А поезд между тем стал набирать скорость и все дальше уходил от станции. Местность по сторонам железнодорожного пути становилась все пустыннее. Лишь жесткий, пыльный кустарник, росший по склонам невысоких пологих холмов, слегка оживлял унылый пейзаж да первые лучи показавшегося из-за горизонта солнца прибавили несколько ярких бликов к тусклым в эту пору года краскам местной природы.
Все еще находясь в состоянии смятения, Рябов высунулся в окно и почти с ужасом посмотрел на бежавшие впереди паровоза вагоны. В красноватых лучах восходящего солнца они казались ему залитыми кровью.
— Так, значит, и погибнем мы тут, Костя?.. — проговорил он дрогнувшим голосом, торопливо обернувшись к Шатрову.
Константин, не ответив, отстранил его от окна и, высунувшись из паровозной будки, проговорил отрывисто:
— Ну, хватит, кажется… Теперь уже не опасно. Потом прикрыл регулятор и стал осторожно притормаживать. Федор, все еще ничего не понимая, удивленно смотрел на него. А когда состав уже почти совсем остановился, Шатров резко повернулся к нему и крикнул:
— Чего стоишь?.. Быстро отцепляй паровоз! Тут только Федор понял замысел Шатрова и стремительно бросился вниз по лесенке паровоза. Достигнув земли, он едва устоял на ногах и побежал по обочине железнодорожного полотна вдоль все еще медленно катившегося тендера. Песок под ногами казался необычайно зыбким, ноги тонули в нем, бежать было трудно. Пот заливал разгоряченное лицо Федора, а сердце билось так учащенно, словно он без передышки преодолел огромное расстояние.
Добежав наконец до конца тендера, он ухватился за его буферный брус и, торопливо поймав торчащий сбоку рычаг расцепного привода автосцепки, с силой приподнял его вверх, вывел из прямоугольного паза кронштейна, затем до отказа повернул на себя и опустил в прежнее положение. Звякнула цепь, скрипнул валик подъемника — и огромные кулаки автосцепки разомкнули свою стальную хватку.
Федор хотел уже было броситься назад, к паровозу, но вспомнил, что не разъединил еще воздушную магистраль автоматических тормозов. Нагнувшись, он поспешно перекрыл концевые краны магистральной трубы и, схватившись за резиновые рукава, легко разомкнул их половинки.
— Что ты там копаешься, Федор? — сердито крикнул Шатров, высовываясь из паровозной будки.
Рябов проворно вылез из-под вагонных соединений и опрометью бросился к паровозу. А когда он схватился наконец за поручни лесенки, локомотив стал медленно отделяться от состава. Рябов уже почти взобрался на паровоз, как вдруг услышал чей-то громкий крик:
— Рябов! Шатров!..
Рябов поспешно обернулся и увидел, что вдоль состава, энергично размахивая руками, к паровозу бежит человек в военной форме.
— Товарищ Ершов?! — удивился Рябов. — Влезайте поскорее на паровоз! Взорваться же можно…
— Ладно, ладно! Не кричите так громко, товарищ Рябов, — весело отозвался майор Ершов. — Отбой! Теперь уже не взорвемся. Можете снова прицепить свой паровоз к этому составу.
На тормозной площадке хвостового вагона
Как только майор Ершов узнал от Шатрова, что поезд заминирован, он тотчас же подумал о Темирбеке и, не теряя времени, торопливо побежал к хвостовому вагону. Тревожила его и судьба Малиновкина. Темирбеку ведь не стоило большого труда перехитрить молодого, неопытного контрразведчика, и, кто знает, жив ли, теперь лейтенант?
Ершов добежал лишь до середины состава, когда поезд уже тронулся в обратный путь. У одной из тормозных площадок майор почти столкнулся с недоумевающим стрелком охраны. Спросив у него, не видел ли он Малиновкина, майор приказал ему и другим стрелкам покинуть поезд.
Но вот и хвостовой вагон, катившийся теперь в голове поезда. Запыхавшись, Ершов уже из последних сил вспрыгнул на тормозную площадку. Как он и предполагал-ни Малиновкина, ни Темирбека здесь не было. Он не обнаружил никаких следов борьбы или поспешного бегства. Лишь под маленькой скамеечкой стоял небольшой, окованный железом сундучок, какие обычно берут с собой в дорогу поездные бригады.
Но что же случилось с Малиновкиным? Куда исчез Темирбек? Спрыгнули они с поезда в пути или остались в Курганче? Связано ли их исчезновение с угрозой, нависшей над поездом, или вызвано иными причинами? Все это было пока неясно, но какая-то связь всех этих событий казалась несомненной. Разве не мог Темирбек, выполняя задание Жанбаева, заминировать поезд? Малиновкин помешал ему осуществить этот план, и Темирбек, наверно, постарался избавиться от него…
Но как же диверсанты заминировали поезд? Едва ли их устраивал взрыв в пути. Скорее всего они рассчитывали на взрыв эшелона в Большом Кургане. Ершову было известно, что станция эта забита составами с лесом, бензином, а может быть, даже и взрывчатыми веществами, широко применявшимися на строительстве дороги. Бараки рабочих, размещенные у самой станции, при взрыве должны были неминуемо пострадать. Конечно же, взрыв поезда на самой станции Большой Курган и был главной целью Жанбаева.
Но как он должен был рассчитать время? Ни ему, ни Темирбеку не было известно, когда поезд прибудет в Большой Курган. Враги могли ориентироваться лишь на какое-то средневозможное время. Расчет мог сделать Аскар Джандербеков, которому, как начальнику кондукторских бригад, было хорошо известно движение служебных поездов на участке Перевальск — Большой Курган.
Шатров привел свой поезд из Перевальска в Большой Курган почти без остановок, но такие рейсы были исключением. Значит, и взрыватель враги установили на время несколько большее, чем то, которое фактически было затрачено Шатровым. Вот почему поезд пока не взорвался. Но ведь он мог взорваться с минуты на минуту!
Где же все-таки эта проклятая мина замедленного действия?
Ершов еще раз осмотрел тормозную площадку, и тут снова внимание его привлек сундучок Темирбека. Осторожно выдвинув его из-под скамейки, майор заметил очень сложный замок в его петлях.
«А что, если мина замедленного действия в этом сундучке?» — подумал он, невольно вздрогнув всем телом.
Прижав ухо к его крышке, Ершов прислушался, но не уловил ни одного звука, так как шум колес поезда заглушал, видимо, тиканье часового механизма внутри сундучка.
Нужно было немедленно открыть замок, но чем? Ершов ощупал карманы-в них не было ничего подходящего, кроме перочинного ножа. Открыв нож, Ершов просунул лезвие в дужку одной из петель. Упругая сталь ножа слегка прогнулась, но и дужка начала медленно сворачиваться в сторону. Нужно было бы посильнее нажать на нее, но Ершов боялся шевелить сундучок, чтобы не потревожить мину.
Наконец, перекрученная несколько раз, железная петля отскочила. Майор затаив дыхание осторожно открыл крышку и тотчас же увидел коричневый грибообразный предмет, торчавший из деревянной коробки, вложенной в сундучок. Не могло быть сомнения, что это взрыватель мины замедленного действия. В коробке же, из которой он торчал, находилась, очевидно, взрывчатка.
Ершов торопливым движением вытер выступивший на лбу холодный пот и опустился перед сундучком на корточки. За время работы в разведке и контрразведке он изучил множество систем различных мин замедленного действия и своих, отечественных, и иностранных. Взрыватель, который был теперь перед Ершовым, несколько напоминал немецкий часовой взрыватель «Feder-504» с заводом на двадцать одни сутки, но механизм его был незнакомой конструкции.
Первой мыслью Ершова было схватить сундучок с этой миной и сбросить с поезда. Но он тут же сообразил, что избежать детонации, если мина взорвется, не удастся.
Поезд между тем развил довольно значительную скорость, и телеграфные столбы, по бокам тормозной площадки мелькали все чаще и чаще. Но Ершов уже ни на что не обращал внимания-все мысли и чувства его были сосредоточены только на мине. Продолжая изучать ее, он заметил вскоре на верхней части корпуса взрывателя смотровое окошко. Через застекленное отверстие его было видно колесико балансного маятника и установочный диск с красными делениями и цифрами. Нетрудно было сообразить, что цифры на дуге диска означают часы, а деления между ними — минуты.
Не дотрагиваясь до мины, Ершов торопливо принялся осматривать ее взрыватель со всех сторон. В самой верхней его части, в центре широкого ободка с рубчиками накатки, он вскоре заметил головку с красными черточками делений и цифрами от единицы до двадцати четырех. Как и в смотровом окошке, здесь находился красный треугольник. Угол его совмещался с цифрой «3». Если это было заданное время замедления механизма взрывателя, значит, до взрыва оставалось всего четверть часа. Эти пятнадцать минут составляли совсем короткий промежуток, но Ершов все же вздохнул с некоторым облегчением. Вынув платок из кармана, он вытер им лицо, мокрое от пота, и впервые осмотрелся по сторонам.
