пистолет и осторожно шагнул в двери.
– Заходи, – тут же позвал он. Я заскочил и невольно выматерился. В углу, на точно такой же железной кровати, что и в предыдущей комнате, сидела Саша и со страхом глядела на меня. На другой кровати у противоположной стены на голом матрасе лежал истерзанный мужик. Он повернул голову на мои ругательства и улыбнулся разбитыми губами.
– Колька. Ну наконец-то…
– Валерка! – закричал я и бросился к нему.
– Дайте нож! Освободите его!
Я попробовал развязать узел на его руке и услышал, как он что-то шепчет. Я склонился к нему и расслышал:
– Ты идиот, девчонка плачет…
Блин! Я встал и подошел к Саше. Я хотел обнять ее, но она мягко отстранилась.
– Не надо, Коля.
Голос был тихий и какой-то тусклый. Я все-таки обнял ее и прошептал на ухо:
– Успокойся, Сашенька. Все кончилось, больше тебя никто не обидит.
– Я знаю, – так же сухо ответила она, потом вывернулась из моих объятий и, стараясь не смотреть мне в глаза, сказала: – Я пойду, я очень устала.
Меня совершенно обескуражил этот тон. Что с ней? Наверное, нервный шок, я ведь не знаю, что сделал с ней Борька.
– Что с тобой, хорошая моя? Это из-за Борьки? Он что-то с тобой сделал?
Она отрицательно покрутила головой.
– Нет. Он меня не трогал. Я пойду.
Я растерянно отступил в сторону.
– Сейчас тебя отвезут. Я скажу.
– Не надо. – Она опять покачала головой. – Я пойду прямо в больницу. Здесь недалеко. Мне уже давно пора быть на работе.
Не поднимая головы, она быстро прошла через комнату и уже в дверях обернулась:
– Дело не в Борисе, дело в тебе…
Я ничего не понял, но переспросить не успел, она исчезла. Ладно, главное – она жива, здорова
