Брукс улыбнулся: — Возможно, вы правы.
— Оставим возможность для других.
— В каких странах работали? — спросил плотный.
— Это смотря по каким вопросам. Работал в разных, но если вы имеете ввиду по текущей работе, то в близлежащих от Испании.
— Знаете языки?
— Несколько, без них трудно. Я от природы способный.
— И самоуверенный.
— Уверенный, если быть точнее.
— Хорошо, — снова вступил Брукс. — Коротко можете сказать о действиях США и ее отношении к другим. Интересно ваше мнение.
— Вы хотите, чтобы я сказал, что вам будет приятно услышать или то, что я думаю?
— А есть разница?
— Конечно. Приятно для вас, чтобы положительно оценивать ваши действия, и как следствие получить выгодный заказ. Я зарабатываю деньги. А что думаю, может вам не понравиться.
— А вы попытайтесь объединить.
— Не получиться. По двум причинам. Первая — я дорожу своей репутацией и вторая — меня не сильно беспокоит потеря потенциальных денег. На жизнь мне хватает. Они лишними не бывают, но я не ставлю все на кон ради них. Что касается моего мнения. Ваш принцип «разделяй и властвуй» требует больших финансовых затрат. Вы считаете, что продавить свои интересы легче договариваясь с мелкими странами и слабыми, забывая, что договариваться придется с большим числом, что сложнее.
— Мы не собираемся договариваться.
— Куда вы денетесь. Везде же не пошлешь танки и самолеты. Надо оценивать перспективу развития ситуации в регионе, что вас интересует. Вы, конечно, это делаете, даже не сомневаюсь, но у вас много ошибок. Вы, порой, создавая хаос, пытаетесь им управлять, а хаосом управлять нельзя. Нельзя получить быструю выгоду, без ущерба для себя в будущем. Как бы высокопарно не звучало «будущее — в настоящем». Интересно? — спросил я в конце.
— Пока не очень, — выдавил из плотный.
— Так вот, это конечно не берд, но что-то похожее, — улыбнулся я. — Я не думаю, что вы всегда, подчеркиваю всегда, настаиваете, чтобы все делалось по-вашему, что вы порой так простодушны и наивны. Да, ваш народ дружелюбен, я говорю о простом народе, иногда кажущийся беззаботным, чрезмерно разговорчивым.
— А вот это уже интереснее.
— Конечно. Только наивные думают, что вы не просчитываете свои решения и поступки. Не может страна достичь мощи на простоте. Да, вы не единственная страна в этом мире и вынуждены считаться с мнением других. Конечно, если вам очень уж хочется потрясти мир, то и силу стараетесь показать, но во главе всего стоит расчет, стоят деньги. Я когда работаю, прорабатываю несколько вариантов, потому как если один начнет буксовать, то надо делать корректировку. Я иногда не понимаю ваших действий, как и ваших компаний. Но, чтобы разговаривать предметно, надо знать цель, и думать, как ее достичь. В компаниях свои правила игры, здесь шаблонов нет, поэтому у меня есть работа.
Я замолчал. Мои собеседники сидели и внимательно слушали меня. Ничего нового я им не открыл, им важно было на меня посмотреть, почувствовать, узнать ход моих мыслей, умение говорить, логически мыслить. Узнать, что я могу можно только на деле.
— Я предлагаю сейчас взять тайм-аут, — нарушил молчание Брукс. — Скоро начнется сезон отпусков. Мы еще обсудим, и если придем к согласию, то вам позвонят компании, но принимать решение будут они, привлекать вас к сотрудничеству или нет.
— Это я понимаю, но также и понимаю, что многое зависит от вас, как преподнести.
На этом наша встреча закончилась, четвертый ее участник так и не сказал ни слова. Интересный субъект.
— Что скажете? — спросил Брукс.
— Субъект интересный, но мне он интересен в другой области, — произнес тот, что сидел во время разговора, молча.
— Это понятно. Вот и посмотрим.
— Можно привлечь не допуская до главного. Свежий взгляд полезен, а он как я понял, бывал там, где у нас есть интересы.
— Значит, пусть поработает. Выждем немного, а потом пусть поступит предложение.
— Смущает то, что он быстро входит в контакт и не боится говорить прямо, — с сомнением произнес непримечательный.
— Это твоя работа во всех сомневаться, — ответил Брукс. — Ты же проверял его. А что говорит прямо, так он имеет право, чего ему бояться?
— Проверял, чист. Даже знакомство с Филом случайно. Не люблю я случайности, но факт есть факт.
В тот же день я вернулся в Нью-Йорк. Было уже поздно, и я проехал домой. Войдя в квартиру, принял душ, включил кондиционер, так как за день квартира прогрелась, достал из бара мартини, налив на два пальца в стакан и положив в него кубик льда, сел в кресло.
Итак, первый реальный контакт состоялся. Теперь надо было снова ждать, хотя вероятность продолжения велика. У них были свои первоклассные специалисты, но Брукс был прав, что работая в одном направлении постоянно, перестаешь замечать мелочи, чего я себе позволить не мог. Я всегда внимательно слушал, замечая взгляды, жесты. Мне постоянно приходится анализировать все и всех, чтобы не потерять нить, при этом, не раскрывая себя, не задавая лишних вопросов, понять суть.
На другой день я рассказал Майклу о результатах встречи; он все понял и мы включились в рабочие будни.
Лето заканчивалось. Последние его дни были чудесными — тихими и спокойными. Над городом кротко сияло лазурное небо. Я ежедневно, еще с весны, по утрам гулял в парке, иногда даже и вечером. Я приучал возможных наблюдателей к своим привычкам, чтобы притупилось зрение. Гуляя, встречал часто одних и тех же лиц, с которыми даже стал здороваться. У меня были любимые места, где иногда сидел на скамейке, любуясь природой. Золотые краски покрыли кроны деревьев, и только когда придут первые морозы, их яркость померкнет, и время наложит свой тоскливый отпечаток на природу. Пока еще этого не было — я наслаждался.
За время, прошедшее со времени встречи с Бруксом, я съездил на неделю отдохнуть на океан. Не могу сказать, что я бездействовал, я собирал информацию о компаниях, людях. Общался строго по текущей работе. Привлекать даже потенциального человека к сотрудничеству не входило в мои обязанности, для этого существуют другие, на основании моих данных. Моя основная задача была — информация. Потенциальных носителей секретных материалов я выделял особо. Я начал работать и накапливая передавать информацию.
По устоявшейся привычке я дома ничего не хранил. Иногда посещал библиотеку, где на компьютере зашифровывал данные и отправлял, при этом не работал с одного и того же. Письма были обычные, никакой аббревиатуры. Ее наличие привлекает внимание. Просто переставлял слова, предложения и кто мог, тот понимал смыл. Иногда передавал записи через тайник. В этом случае я делал записи дома, но всегда их тут же убирал в магнитный контейнер и оставлял в нужном месте. Лично с курьерами не встречался. Личный контакт — слабое звено разведчика, каждый может притащить хвост и подставить другого «не засвеченного». Пустые контейнеры, которые я забирал, были безобидны. Обычная система безличных контактов с использованием тайников. Тайники были не только в парке, но и в крупных универмагах. Я, как и во Франции, имел несколько тайников и иногда оставлял информацию, в каком месте лежат данные.
И вот в один из дней мне позвонила Синди — жена Фила, и пригласила к ним в загородный дом.
— Что за повод?
— Лето заканчивается, — грустно произнесла она.
— Но наступает замечательная осень.
— Вот и разберемся. Так вы приедете?
— С удовольствием. Не присылайте машину, я от станции доберусь сам.
— Тогда ждем вас в субботу с утра.
Ну что же, подумал я, когда разговор был закончен, лишними подобные встречи не бывают.
В субботу от вокзала я добрался на такси до усадьбы Моррисов. Едва машина подъехала, как дверь открылась и на пороге возникла Синди.
— Очень приятно, что вы выполнили мой маленький каприз и приехали.
— Такие капризы выполнять приятно.
Обменявшись любезностями, она попросила отнести служащего мои вещи в ту же комнату, где я и был раньше, а меня пригласила на веранду. Когда мы вошли, то на веранде, кроме известных мне лиц: Стива и его жены Марты, сидела еще одна женщина.
— Познакомьтесь — это Жан. Вы знаете всех, — обратилась она ко мне, — кроме Риты. Это наша подруга.
Теперь я понял, что меня пригласили для знакомства. Ну как же! Мужчина и один, не порядок. Интересно, они долго подбирали кандидатуру или меня для нее? Судя по ее лицу, она тоже не знала, что будет приглашен мужчина, и все это промелькнуло в одно мгновение, но я успел его поймать. Рита сидела в плетеном кресле, но я заметил, что ростом она была не маленькая. На вид ей можно было дать от тридцати до сорока; когда она улыбнулась, то легкие морщинки сообщали, что она старше, чем когда лицо было спокойным. Уже потом я узнал, что ей тридцать семь. У нее были волнистые каштановые волосы, свободно спадающие на плечи, легкий загар, карие большие глаза, чувственные губы, высокая грудь под тонкой кофтой. Джинсы обтягивали ее ноги, и даже не знатоку было понятно, что они стройные. Во всяком случае, можно смело сказать, что такую женщину мужчины замечают сразу, хотя мужчины всегда обращают внимание на крайности: либо красота, либо уродство, среднего они не видят.
