— Будем знакомы, — произнес я, и расположился в кресле напротив нее. — А где Фил?
— Он на работе, но скоро будет, — ответила Синди. — Кстати, Жан, а как ваша фамилия?
— Марше.
— Она как-то переводиться?
— Рынок.
— Ого! И что там на этом рынке? — смеясь, спросил Стив.
— У меня контрабандный рынок, — придав голосу таинственность, сообщил я им. — Там есть почти все.
— Почему почти?
— Душа все не вмещает.
— А любовь там есть? — спросила Марта.
Я вздохнул: — Любовь товар штучный, ее купить нельзя.
— А продать? — задал вопрос Стив.
— Не знаю, — ответил я, смеясь. — Никто не предлагал.
— А если предложат?
— Так ведь чтобы что-то продать, надо это иметь. Но я плохой торговец, даже если и будет не смогу продать.
— Это кто тут не умеет продавать? — услышали мы голос Фила. Он стоял возле двери.
— Да вот, Жан, говорит, что плохой торговец, — сообщила ему Синди.
— Это он плохой! Не уверен. Свои мозги он очень даже неплохо продает.
— Извини, Фил, уточнение. Мозги на вынос не продаю, только мысли. А вообще разговор шел о любви.
— Ну, тогда этот товар может прийти в негодность со временем. Ты как считаешь, Джесси? — обратился он к жене Брукса, которая стояла сзади него вместе с мужем.
— Ну что вы стоите, проходите, — не дала ответить ей, предложила Синди.
Они прошли и расселись на свободные кресла.
— Я считаю, что если товар испортился, то он с самого начала был негодный, с гнильцой. Как думаешь, Рита?
До этого Рита не вступала в разговор, и с интересом слушала диалог.
— Ну если ты имеешь ввиду мой опыт замужества, то соглашусь, — улыбнулась она, детской приветливой улыбкой, но глаза смотрели на меня.
— Рита, а почему ты, отвечая, смотришь на Жана? — ехидно спросил Стив.
— Не старайся Стив, не покраснею от твоего вопроса, не на шоу. А смотрю потому, как разговор зашел о рынке любви.
— Ну да, сейчас мы договоримся, о цене. Если есть спрос, значит должно быть и предложение.
— Хватит. Иначе залезем в болото, из которого не выберемся, — предложила Синди. — Так почему бокалы пустые? Фил!
— Да, что-то увлеклись темой. Жан что будете?
— В прошлый раз пил бурбон, но мой любимый напиток красный мартини.
— Все свои, ухаживайте за собой и дамами сами, — предложил Фил.
Я посмотрел на Риту, понимая, что должен уделить ей внимание, и делать это мне было приятно.
— А вы что будете?
— Тоже что и вы.
— Предлагаю перейти на «ты».
— Хорошо.
Минут пять все занимались наполнением бокалов.
— Держи, Александр, — обратился Фил к Бруксу, — а то сидишь задумчивый, весь в делах. Дела не уйдут.
Брукс действительно сидел задумчивый, и я не был уверен, что он вообще слышал наш разговор. Александр взял стакан с виски и кивнул в знак благодарности.
— Верно, Фил. Дела не уйдут, но это пока их не решишь. Куда же мне мысли деть?
— Да загони их куда-нибудь.
Я третий раз видел Брукса, но никак не мог найти с ним общий язык. Мой опыт помог мне иметь много ключей, чтобы открыть человека, но вот в этот раз такого ключа у меня не было.
— Он вообще в последнее время весь в думах, — пожаловалась Джессика. — Ладно, хоть пошел мне навстречу и приехал сюда.
— Ну что ты такое говоришь, — ответил он. — Всегда есть сложности, но извини, дорогая, я постараюсь исправиться.
— Надолго ли, — вздохнула Джессика.
— Так, что сидим? Предлагаю развлечься и пойти пострелять по тарелкам, — предложил Фил. — У меня есть замечательная машинка. Иногда практикуюсь.
— Что в воздух палить, — проворчал Стив.
— Ну не по людям же? Пошли, пошли.
Фил позвал своего служащего, и тот быстро все организовал. Зрители разместились в двух шагах от стреляющего. Первым стрелял Фил, и надо отметить не плохо, больше попаданий, чем промахов. Затем он отдал ружье Бруксу, тот не стал отказываться, так как обещал жене на время забыть о работе. Стрелял он тоже прилично.
— Что значит опыт, — похвалил Стив.
— Ну, теперь ты, — протянул он ему ружье. Стив вздохнул и приступил. Стрелял он отвратительно, ни разу не попал.
— Это тебе не языком работать, — съязвил Брукс, — тут зоркий глаз нужен и твердая рука.
— Это вы там у себя языками работаете, а руку набили, ставя подписи, — парировал Стив.
— Жан, попробуете? — предложил Фил.
— Если можно потом.
— Дай мне, — заявила Синди. Стрелять она не умела, но важен был процесс и реплики зрителей. Отстрелялись все женщины не важно, кроме Риты, она пару раз попала.
— Ну, теперь вы покажите нам, как стреляют европейцы, — подал мне ружье Фил.
Отказываться было нельзя. Промазать я не мог, учитывая, что Брукс и Моррис знали технику стрельбы и сразу бы заметили, что я нарочно. Я взял ружье — это была вертикальная двустволка. Прикинув ее на вес, я поводил ей, по направлению предполагаемого движения тарелок. Когда определился, то кивнул служащему. Еще раньше, когда стреляли другие, я определил время задержки. Первый выстрел был пустой, я пристреливался. Но потом, тарелка вылетела и, не долетев до максимума высоты, разлетелась. Сзади я услышал одобрительные возгласы. Так было еще пару раз, а потом я разбил тарелку уже почти на выходе из машинки. Опустив ружье, я оглянулся.
— У вас почти нет мертвой зоны, — констатировал Фил. — Реакция мгновенная, а дабл-трэп знаете что такое?
— Мишени, летящие параллельно и подаются одновременно.
— Сможете?
— Попробую.
Я попал оба раза.
— Не хотел бы я вызвать вас на дуэль, — заметил Стив. — Легче самому сразу застрелиться.
— Жан, вы поражаете. Занимаетесь бизнесом и не плохо, как полагаю, разбираетесь в искусстве, отлично стреляете. У вас есть недостатки? — спросила Синди восхищенно.
— Конечно, есть, иначе был бы женат.
— Не думаете, их у женатых мужчин так много, но, к сожалению, об этом узнаешь только после замужества.
— Какие бы у него не были недостатки, у него отсутствует главный — глупость, она в их число не входит.
— Продолжайте, Стив, — попросил я его.
Все засмеялись, а Фил спросил:
— Где вы так научились стрелять?
— Еще в юности любил стрелять, но не брал в руки оружие давно, думал разучился, но руки помнят.
Не говорить же им, что стрельбе «флэш» меня учил испанский террорист Мигель. Реакция у меня уже была не та, но опыт еще не пропал.
Я отдал ружье служащему и снова все направились к веранде. Рядом со мной шел Александр Брукс. Я еще раньше заметил его внимательный взгляд, когда повернулся после стрельбы, но он тогда промолчал.
— Удивлены? Вызываю подозрения? — поинтересовался я.
— Почему так решили?
— Заметил ваш взгляд.
— Теперь уже нет.
— Почему теперь?
— Способность анализа, принятие разумных решений. Для этого надо иметь твердый и спокойный характер, который позволяет сконцентрировать внимание на нужном вопросе или объекте. Вы же даете консультации взвешивая, продумывая.
— Наводили справки?
— А вы как думаете?
— Я не думаю, я размышляю. Но в моих рекомендациях я придерживаюсь правила: высказывать мнение на возможное развитие событий, а решения принимает заказчик.
— Страхуетесь?
— Нет, но я всегда готов подключиться и помочь, если развитие ситуации вдруг пошло иным путем. Я не Бог. Это он создал мир и определяет ход развития событий, я только умею думать, за что благодарен ему, но не могу думать за него, а уж тем более спрашивать. Все равно не ответит.
— Это верно.
— А хотелось бы?
— Конечно, а вам нет?
— Нет. Если ответит, то я становлюсь ему обязан, а я не хочу.
— Что никому ничем не обязаны? — удивился Брукс.
— Ну что вы, но свои обязательства я еще могу выполнять перед людьми, а вот перед ним — вопрос. Кто знает, что он захочет.
— Он бескорыстен.
— Надеюсь, что так, только почему порой столько жертв бывает в мире. Судя по вашему направлению работы, вам приходится искать компромиссы, чтобы избежать жертв, когда сталкиваются интересы компаний на чужой территории, а за их спинами стоят государства.
— Именно так, я не сторонник жестких мер.
Мы уже подходили к террасе. Впереди рядом с Джесс шла Рита, и я мог по достоинству оценить ее фигуру. Брукс поймал мой взгляд и произнес:
— Красивая женщина.
— Красивая, — согласился я, — но надо ли все это было делать.
— Догадались? — ухмыльнулся он.
— Обижаете, я еще могу думать. Думаю, она тоже поняла, для чего нас обоих пригласили.
— Наших женщин не переделать.
— Да и не надо, постоянство хорошо, но иногда утомляет, как вас например.
Мы уже вошли на террасу и сели рядом.
— Это как понимать?
— Сейчас вы другой, а вот раньше были молчаливы. Присматривались?
