и на свободе. С остальным разберемся вечером. Я в этом не сомневался. Просто ей надо забыть про этот кошмар.
Я снова вернулся к Валерке. Он уже сидел на кровати, ребята помогали стянуть с него остатки прилипшей футболки. Она была вся изорвана, в черных пятнах засохшей крови.
– Тебе надо к врачу. Сейчас ребята привезут.
– Никого не надо, – улыбаясь разбитыми губами, ответил брат. – Мне только помыться, выпить и пожрать. Все заживет, как на собаке. Ты же знаешь.
Я это знал. Синяки у него сходили прямо на глазах, а любые раны затягивались за пару дней. Проверено многочисленными драками.
– Кто это тебя? – наконец задал я главный вопрос. – Он?
– Ага, – вздохнул Валерка. И задумчиво добавил: – Не понимаю…
Потом оглянулся на толпящихся мужиков и тихо сказал.
– Потом про него поговорим, когда вдвоем будем.
– Хорошо, – согласился я и спросил: – Давно ты здесь?
– Как с тобой последний раз по телефону поговорил, в этот же день и приехал. Только не своей машине, она в ремонте, а на такси. А тут меня уже ждали.
Я кивнул, теперь понятно, почему я никак не мог выйти на него. Я приказал:
– Ребята, выводите его наверх.
– И сразу в баню! – добавил Валерка.
В двери показалось испуганное лицо:
– Николай Тимофеевич, беда! Борис сбежал!
– Как?! Эти чудаки куда смотрели? Те, что его охранять должны?
– Зарезал он ребят, – тихо ответил парень. – Обоих.
Я грязно выругался и рванул вверх, на выход. Что же это творится? Опять все по новой. И еще два трупа! «Борька – это проклятие нашей семьи. Надо было убить его сразу», – зло подумал я.
Я стоял в дверях спальни Борьки и смотрел на ребят, лежавших в луже крови. Именно сюда я их и отправил. Я ругал себя последними словами. Я, действительно, полный идиот. Ведь знал же уже, на что способен братец. Но даже не приказал связать его. Правда, его обыскали, ножа при нем точно не было. Но это же его дом, он лучше знал, где у него что заныкано.
Вошел Наиканчин. Он уже сбросил китель, но оставался в форменной рубашке. Только снял галстук, и расстегнул верхние пуговицы.
– Вот это нервы у него. Сказал мужикам во дворе, что ты отпустил его отвезти мать в больницу, потому что ей плохо. При этом все спокойно, без всякой истерики. Они даже сами ему ворота открыли. Сели с матерью и уехали.
– Никуда не денется, – зло ответил я. – Найдем!
– Это конечно. Но лучше бы быстрей. Чует мое сердце, он еще может бед натворить.
В этом я с ним был полностью согласен.
Однако мы оказались неправы – ни сегодня, ни завтра Борьку мы не нашли. Ни его самого, ни даже его джип. А ведь машина не иголка. Тети Тамары тоже не было.
Прошло четыре дня. Я сидел в комнате Борьки и ждал, когда всех позовут в зал. Сегодня был самый важный для Семьи день – выборы нового старшего. Встречу проводили так же, как и при жизни дядьки, в его доме. Правда, хозяином теперь здесь был Валерка. Мы с ним за эти дни обо всем переговорили, теперь я знал все, что с ним случилось. История у него была не настолько интересной, как у меня, но драматизма все же хватало.
Днем, накануне того, как нас с дядей Афанасием подловили на ручье, к нему в офис неожиданно приехал Гуран, один из местных читинских бандитов, через которых мы работали с китайцами. Он был встревожен и не скрывал этого. Он рассказал, что в наш район поехал известный китайский решала господин Линь, и, похоже, едет он, чтобы устроить разборки с нашей семьей. Валерке он посоветовал немедленно скрыться, потому что есть информация, что китаезы хотят и его прихватить. Из-за чего сыр-бор, Гуран не знал, но утверждал, что дело серьезное, Линь так просто на разборки не ездит. Без трупов не обойдется. Он попросил, чтобы Валерка никому не проболтался, что это он его предупредил, и тут же уехал.
Валерка отнесся к этому серьезно, сразу уехал из офиса и даже не поехал на квартиру, а снял номер в гостинице. Все это время он названивал и мне, и отцу, но мы были недоступны. На другой день он решил ехать в Подгорное сам. По дороге он сообразил, что можно позвонить нашему связному радисту пенсионеру Глотову. Через него предупредил Иваныча на Булишме, чтобы мы из тайги пока не выходили и никому не звонили. А еще через полчаса на выезде из Читы его остановили. Инспектор долго рассматривал документы, потом попросил выйти и открыть багажник. Когда Валерка это сделал и наклонился, чтобы откинуть тряпку, накрывавшую запаску, инспектор воткнул ему в шею шокер. Очнулся он уже связанный, на какой-то квартире, где было полно китайцев.
Продержали его несколько дней, ничего не говоря и не объясняя, а потом вдруг совершенно неожиданно отпустили. Опять же без всяких объяснений. Я понимал, что это произошло после нашей встречи с китайцами на карьере. Отдали все вещи – мобильник и ключи от «Лендровера». Когда вышел из подъезда, на стоянке нашел свою машину. И в этот раз дозвониться он смог только Борьке. Тот сразу сообщил, что надо срочно приехать домой, у отца какие-то проблемы.
– Вот я и помчался, – усмехнулся Валерка. – А когда приехал, тут меня и встретили…
Так что весь наш кавардак, начавшийся с убийства его отца, Валерка провел в плену у китайцев и здесь, в подвале родного дома, поэтому все, что я рассказывал, было для него новостью. Сам он считал, что провел здесь гораздо больше времени, чем прошло на самом деле, – и уже почти уверился в том, что никто его из подземелья не вытащит. Про Борьку Валерка говорил по-разному: в большинстве случаев он злился и обещал, что, когда найдет брата, сам убьет его; но иногда я слышал в его словах жалость, он вдруг вспоминал детство и неуверенно спрашивал меня, может, отдать его психиатрам, вдруг вылечится еще белобрысый.
Для меня Борька пропал. Я не чувствовал больше к нему никаких братских чувств. Последние капли их испарились, когда четыре дня назад как раз в этой комнате я стоял и смотрел на двух окровавленных мертвых ребят. Они тоже были родней, хотя и дальней. Тоже братья, хоть и троюродные.
Среди остальных членов семьи превалировала версия, что Борька сошел с ума, и поэтому сильно на него не злились. Какой спрос с сумасшедшего? Однако я в это не верил, если он
